– Мастер! А тебя не тревожит, что слова призыва мы так и не смогли перевести? - неожиданно спросил Господин. Было видно, что этот вопрос уже неоднократно поднимался им, потому что его собеседник лишь раздраженно рубанул рукой воздух, словно подводя черту под уже изрядно набившим оскомину спором.
– Не переживай! Из всего Гримуара только этот текст не поддался расшифровке. Скорее всего, это просто магическая формула Древних. Завтра мы станем властителями мира - я верховный, ты моя правая рука, - он поднял бокал, - За успех!
– За успех! - эхом ответили ему.
На грязных ледяных плитах пола неподвижно лежала юная светловолосая девушка. Ее тонкие руки были безжалостно заломлены за спину и туго стянуты белой шелковой веревкой. Бледное точеное лицо пленницы искажала гримаса боли. Пухлая нижняя губа судорожно прикушена в кровь, а затекшее от неподвижности тело покрылась пупырышками. Хрупкая девичья фигурка, одетая лишь в короткий шелковый сарафанчик, съежилась от холода. Девушка безжизненной куклой лежала в промозглой сырости подвала уже много часов, и живительное тепло постепенно начало покидать ее. Почувствовав скорую поживу, вокруг весело попискивая и цокая длинными острыми коготками по каменным полам, суетливо забегали осмелевшие крысы.
***
Сгустившаяся Тьма с наслаждением ожидала приближение скорого конца. В ответ на эту злобную радость, где-то в глубине Замка зародилось глухое недовольство. Слабая вибрация прокатилась по низкому сводчатому потолку камеры. Огромные блоки слегка шевельнулись и выплюнули в лицо пленнице струйку сухого песка, в который моментально превратился цемент, скрепляющий кладку. Девушка вздрогнула, застонала и пошевелилась.
***
Я очнулась в кромешной темноте. Вокруг раздавались какие-то шорохи и попискивания. Пахло пылью и чем-то затхлым так, наверное, должно пахнуть в склепе. Я лежала на холодном полу. Заледеневшее тело сотрясалось от крупной дрожи, а зубы выбивали какой-то дикий ритм. Со стоном я попыталась сесть - это удалось мне только с третьего раза. Связанные сзади руки затекли, так что пальцев я не чувствовала вовсе. Сдерживая стон и рвущиеся из груди рыдания, я попробовала ими пошевелить, но ничего не получилось. Так и не сумев подняться на ноги, обдирая колени о камни, я поползла вперед, пытаясь найти выход. Но, больно ударившись головой о стену, все-таки отказалась от этой мысли. Было так страшно, что хотелось завыть. Я села, зябко поджав под себя ноги и привалившись к шершавой стене спиной.
Господи, где это я? Что со мной произошло? И почему меня связали? Черт!!! Меня, что похитили? Кто и зачем? Кому нужна обыкновенная девушка из простой небогатой семьи? Спокойно. Спокойно Кэт. Без паники. Еще ничего страшного не произошло (ну, если не считать того, что я связанная валяюсь на каменном полу в каком то подвале в темноте). Ты пока никого не видела, а это значит, что как только похитители поймут свою ошибку (ну зачем им я?) тебя, скорее всего, отпустят. Обязательно отпустят. Конечно, отпустят. Мама!!! Никуда меня не отпустят! Потому что свидетели, даже если они ничего не видели и ничего не знают, в наше время никому не нужны. Меня, в лучшем случае, прибьют и прикопают в ближайшем лесочке, а в худшем просто оставят в этом сыром и темном подвале. Ну, сколько я здесь протяну? Неделю? Полторы? То, что не сделает холод, голод и страх доделают крысы. Не зря же я слышу какие-то писки и перестукивания. Этих крыс тут, наверное, полчища! Сначала я еще смогу их от себя отгонять, а потом ослабну, и они съедят меня живьем. Будут жрать в этой промозглой темноте, смакуя и откусывая по маленькому кусочку! А потом дочиста обглодают мои белые косточки… А потом…
Стоп! Стоп! Так дело не пойдет. Кончай запугивать себя. А вдруг это так ребята из группы прикололись? В честь моего дня рождения? Так сказать - похищенье в день рожденья! Шутники, мать их! Ну, точно, насмотрелись фильмов и решили мне устроить сюрприз. Я сейчас начну орать, слезы лить, в истерике биться… и тут открывается дверь - СЮРПРАЙЗ!!! Всем весело, все поют и смеются, водят хороводы, одна я - в дурацком колпаке и со свистулькой в руках. Вот сволочи, ненавижу!
А с другой стороны, ну не совсем же мои друзья идиоты? Или совсем? Да и не похоже это на них. А вдруг я тут от их шуточек со страху помру? Или руки у меня возьмут, да и отвалятся (вон, я их уже совсем не чувствую, как будто тяжелые холодные поленья за спиной). Да и затянулась эта шутка, пора бы уже забегать с шумом, шариками и поздравлениями.
Может все гораздо проще? Я сплю. Точно, я сплю! И все это мне снится. Вот летала же я вчера, причем была уверена на все сто, что все это по настоящему. Темноту, фонари, пустые улицы, дома и даже троллейбусные провода под собой видела. Шум дождя слышала. Даже воздух влажный, когда в облака попала, ощущала. А оказалось - всего лишь сон. Вот и сейчас я просто сплю. Руки не чувствую, так это они во сне затекли (такое уже не раз бывало). Замерзла, так это форточка открылась от ветра, а я же без одеяла сплю. Запах прелой соломы, так это под окном дворники кучи листьев нагребли, вот в форточку и тянет. Темнота, так это я проснуться пытаюсь, глаза во сне приоткрываю, а еще ночь, наверное, вот я ничего и не вижу. В общем, так, Кэт, давай, поднатужься и просыпайся. Давай, давай, открывай глаза, пора заканчивать этот страшный сон.
В этот момент прямо передо мной что-то загромыхало, заскрипело и, словно ножом разрезая темноту, на противоположной стене появилась узкая полоска света. А затем с клацаньем и противным скрежетом широко распахнулась тяжелая железная дверь. Из освещенного факелами проема шагнули по направлению ко мне две здоровенные, заполнившие все помещение камеры, бесформенные фигуры.
Глаза, отвыкшие от света, больно резануло. Я быстро зажмурилась, а потом с опаской чуть-чуть приоткрыла веки. По полу ощутимо потянуло холодом. Запах сырости и затхлости проявился отчетливее. Огонь в факеле забился в конвульсиях, пытаясь потухнуть. Тот, что держал его в руке, потянул на себя дверь, прикрывая ее, и огонь опять стал гореть ровно. В его свете я хорошо смогла рассмотреть страшных посетителей, - Мамочка моя! Это что за маскарад?
На огромных, явно мужских фигурах, были надеты темные, почти черные балахоны. Голову и лицо прикрывали капюшоны с прорезями для глаз. На груди на массивных цепях белого металла сияли тусклым светом какие-то круглые бляхи с выбитыми в центре треугольниками. Один из вошедших подошел ко мне, низко наклонился и какое-то время молча рассматривал холодными серыми глазами. Я в ужасе вжалась в кирпичную стену и, подтянув к животу оцарапанные грязные коленки, затравленно следила за ним.
