— Дай мне минутку, — сказала она. — Иди скажи Совету, что я прибуду незамедлительно.
Он нервно поколебался, но затем кивнул.
— Я буду идти медленно, чтобы выиграть для тебя немного времени.
Винн невесело улыбнулась:
— Спасибо.
Она наблюдала, как он исчез в проходе, ведущем вниз, но не закрыла дверь. Она вздохнула, прежде чем обернуться для следующего разговора, который явно не будет легким.
— Тень, оставайся здесь, — твёрдо сказала она. — Ты не можешь пойти со мной.
Винн использовала как можно меньше слов, поскольку Тень ещё плохо понимала речь.
С низким рычанием Тень прижала уши к голове и начала слезать с кровати.
Винн была готова. Она проскользнула через полуоткрытую дверь и резко её захлопнула. Дверь вздрогнула, когда Тень врезалась в ее другую сторону всем своим весом. Послышался вой.
— Прекрати! — приказала Винн сквозь закрытую дверь.
У неё не было времени на истерики Тени, и она, оставив её позади, подобрала юбки своей ставшей непривычной мантии и быстро спустилась по лестнице. Затем окунулась в ночной воздух внутреннего двора.
Она прошла через старые конюшни и склад, давно преобразованные в семинарии, лаборатории и гостевые покои. Скользнув через внешнюю дверь, она направилась наверх, к двери, которую знала очень хорошо. В этих же самых покоях жил до этого ее старый союзник, домин Гассан Иль'Шанк из суманской миссии Гильдии далеко на юге. Она тихонько постучала.
— Чейн, ты здесь?
Никто не ответил, и в ней всколыхнулось беспокойство. Где ещё он может быть? Она должна была, по крайней мере, сказать ему, что её вызвали на Совет.
Она постучала снова, громче.
— Чейн?
За дверью послышалась возня, сопровождаемая звуком беспорядочного шуршания бумаги и внезапного визга деревянных ножек стула по каменному полу. На сей раз дверь открылась, но комната за ней тонула в темноте. Винн посмотрела на Чейна Андрашо, возвышавшегося над ней. Его лицо как всегда было бледным.
— Ради всего святого, что ты… — она остановилась на середине вопроса.
Одежда Чейна была измята, а рыже-каштановые волосы — взъерошены. Он медленно моргнул несколько раз, как будто она только что вырвала его из дремоты. И…
— Эм-м-м… у тебя бумага к лицу прилипла.
Его глаза немного прояснились, и он потянулся к щеке. Но вместо того чтобы схватить бумажку за край, он неловко смахнул её рукой, и она упала мимо Винн в коридор.
— Я разбудила тебя? — смутившись, спросила она.
Чейн всегда просыпался, как только солнце полностью скрывалось за горизонтом. Свет от маленького кристалла холодной лампы просочился в коридор из гостевых покоев. Стул позади старого стола был выдвинут под неловким углом напротив стены. Груда книг и бумаг в беспорядке лежала на всей поверхности стола, а некоторые даже упали на пол.
— Я, должно быть, зачитался допоздна… почти до утра, — сказал он своим хриплым голосом.
Винн подняла одну бровь. Чейн заснул за столом, не зная, что наступил рассвет? Она покачала головой, поскольку у них были более серьёзные проблемы.
— Меня вызвали.
Понимание разлилось по его красивым чертам лица, когда он полностью осознал её слова.
— Я иду, — он тут же развернулся, отступая назад, чтобы взять ключ от комнаты со стола.
Он, поколебавшись, мельком оглядел себя. Он с той ночи не снимал сапог, как и измятые брюки. Он начал быстро заправлять свою свободную белую рубашку в штаны.
Винн не волновало, как он одет. Это всё равно не имело значения.
— Иду только я, — сказала она. — Мне приказали даже Тень оставить в комнате.
Чейн застыл. Он знал, что Тень почти никогда не оставляла Винн. Собака редко допускала это. Он вернулся к своему занятию.
— Я так же ответственен за все, что произошло, как и ты, — настоял он. — Ты не столкнёшься с ними одна.
Когда он подошел к двери, Винн посмотрела вверх, молча встретив его взгляд. Она почувствовала стыд от облегчения, которое испытала при мысли, что он будет стоять рядом с ней перед лицом Совета. Но вряд ли это сработает.
— Я не думаю, что они позволят тебе…
— Я иду, — повторил он и вышел, закрывая дверь.
Он двинулся по коридору к лестнице, прежде чем она смогла спорить дальше. Даже не подумав об этом, она вздохнула — от облегчения, смирения или под тяжестью своей ноши. Возможно, сразу от всего.
Винн все еще чувствовала себя последним трусом оттого, что испытывала облегчения от присутствия Чейна, когда они ступили на лестницу, ведущую на второй этаж в главный зал Гильдии. После всего, что произошло в подземелье Ходящих-сквозь-Камень, глубоко под Дред-Ситтом, она представляла Совет Преминов чем-то наподобие древнего показательного суда. Его вердикт предопределен раньше, чем начался процесс.
Но это был не суд. Это было вопросом Гильдии, и то, что она сделала, никогда не будет показано публично. Не было закона, способного защитить ее от любого неофициального способа давления.
Она взглянула на Чейна рядом с собой, его лицо выражало мрачную решимость. Быть может, его присутствие поможет удержать Совет в узде, потому что там должны были рассмотреть некоторые внутренние дела, которые они не могут разбирать перед чужаком. Но она усомнилась в этом.
Когда они ступили на верхний этаж, снаружи палаты Совета в конце широкого прохода ждали два Хранителя. Чейн даже не замедлился, и Винн попыталась подавить неуверенность, но чем ближе они подходили к залу заседаний Совета, тем более странным все это выглядело.
Женщина средних лет в лазурном ордена сентиологов и молодой человек в тёмно-синем метаологов молча стояли по обе стороны от больших двойных дубовых дверей. Винн не знала их, хотя с их отличающимися орденами они составляли странную комбинацию. Она никогда прежде не видела дежурных возле этой палаты.
Оба наблюдали за ней, пока она шла, и это сильно нервировало ее. Вдруг они потянулись и одновременно открыли двери, не сказав ни слова.
Внутри собрался, ожидая, весь Совет Преминов. Кроме того, там был домин Хайтауэр, единственный гномский Хранитель и непосредственный начальник Винн.
Фольклор Запределья, мира Чейна, говорил о гномах как о крошечных существах темных скал и глиняных нор. Хайтауэр, как и все из его народа, был пугающей громадиной по сравнению с таким суеверием. Хотя и ниже, чем люди, большинство гномов смотрело Винн прямо в глаза. И чего они не добирали в высоту, они вдвое компенсировали в ширину.
Крепкий и широкий, он не показывал ни намека на жир под своей серой одеждой. Жесткие красноватые волосы резко контрастировали с серым цветом мантии, свисая ниже плеч и смешиваясь с густой бородой, которая была заплетена на конце. Его широкие, грубые черты лица заставляли его черные глаза походить на железные шарики, включенные в бледный гранит телесного цвета.
