Ознакомительная версия.
Старик Эйвери сдержал свое слово. Всего лишь полгода спустя его малолетка-ученик уже примерил алый бархатный берет «Костоломов Диаза».
Да, его ценили. Не ущемляли в добыче, хотя сам он, понятное дело, в разграблении городов не участвовал. Сперва не участвовал, пока не подрос и не наловчился как следует вертеть мечом. «Костоломы» то мерили тяжелой своей поступью дороги Семиградья, то разбивали шатры на самых подступах к сумрачному Нарну, то жарились на испепеляющем салладорском солнце. Знамена Вольной роты трепал соленый ветер на обрывистых меловых скалах Кинта Дальнего, их рвали острые сучья в джунглях Кинта Ближнего, они стояли под ливнем легких стрел из ядовитого тростника в топких болотах на берегу Южного Океана к востоку от салладорской Стены; врагами роты, случалось, бывали и люди, и нелюди, как-то раз они даже чуть было не взяли приступом тот самый Храм Мечей, о котором в западных пределах ходило столько страшных россказней, — правда, в последнем случае защитники Храма, не дожидаясь штурма, сами ворвались в лагерь осаждающих и учинили там форменную резню.
И он учился. Во всякое время, при любых обстоятельствах. Рота не раз и не два сталкивалась с враждебной магией — а нет лучшей школы для чародея, нежели открытый бой. Ты или превозможешь заклятье врага — или погибнешь.
Ему удалось выжить. Погибли его враги. С каждым выигранным боем рота смотрела на него со все большим и большим уважением. Ему несли найденные на мертвых амулеты и обереги — разумеется, если они не представляли ценности для нашедшего. Он и сам приноровился обирать тела — в первую очередь охотясь за магическими артефактами, пусть даже самыми слабыми или непонятными.
А потом ему повезло. Повезло вместе со всей ротой — их наняла сама Святая Инквизиция. Надо было положить конец одной из богомерзких ересей, которой, увы, предались и некоторые из прошедших обучение в Ордосе волшебников. На подавление мятежа разящий кулак матери нашей, Вселенской Церкви Спасителя, отправил своих лучших отцов-экзекуторов, в свою очередь владеющих великим даром святого чародейства.
В битве с обеих сторон сошлись мечи и магия. Но тяжеловооруженная, скованная железной дисциплиной рота раздавила наспех оборуженное крестьянское ополчение, а маги-отступники не смогли помочь своим, будучи связаны по рукам и ногам поединком с инквизиторами.
Там он и нашел свою первую настоящую книгу заклинаний. В горящем с одной стороны доме, рядом с мертвым телом — меч наемника оборвал жизнь чародея, волшебство не устояло перед простой сталью.
После того как все закончилось, отцы-инквизиторы долго и тщательно перетряхивали все уцелевшие строения, сносили в кучу зловещего вида книги в черных кожаных переплетах; а потом предали их огню. Перед строем роты прочитали строгий указ — всякие рукописания, найденные на поле боя альбо в домах, сдать всенепременно отцам-экзекуторам под страхом казни на медленном огне.
У него дрожали коленки: инквизиторы — это вам не обычный враг, за ними стояла сила, быть может, ничуть не меньшая, чем у магов прославленной Академии Высокого Волшебства или загадочного Волшебного Двора. И все-таки книгу он не отдал. И с трудом дождался ночи, чтобы начать читать — у костра, завернувшись в видавшее виды походное одеяло.
Он не знал, что ему достался один из томов Искусства ночной магии — робкой и неуверенной попытки самоучек нащупать дорогу во Тьму. Он не знал, что в лунном свете на желтых страницах из тонковыделанной человечьей кожи оживают совсем другие письмена, нежели днем. Только много времени спустя он начал догадываться, какой ценой оплачен каждый ее лист, каждая строчка. Да что там строчка, каждая буква в книге, казалось, написана была чистой кровью, хотя на самом деле это было, конечно, не так — кровь использовалась только для главнейших схем и начертаний.
Он погрузился в книгу целиком, с головой, забыв об окружающем мире. Блеклая луна услужливо светила сквозь желтоватые страницы, дрожали и расплывались буквы, внезапно меняя очертания; четкий почерк, сделавший бы честь начальнику Писцовой палаты имперского сената, сменялся каракулями, чеканные буквы эбинского алфавита — рунами северных мореходов с Волчьих островов, а порой и причудливыми эльфийскими завитушками. Он то и дело приходил в отчаяние, натыкаясь на совершенно непонятные фразы, обозначения и схемы.
Там говорилось о Великом Древе и Западной Тьме, источнике силы и свободы. Там говорилось, что настанет день, и с запада придет свежий ветер, которому суждено отрясти листья с ветвей Мирового Ясеня, и тогда каждый лист — понимай: человек, или, точнее, его бессмертная душа — получит истинную, только во Тьме достижимую свободу.
Он не знал, что основой для этого труда послужили ставшие достоянием отступников отрывки из великих Анналов Тьмы.
Там перечислялись обитатели Ночи, подробно рассказывалось о всех мыслимых видах нечисти, нежити и нелюди, приводились заклинания, обереги, но самое главное — там имелись законы построения новых заклятий. Именно этот, наиболее тщательно оберегаемый секрет Ордоса ренегаты-волшебники предали огласке — и он попал в те руки, которых они ждали так долго и не дождались лишь совсем чуть-чуть.
После этого он уже недолго ходил с «Костоломами». Однажды ночью молодой волшебник просто исчез со всем своим нехитрым скарбом.
А еще через два дня рота попала в засаду и погибла вся, до последнего человека.
Потом было еще много чего. Он исходил Эвиал из конца в конец, побывав даже на Утонувшем Крабе, едва вырвался оттуда и дал себе страшную клятву в один прекрасный день вернуться и стереть этот проклятый остров с лица земли.
Но для этого нужно было знание, нужны были наставники, превосходившие по силам чародеев острова Запекшейся Крови, как он звался на исконном, древнем языке его обитателей.
Старые рукописи, разрозненные намеки, недомолвки и тому подобное, как ни странно, указали дорогу.
На восток, туда, к последней крепости истинно древней магии.
И вот его путь завершался. Нигде в мире он не нашел себе достойного учителя — его последняя надежда связана была именно с этим местом. Если его не станут учить змееголовые — больше ему идти будет просто некуда.
* * *
— Я не враг, — повторил он, глядя в желтые глаза. И на сей раз в них уже не чувствовалось подозрительности.
— Хорошо, — медленно упали тяжелые слова, и сердце его подпрыгнуло, словно в давным-давно забытом детстве. — Ты пойдешь за нами и будешь послушен. Хотя нет, ты никогда не станешь послушным. Что ж, мы постараемся, чтобы ты ненароком не стер наш замок с лица земли.
Ознакомительная версия.
