Ознакомительная версия.
По центру лица, где половины смыкались, пробегала россыпь мелких шрамов. Ощущение было такое, что некогда лицо сострочили, используя обычную швейную машинку. Приглядевшись, Даф различила шрамы и на шее. Пересекая ключицы, они исчезали под рубашкой. Значит, не только лицо, но и тело субъекта изготовили таким же способом. Одна рука – короткопалая, с желтоватыми ногтями и волосатым запястьем – могла принадлежать боксеру или мафиози, другая – тонкая и изящная, с золотым браслетом-цепочкой на запястье – красавице полусвета. В петлице двухцветного пиджака пылал огромный алый мак.
– Суккуб, что ли? – со знанием дела спросила Даф. У нее отлегло от сердца. Тянуться к флейте не имело смысла. С суккубом она справилась бы и без флейты.
Незнакомец охотно закивал. Его голова на шее двигалась так свободно и расхлябанно, что Дафна не удивилась бы, скатись она на асфальт.
– К твоим услугам, нюня моя! Хныкус Визглярий Истерикус Третий собственным – хю-хю! – персонажем. Но ты можешь называть меня запросто: мой дружочек Хнык! Двое влюбленных тараканов встречались четыре дня и померли в один день от дихлофоса!.. А, нюня моя? Ну как я сказал? Как сказал-то! – восхитился субъект и от полноты чувств трижды провернулся вокруг своей оси.
Замелькали разномастные уши – одно приплюснутое, с торчащим из раковины жестким пучком самых что ни на есть водопроводческих волос, и другое – розовое и чистое, самой природой созданное для нашептывания всевозможной любовной ерунды.
Пока суккуб разглагольствовал, голос его, подстраиваясь, менял интонации – от сурового баса до вкрадчивого лепета. Дафну это ужасно раздражало. Равно как и быстрые хаотичные движения субъекта.
– Слушай, ты можешь все время не меняться? Ты уж определись: мальчик ты или девочка! – сказала Даф.
Суккуб укоризненно царапнул воздух наманикюренным мизинцем. Жест вышел таким витиеватым, туманным и красивым, что Даф невольно захотелось повторить его.
– Все в воле госпожи! Лично для меня это не вопрос! – манерно сказал Хныкус Визглярий Истерикус Третий. – Если госпоже требуется, извиняюсь, песик, я готов стать песиком! Прикажете приступить? Ав-ав!
Суккуб опустился на четвереньки и сделал ногой залихватское, полное вызова движение, к которому прибегает песик, когда, закончив свои таинственные дела, отбрасывает лапой назад землю. Лицо его начало подозрительно вытягиваться. Брови сомкнулись и поползли вверх уже рыжей шерстью. Еще мгновение – и перед Даф на задних лапах обретался завершивший превращение рыжий сеттер.
В воздухе мелькнуло что-то когтистое, хищное, сердитое.
– Мне не нужен песик! У меня уже есть котик! – мрачно сказала Даф, чудом успевая вцепиться в ошейник Депресняка. Ничтоже сумняшеся, тот уже собирался сделать пса кривым на один глаз. Размышлениями у парадного подъезда на тему, как быть, кто виноват и откуда вообще взялась собака, адский котик себя не загружал. Философия – удел философов, а мы котики действия. Мяу!
– Мы так не договаривались, нюня моя! Нечего на меня котов науськивать! Я существо несчастное, затравленное! Кого на меня только не натравливали! И борзых, и мастифов! А уж про ранимость и не заикаюсь. Чем меня не ранили: и копьями, и мечами, и, извиняюсь, из нагана! Нет, ну как сказал, как сказал! Хю-хю! – воодушевился суккуб, торопливо избавляясь от собачьего обличья. Шерсть слезала с него клочьями и спешила растаять в воздухе.
Депресняк, вновь успевший угнездиться на плече у Даф, разглядывал суккуба с большим подозрением. «Уж теперь-то я знаю, что ты за фрукт на самом деле! Ты переодетая собака!» – говорил весь его вид.
– Послушай, Хнык, мы с тобой уже виделись или нет? – спросила Даф.
– Разве что во сне, нюня моя! – вкладывая в это какой-то свой смысл, сладко произнес суккуб.
– А в резиденции мрака, на Дмитровке?
Сложив губы трубочкой, суккуб деликатно плюнул на мизинчики и полным кокетства жестом протер глазки.
– Какая осведомленность, нюня моя! Бедные мы, бедные! Никаких секретов от света! Нет, я там не бываю, противная!
– Разве тебе не нужно продлевать регистрацию? Ведь духа с непродленной регистрацией затягивает Тартар! – удивилась Даф.
Закончив протирать глазки, суккуб погрузил мизинчики в раковины ушей и принялся ковыряться там с таким рвением, будто разрабатывал не скромные серные залежи, а Соломоновы копи.
– Ох, затягивает! Прям так берет и затягивает! – качая головой, подтвердил суккуб. – Только я, противнюшечка, по другому ведомству. У нас ведомств-то много, особливо по секретным поручениям. Так что, нюнечка, не затянут меня, не боись!
Зоркой Даф почудилось, что на лице суккуба мимолетно мелькнула тревога. «Ага! Вот ты и забеспокоился! Сболтнул что-то лишнее?» – подумала она.
Почистив ушки и потоптавшись на месте, неугомонный суккуб придумал новое развлечение. Не смущаясь стеклом, он просунул руку сквозь витрину и, взяв кинжал, принялся скоблить заросшую щетиной часть своей шеи. Точь-в-точь младший менеджер отдела продаж, который, пугливо косясь на дверь, в которую барабанят нетерпеливые коллеги, одноразовой бритвой, всухую, бреется в служебном туалете перед вечерним свиданием. Закончив с бритьем, Хныкус Визглярий Истерикус Третий отбросил кинжал и, достав из воздуха помаду, принялся кокетливо подкрашивать губы.
– Не надоело придуриваться? Не устраивай цирк! Говори, что тебе нужно, или топай отсюда! – сказала Даф, вспоминая синеватый оттенок руны.
Ей было известно, что суккубы, равно как и комиссионеры, ничего не делают без выгоды для себя или без надежды на выгоду. И уж тем более просто так не являются стражам света. Суккуб сделал вид, что обиделся. Голубой женский глаз заморгал и пустил слезу. Второй глаз тем временем рассматривал ее нагло и бойко.
– Я, нюня моя, хотел предупредить. Тебе ведь нравится Мефодий? Наш молодой господин? Ах, какая пара! Я даже не ревную! Я умиляюсь! – воскликнул Хнык.
Даф сердито шагнула к нему. Депресняк подпрыгнул у нее на плече, как наездник. В воздухе запахло расправой над бедным суккубом.
– Буслаев? Ты бредишь! Зачем он мне нужен? Я не работаю в зоомагазине! – крикнула Даф.
Хнык осклабился. Пальчик вновь царапнул воздух.
– Я тебя умоляю, противнюшечка! Обмануть суккуба в вопросах любви? О любви я знаю больше любого купидона. Да и что они могут понимать в чувствах, эти толстые диатезные сопляки? Палят из луков в кого попало, и даже не берут за это эйдосов!.. Если купидоны и превосходят кого-то в вопросах любви, то лишь комиссионеров! Комиссионеры – дрянь, мелкая сошка! Любовь не их вид спорта!
– Не очень-то ты комиссионеров любишь. А Тухломона ты знаешь? – спросила Даф, пытаясь перевести разговор в безопасное русло.
Ознакомительная версия.
