– С твоего позволения, Верховный, я бы хотел предаться медитации, дабы очистить от суетных порывов свой дух.
– Ну что же, да будет так. Однако сперва, как того требует обычай…
Хрусталь зазвенел о хрусталь. Адепт сделал глоток и с трудом перевёл дыхание, ощущая выступившие в уголках глаз слёзы. «Такое впечатление, что любимый напиток иерофанта с каждым разом становится всё крепче и крепче! Из чего он гонит эту адскую жидкость, хотел бы я знать?!»
Старец между тем, негромко булькая, осушил свой бокал до дна и, довольно крякнув, поднёс к ноздрям широкий рукав.
– Трансцендентально! Ну что, может, накатим ещё по одной?
– Печень отлетит, Верховный! – спёртым голосом просипел Двакро. – А следом и почки…
– Ну, как знаешь. Ладно, друг мой. А скажи, о чём нынче пишет вавилонская пресса?
– Да как всегда. Убийства, грабежи, скандальная жизнь богемы, немножко сверхъестественного…
Иерофант продолжал расспрашивать адепта о каких-то малозначительных вещах, улыбаясь и кивая в нужных местах. Вместе с тем вторая, незримая его сущность обращалась с безмолвными вопросами к Двакро – вопросами, слов для которых в человеческом языке не существовало; и сущность адепта покорно давала на них ответы. Обычные уровни сознания иерофанта не воспринимали ничего из этого диалога, где смыслы вспыхивали подобно молнии, чтобы тут же угаснуть – да в этом и не было необходимости. Достаточно того, что он фиксировал самый факт происходящего обмена. Позже, если потребуется совершить деяние, его высшая суть подскажет правильное решение, опираясь на полученные знания, о которых сам он не имеет ни малейшего понятия…
Много лет назад
В тени чужих мостовых
Я увидел тебя и подумал:
Как редко встречаешь своих!
Как оно было тогда —
Так оно и есть…
Сегодня я прощаюсь,
Послезавтра я опять буду здесь.
Борис Гребенщиков «Послезавтра»* * *
– За свои многочисленные преступления, как-то: разбой, грабёж и пиратство, – обезьянец Изенгрим Фракомбрасс, по кличке Ёкарный Глаз, приговаривается к повешению!
Тревожная барабанная дробь раскатилась над площадью. Капитан Фракомбрасс гордо вздёрнул подбородок. Виселица представляла собой высокий, обшитый досками квадратный помост. Знакомая Г-образная загогулина отбрасывала длинную тень на ряды солдат; пеньковая петля с тяжёлым узлом, предназначенным ломать шейные позвонки, чуть заметно покачивалась в воздухе.
Внизу, за двойным оцеплением, волновалось людское море. Да, всё верно: даже если ему удастся прорваться сквозь строй, в этой толпе он увязнет, как в болоте. Помощники палача накинули на плечи пирата длинный, до пят, белый балахон с глубоким капюшоном.
– Последняя просьба! – сквозь зубы процедил капитан. – Лицо не закрывайте!
– Не положено, – возразил стражник.
Фракомбрасс и сам это знал, однако продолжал пререкаться. Пальцы связанных за спиной рук между тем лихорадочно перерезали верёвку половинкой бритвенного лезвия. Сейчас от этой тонкой стальной пластинки зависела его жизнь. «Не обольщайся призраком свободы, – сказал ему вчера жуткий старикан, глава тайной-как-её-там-службы, вручая бритву. – У тебя только один шанс на спасение – делать в точности то, что я говорю. Иначе тебе конец». Ёкарный Глаз не торопился уйти в бескрайние поля Джа. В данный момент он готовился прыгнуть в канализацию, когда верёвка оборвётся под его весом. Люк, присыпанный соломой, находился под помостом. «Секунд шесть-семь форы у тебя будет точно, – сказал Каракозо. – Может, даже больше; но рассчитывай на всякий случай только на это. Итак, одну секунду ты будешь падать. Потом тебе надо сбросить с шеи петлю. На это – две с половиной секунды, максимум три. Ещё две на то, чтобы добраться до люка и разбросать солому. Он расположен в полутора метрах от того места, куда ты упадёшь. Крышка будет слегка сдвинута, чтобы ты сразу мог её поднять. Остаётся ещё одна секунда на случай какой-нибудь неожиданности. В канализацию смело можешь бросаться вниз головой; там неглубоко». Ёкарному Глазу этот расписанный, словно по нотам, план совсем не нравился; особенно «неожиданности», на которые отводилась всего одна секунда. «Нет времени придумывать что-то ещё, – отмёл все возражения его собеседник. – Это твоя последняя надежда». Фракомбрасс понимал, что по-настоящему он будет свободен лишь краткие мгновения: скорее всего, в канализации на него сразу же наденут наручники. Каракозо не станет рисковать: слишком уж жирный куш маячит у него перед носом. «Знал бы ты правду, – подумал пират. – Такой хитрый человечек, опасный, как горная мамба… И такой глупый. Как и все они. Людишки…»
Фракомбрасс наконец почувствовал, что путы, стягивающие запястья, начинают ослабевать. Палач между тем накинул ему на шею петлю. Пират с содроганием ощутил прикосновение верёвки сквозь грубую ткань балахона. Мерзко пахнуло хозяйственным мылом. Палач деловито затянул узел, подёргал его и отступил к рычагу – Фракомбрасс слышал скрип досок под его ногами. Он напрягся. Ну, сейчас…
«А что, если верёвка не оборвётся? Или оборвётся слишком рано? – спросил он тогда неожиданного союзника. – Ваш человек сумеет разрезать волокна так, чтобы со стороны ничего не было заметно?» – «Это его работа». – «А если верёвку проверят?» – не унимался пират. «Тогда у нас ничего не получится, – ласково улыбнулся Каракозо. – Но ты не переживай – это, говорят, не больно».
Народ на площади внезапно загомонил, руки указующе вытягивались вверх. Капитан мотнул головой, сбрасывая капюшон. Над крышами домов возносился искрящийся в солнечных лучах фонтан. На его верхушке барахталось нечто чёрное. С неба посыпались осколки черепицы. Пират понял, что времени терять нельзя. Он скинул с шеи петлю, кокетливо приподнял подол своего балахона, сделал шаг по направлению к палачу – тот тоже пялился на невиданное зрелище – и нанёс ему жестокий удар в пах. Затем, что есть силы рванув рычаг, Фракомбрасс прыгнул в открывшееся отверстие. Нащупав крышку люка, он оттащил её в сторону и, перевалившись через край, тяжело рухнул вниз. Приземление было болезненным – жёсткий цементный пол едва не вышиб из капитана дух. Над головой внезапно затеплился огонёк.
– Здрасьсте! – прохрипел Фракомбрасс склонившимся над ним мрачным рожам.
В качестве ответного приветствия на запястьях пирата звякнули наручники. Его бесцеремонно подхватили под мышки и повлекли куда-то во тьму. Шлёпанье шагов гулко отдавалось под мрачными сводами. Пятнышко света металось из стороны в сторону. Гориллы, очевидно, хорошо знали этот путь – они сворачивали, протискивались в какие-то щели, а один раз и вовсе пробирались через полузатопленный тоннель, по плечи в гнусно пахнущей воде. Всё это время крепкие лапы сжимали локти Фракомбрасса: шансов удрать ему не оставляли. Наконец впереди показался свет. Обезьянцы выбрались наверх через такой же канализационный люк в маленьком, заросшем травой дворике. Пират понял, что они находятся в двух шагах от того самого дома, где его держали в плену.
