Сема, со сдвинутыми на кончик носа очками, вглядываясь в карты, предпринял очередную попытку обратить меня в свою веру. Лично я, никак не мог понять, какой смысл лазить по грязным, сырым и плохо освещенным пещерам, рискуя при этом конкретно заблудиться. Сема же, горячо утверждал, что это наука. Риск минимальный, если есть карта, а она всё-таки есть. Найти и открыть что-то, доселе неизвестное, что может быть выше? Я заявил, что выше может быть полноценный отдых на природе. Именно этим я и собираюсь заняться, пока Семен будет ползать по своим пещерам. Сема оскорблено насупился, но через некоторое время оттаял и предложил мне спуститься в пещеру в, так сказать, ознакомительных целях. Я, подумав, что такая экскурсия будет неплохим разнообразием, согласился, даже не подозревая, к чему это приведет. Лучше бы я поехал на море!
Комфорт закончился по прибытии в славный городок Трускавец. Два хмурого вида мужика, которых Семен отрекомендовал, как Степана и Михайло, сноровисто побросали нас и наши вещи в видавший виды уазик, и лихо вырулили на горную дорогу. Хотя, сказать, что это была дорога, не совсем верно. Это называлось дорогой, но, по сути, ею не было. Это была пыточная полоса, на которой наши провожатые попытались вытряхнуть из нас все, что в нас еще оставалось. Ну почему, дороги к пещерам все такие плохие? Разве трудно оборудовать к каждой пещере по аккуратненькой дорожке? Впрочем, быть может, это сделано специально для того, чтобы подготовить славных спелеологов к предстоящим трудностям. Или отбить охоту преодолевать дальнейшие трудности. Это уж кому как повезет. Это убийство продолжалось на протяжении пяти часов. Причем, каждый раз, когда я спрашивал: — «Ну что, еще далеко?», следовал неизменный ответ: — «Та ни, це отуточкы, поряд!». Что означало типа — нет недалеко, где-то здесь, рядом. Из чего я сделал вывод, что мы мотаемся вокруг этой самой пещеры, но вот уже пятый час не можем ее найти. На мой разумный совет, вернуться в Трускавец и продолжить поиски на следующий день с утра, Сема только зашипел.
— Ось, прыихалы! — наконец торжественно объявил Степан.
Я выкарабкался из-под свалившихся на меня вещей и обозрел окрестности, через запыленные стекла задней двери. Запыленный вид не впечатлял. Но, за неимением лучшего, пришлось смириться и с этим.
Избавленный от пыльного стекла, вид не стал намного лучше. Вряд ли можно было предположить, что внутри представшего перед моими глазами жилища, кто-то удосужился сделать евроремонт. Естественно, что все удобства находятся во дворе. Причем сам двор и, соответственно, удобства, предстоит определить мне самому, что будет весьма затруднительно, в виду большого количества кустарника самого негостеприимного вида, разросшегося вокруг этого убожества, под названием домик.
Я посмотрел на Семена, надеясь, что это просто неудачная шутка. Напрасно. Семен с самым деловым видом навьючивал на себя свою поклажу. Я уныло ухватил свой станковый за лямки и, вспоминая по пути весь свой запас идиоматических выражений, и пополняя его походу дела новыми, потащился вслед за Семой к жилищу Робинзона Крузо (карпатский вариант).
Халупка была надежно закрыта на… колышек. Это меня умилило. Рациональное решение проблемы открытых дверей: скоба в двери, скоба в наличнике и деревянная палочка, и за наши вещи можно быть спокойным.
— Нам что, при выходе из дома, придется каждый раз таскать свое барахло на себе? — раздраженно поинтересовался я у Семы.
Вместо ответа, Сема засунул руку в карман и вытащил висячий замок с ключом, вставленным в замочную скважину. Буркнув еще что-то о надежности окон и стен, я протопал внутрь помещения.
Беглый осмотр интерьера, вызвал огромное желание развернуться, и, в том же порядке, спешно этот интерьер покинуть. Толстый слой пыли лежал на полу и на всей мебели. Мебель — это два деревянных топчана, стол и три табуретки. В углу, на большом металлическом листе примостилась «буржуйка» с выведенной в окно выхлопной трубой.
Первым делом, Семен организовал генеральную уборку. На мое заявление о том, что я нахожусь в отпуске и поэтому должен отдыхать, он невозмутимо ответил, что отдых должен быть активным. Самым активным, на данный момент, Сема считал отпуск с влажной тряпкой в руках. Руки, которые должны были эту тряпку держать, почему-то, оказались мои. Не находящийся в отпуске Семен, ограничился тем, что таскал в ведре воду из протекавшего невдалеке ручья. К счастью, поленница у входа и несколько чурок у «буржуйки» давали надежду, что осваивать еще и профессию дровосека мне не придется.
Закончив уборку, я сделал голодные глаза и внимательно посмотрел ими на Семена. Мой выразительный взгляд был оставлен без внимания.
— Мы сегодня не постимся? Нет? — добавив, как можно больше сарказма в свой голос, поинтересовался я.
— Готовить будем по очереди, — откликнулся мой друг. — И сегодня, как раз, твоя.
Метко запущенный башмак не попал только потому, что этот негодяй успел уклониться.
— У меня есть еще, чем в тебя швырнуть, — прокомментировал я.
— Ладно, — Семен со вздохом полез в свою продовольственную сумку. — По многочисленным просьбам отдыхающих трудящихся, сегодня буду готовить я. Но трудящиеся должны знать, что завтра их очередь.
Что и говорить, ужин прошел в романтической обстановке. Сидя на крыльце, мы, отмахиваясь от комаров, с удовольствием уплетали печеную картошку с колбасой, запивая ее ароматным чаем. Карпаты, местами еще освещённые садящимся солнцем, были изумительно красивы. Думать о предстоящих суровых буднях как-то не хотелось.
Семен возился со снаряжением, а я с посудой. Ее предстояло мыть, но я никак не решался начать это мучение. Почему мучение? Да потому, что для мужика мыть посуду — это всегда мучение. А мыть ее в холодной воде — мучение вдвойне. А подогреть воду — облом в полный рост!
— А когда остальные приедут? — чтобы хоть как-то оттянуть неприятный момент, спросил я.
Сема продолжал, молча возиться со своими железяками и веревками.
— Сем, ты слышишь, о чем я спрашиваю?
— А остальных не будет, — ответил Семен, сбрасывая в мешочек какие-то зажимы.
— Ты что, один хочешь туда идти? — оторопел я.
— Нет, — спокойно ответствовал мой друг. — Мы пойдем вдвоем с тобой.
Я тихо опустился на табурет, надеясь, что он таки стоит там, где я опускаюсь.
— Ты в своем уме? — вежливо поинтересовался я. — Экстрим в мои отпускные планы не входил. Я сейчас достану свои записи, и ты увидишь, что там не предполагаются экскурсии по пещерам Карпат.
