— Я не поспеваю за событиями. Зачем ты с ним отмечала, если опять не то?
— Одна не хотела оставаться. И еще вчера вечером он мне нравился.
— Если бы ты с ними со всеми спала, я мог бы называть тебя падшей женщиной. И машина целее была бы.
— Я лучше подожду того, с кем захотелось бы потом это повторить.
— А такие есть?
— Должны где-то быть. — я поджала под себя ноги, наслаждаясь теплом, уютом, и возможностью не ходить на работу еще два дня.
— Явно не в этом мире.
Я посмотрела на худой профиль Вадима. Иногда он попадает прямо в точку.
— Поколение тут отвратительное, что девушку хорошую, что парня порядочного найти тяжело.
Мой водитель засмеялся.
— А ты как встретил Новый год?
— Очень даже неплохо.
— Семейный круг с ее родителями?
— Ага, — он кивнул, глядя на дорогу, — все как полагается — селедка под шубой, оливье, подарки под елкой. Мама, папа, бабушки и дедушки. Разошлись в пол-второго ночи. Так что можно сказать, что я выспался.
— Она все еще на высоте?
— Вполне. Может, я вас познакомлю…
— Не надо. Ревновать будет. Лучше про меня вообще не рассказывай.
— Не поймет?
— Я бы не поняла и ревновала. И вообще, когда поймешь, что она твое — прекращай ко мне вваливаться в любое время суток. Узнает — ничего хорошего не будет. Я же чудо как хороша!
— Заметано, брошу тебя на съедение обыденности.
Мы подъехали к моей старой хрущевке. Двор спал, присыпанный чистым снегом. На свою теперешнюю зарплату я вполне могла позволить себе что-то получше, но уйти из этой квартиры, было выше моих сил. Бабка, сдававшая мне ее, вообще предложила выкупить эту рухлядь за баснословные деньги. Впрочем, если бы они у меня были, я бы даже не раздумывала.
Я вылезла из теплой машины и побежала к подъезду. Вадим достал из багажника два огромных пакета, и последовал за мной.
— Пра-ально, меня надо корми-ить, — мурлыкала я себе под нос, поворачивая ключи. Влетела в прихожую и радостно плюхнула шапку на тумбочку.
— Наконец-то я дома.
— Как можно это гадюшник домом называть?
— Нет, лучше жить с папой и мамой и отчитываться им, где ты задержалась до одиннадцати вечера.
— Меня же никто не контролирует… Я никому не отчитываюсь… Что за нестандартное решение с головой, — Вадим с интересом разглядывал мою прическу. — Вернулось время фриков?
— Хочешь сказать, что плохо? — я глянула в зеркало, на свою праздничную прическу, частично развалившуюся под гнетом сна на чужой постели. Новый год — карнавал! По крайней мере, мне так хотелось. Красные волосы с ярко зелеными прядями, специально для этого заранее обесцвеченными, были уложены в сумбур на голове.
— Не скажу, что плохо. Но, надеюсь, это смоется? Если ты на работу так заявишься…
— Смоется. Я вновь буду своего цвета с белыми прядями. А может, и их закрашу. Признай, что я великолепна! — Я сняла дубленку и покрутилась перед ним в коротком красном платье, купленном специально под Новый год с приляпанной зеленой лентой под грудью.
— Ты режешь глаза. Но ты великолепна! Непонятно только, для кого все это, если ты к себе ближе сорока сантиметров не подпускаешь.
— Я все еще в поиске.
— Мне кажется, у тебя он никогда не закончится, — он прошел на кухню, раскладывать пакеты. И тут же вернулся с небольшой коробкой в руках. — Лика, у тебя даже елки нету. — Вадим разочарованно уставился на мой бардак. — И что тут произошло? — он сгреб в охапку кучу моих трусов и лифчиков, разложенных на диване.
— Я тебя предупреждала. Я выбирала, что одеть. И куда мне, по-твоему, здесь елку втиснуть? И так места нет.
— Понятно. Вот твой подарок. — он протянул мне яркую коробку.
— Спасибо, — я полезла в недра шкафа и извлекла на свет божий небольшой сверток, который даже не успела запаковать. — Это твой! Разверни лучше дома. Все равно ничего полезного там нет.
— Как скажешь, — он закинул ногу на ногу в ожидании.
Я раскрыла яркую обертку. Сверху лежало кружевное белье, рассчитанное на дикое соблазнение.
— Мерять не надо? — я с иронией уставилась на него.
— Если начнешь меня возбуждать, я тебе сразу кольцо подарю обручальное. — Он смотрел как я мотаю подарок перед собой. — Надеюсь, ты найдешь все-таки ему применение, — он хихикнул. — А эта штука тебя вроде заинтересовала тогда в магазине. — он смотрел, как я осторожно вынимаю то, что занимало основное место в коробке под бельем.
Я с шумом выдохнула. Тогда, в магазине, я простояла как вкопанная перед ней минут двадцать, не в силах оторваться и уйти. Сувенирный отдел, второй этаж, в дальнем закутке. Небольшой стеклянный шар на подставке, наполненный разноцветным, мелким как мука песком. И длинный провод с вилкой на конце. Продавщица включила его, и я, чуть не плача, наблюдала как тихонько, нагреваясь от цветной лампы внизу, ползут песчинки туда-сюда, перемешиваясь и скользя одна по другой.
— Спасибо, — голос у меня стал неожиданно сиплым. — Это хороший подарок. Правда хороший.
— Чем она так тебе понравилась?
— Ассоциации… — я вернулась в реальность к худощавому парню в очках с толстой серьезной оправой, рядом со мной на диване. — Хочешь есть? Или чай? У меня есть фильм какой-то новый.
— Нет, Лик, я на работу, документы забрать надо. А потом Наташе на елку обещал сходить на площади.
Я вздохнула. Я тоже хотела на елку. Чтобы за мной заехал любимый человек и мы вместе, перекидываясь снежками, смеясь, бродили по заснеженному городу. Сидели вместе с Вадимом и его Наташей в кафешках… Тогда можно будет, не опасаясь ревности его девушки, сказать, что мы давно знаем друг друга, учились вместе, а теперь стали неплохими друзьями. Скорее даже очень близкими друзьями. С Вадимом можно было просто помолчать. Только чтобы осознать это и прийти к такому положению, пришлось смотаться далеко-далеко.
В августе Ленка вышла замуж, а в сентябре Славик сделал Аньке предложение. И в октябре я радостно прыгала на их свадьбе. Теперь и у Вадима я получаюсь третьей лишней…
Я проводила его и смотрела, как он наматывает свой длиннющий коричневый шарф в несколько слоев на худую шею.
— Может, Наташа тебя откормит…
— Она готовит плохо, лучше есть то, что ее мама творит.
— Прям как я…
— Я не сказал: «Не умеет готовить», я сказал про: «плохо готовит».
— Я умею готовить. Кому мне тут изыски делать? Себе самой?
— Могла бы меня побаловать…
— Ты с собой все приносишь.
Вадим повертел в руке мой сверток, с которого уже начала сползать обертка.
— Спасибо за подарок, хотя я и не знаю, что там, — он потряс свертком.
