Мужчина в сером глубоко вздохнул. Глоток воздуха, такой привычный, стал горьким. Легкие рвануло болью, будто воздух в них обратился песком, взялся внутри корявой коркой. Он хотел закричать, но вместо крика изо рта посыпался песок.
Водяной маг отступил на шаг.
Лицо стоящего перед ним коллеги распухло, затем почернело, стало блестящим и твердым с виду, как обожженная глиняная маска. А затем растрескалось, иссыхая по краям разломов. Ветер, прежде такой послушный и верный умирающему магу, теперь алчно крал плоть из разрастающихся трещин, срывая и унося крошки.
Водяной знал, что ослушаться воли хозяина — все равно что со смертью спорить. Но умирающий был ему другом. Повинуясь импульсу, маг коснулся собрата и… сразу же отшатнулся, вскрикнув от боли. Иссыхающий человек был жаден, как целая пустыня. Эту жажду не утолить даже океану воды.
Водяник в ужасе глядел, как растрескалась его собственная ладонь, которой он едва успел притронуться к несчастному.
Еще минута — и к ногам водяного мага повалилась рассыпающаяся на куски глиняная кукла. Не успев коснуться песка, она распалась на пыль и труху. Ветер, обрадованно воя, слизывал черствую крупу со скомканной одежды, забирался в опустевшие рукава, теребил ворот…
Это не было наказанием. Повелитель просто выразил свое раздражение по поводу неудач.
— Прощай… — водяной маг вскочил в седло гиппогрифа, коротко глянул в сторону воздушных подмастерьев (самый высокий из них резко кивнул, подтверждая, что право мастерства переходит к нему) и погнал зверя на север, затянутый пылевыми облаками…
Вода — есть упорядоченное движение, целеустремленность, ускорение. Выбор направления, часто ограничение рамками. Может унести, лишить собственной воли. Вмешательство обстоятельств. Также отражение и возможность заглянуть в себя. Символ — зеркало.
Наиболее распространенное толкование знаков из книги «Символы стихий, или Стихия символов»
— Нам незачем идти обратно, — Брюс приблизился к Элии и обнял ее за поникшие плечи. — Мы раньше шли наискосок, так что теперь удобней идти к западу и дальше повернуть уже на юг, где заканчивается трещина… Там и городов, кажется, нет.
Элия не протестовала. Выражаться осмысленно становилось все труднее, потому что, глядя на удрученную девушку, Брюс мигом забывал конец приготовленной фразы.
— Правда, там обещаны каменные драконы… Но они ведь спят.
— Да, — безразлично согласилась Элия, прижимаясь к Брюсу.
Кожа у нее прохладная и нежная. И пахнет, несмотря на пыль и долгий путь, ромашкой.
— Гхм-м… В темноте будет трудно перебираться через провалы, — напомнил торопливо Дьенк.
Еще труднее перебираться через провалы, если не размыкать рук. И идти не очень удобно, если смотреть не под ноги, а исключительно друг на друга. Чем дальше они шли на запад, тем активнее усиливалось взаимное притяжение. Это удивляло, но не раздражало.
Во всяком случае, их двоих.
Солнце скатилось за горизонт. Некоторое время воздух еще был полон карминного мерцания, потом густо насытился фиолетовой синью. Башня бесследно затерялась во мраке, но перед тем, как стемнело окончательно, путники успели разглядеть плавную зубчатую линию впереди.
Если верить карте, то никаких гор там не должно быть и в помине. Странно…
Разводить костер было не из чего, а температура к ночи падала почти до отрицательных величин. Так что согреваться можно было только друг о друга, и о свернувшегося клубком Лако. Обычно угрюмо шарахавшийся и избегавший лишних прикосновений гиппогриф за время путешествия по растрескавшимся землям стал ласковее котенка и тоже норовил прижаться поплотнее.
— Не холодно?
— Нет… — Элия смотрела на звезды.
Большие, яркие, какие можно увидеть только в пустыне, они густо усеивали небо. Казалось, им тоже не хочется оставаться в одиночестве и неудержимо влечет друг к другу. Звезд было так много, что даже очертания знакомых созвездий терялись в сплошном блеске.
А еще ярче звезды, горящие в зрачках…
Раньше Брюс думал, что это фигуральное выражение.
— Элия…
— Брюс…
Какие же нежные и жаркие у нее губы. Такие же, как у Аянны. Девушка вдруг стала похожа на Айку, как две капли воды. Черты бледного лица, запрокинутого к небу, принадлежали Айке. И только ей.
— Послушайте… Послушай, Брюс!
— Убирайся, Дьенк!
— Он… — Элия слабо завозилась, не пытаясь Брюса оттолкнуть, но кажется обеспокоившись. — Дьенк здесь?
— Он ушел.
— Не лги ей, Брюс! Ты не смеешь… Да погоди же!! Послушай! То, что вы делаете, это неправильно!
Угу… Неправильно. Надо вот так, чтобы ей было удобнее.
— Стой!! — вдруг завопил Дьенк прямо за плечом. Все же от такого вопля приходишь в себя, даже если голова идет кругом от вожделения. Брюс невольно дернулся, оторвавшись от губ девушки. Элия встрепенулась, часто заморгав.
— Чего ты орешь? — свирепо выдохнул Брюс. — Что ты вообще к нам привязался? Тебе заняться нечем, кроме как подсматривать?
— Ты не понимаешь… Вы не понимаете! То, что между вами происходит, это плохо!
— Смотря с чьей точки зрения.
— Это неестественно!
— Совсем напротив.
— Да не в том смысле! — рассердился Дьенк. — Подумай головой, а не тем, что ниже пояса. Остынь хоть на минуту и поразмысли, откуда такой внезапный наплыв страсти? Ты не любишь ее! У тебя к ней нет никаких чувств, кроме желания плоти…
— Ты-то что в этом понимаешь, — раздраженно огрызнулся Брюс.
— И она тебя не любит. Вас тянет друг другу только потому, что ваша плоть подчинена тем же законам, что и все здесь. Это магия! Магия земного притяжения! Магия взаимного притяжения! Тупая, бессмысленная сила! Вы пожалеете о том, что сделаете сейчас, если уступите ей…
— Откуда тебе знать, — несколько неуверенно повторил Брюс.
— Что он говорит? — тревожно спросила Элия, стягивая шнуровку, которая, как и в прошлый раз, распустилась, кажется, сама собой.
— Он говорит, что нас тянет друг к другу магия, а не чувства… И что нам стоит держаться подальше.
— Это… это трудно, — Элия умоляюще смотрела на Брюса. — Это даже труднее, чем не дышать… Я не знаю, что со мной происходит, но мне кажется, что если я не прикоснусь к тебе, то мое сердце разорвется!
— Да… — согласился Брюс. Кровь глухо стучала у него в ушах.
Ощущение было странное. Разум отчаянно протестовал, действительно почуяв неестественность происходящего. Эта блондинка ничем не напоминала Айку, хотя на какие-то мгновения Брюсу и мерещилось обратное. Она даже не привлекала его, несмотря на то, что образ жизни они в последнее время вели аскетический… Но…
