Конан крался от одного дерева к другому, прячась на всякий случай за стволами. Он хорошо отдавал себе отчет в возможной опасности. В любое мгновение крыланы могли вновь появиться в саду, взлетев над стеной. Однако, по счастью, ничего подобного не произошло. В саду все оставалось спокойно и тихо.
Конан добрался наконец до места, где копались крыланы. Отложив меч в сторону, варвар опустился на колени и принялся разгребать разрыхленную землю. Следы ног крыланов отчетливо отпечатались на ней, и варвар подивился тому, какие узкие и маленькие у них ступни. Наконец он нащупал сверток и вытащил его. Соблюдая предельную осторожность, Конан опять закопал яму и утоптал ее, как мог, а затем вернулся в дом со своей добычей. Он не стал зажигать свет в большой комнате, а вместо этого направился в кладовую, где вообще не было окон, и затеплил маленькую глиняную лампу, в которой еще сохранилось масло. Как ни странно, это старое масло горело ровно и ярко. Конан наконец смог развернуть грубую рогожу и взглянуть на то, что крыланы так заботливо схоронили в саду.
При свете лампы блеснули грани драгоценных камней. Тускло осветилось золото, сверкнули алмазы, кровавые отблески пустили по стенам рубины. Несколько широких браслетов, ожерелья, диадема, достойная королевы, металлический пояс с драгоценными камнями — вот что прятали в саду таинственные крыланы.
Конан присвистнул.
Ну надо же, как мне повезло! — воскликнул он, смеясь от души. — Я полагал, что мне предстоит совершить ряд набегов на местных толстосумов, но вот являются какие-то неведомые существа и приносят мне добычу прямо на дом. Остается только сидеть здесь, бездельничать и ждать, пока меня снабдят достаточным количеством золотых безделушек и, надеюсь, серебряных монет. Надо бы попросить их, чтобы в следующий раз приносили денежки… Он сложил украденное на полке в кладовой, рядом с треснувшими кувшинами и стопками старых глиняных и медных плошек, выбрался наружу и, загасив лампу, отправился спать. Излишним будет, естественно, говорить, что сон киммерийца был спокоен, как у невинного младенца, и что проснулся он рано в отменном настроении.
Несмотря на свое заявление насчет намерения сидеть в усадьбе и бездельничать в ожидании добычи, Конан ближе к середине дня навестил рыночную площадь Ианты. Не стоило рассчитывать на одну только удачу. В этом городе скопилось, по мнению варвара, слишком много денег, и немало туго набитых кошельков взывали к нему с просьбой о кровопускании. Поэтому варвар принялся бродить по рыночной площади, высматривая какого-нибудь дворецкого, который, в свою очередь, приглядывает среди пришлого люда человека, готового наняться в охранники.
Вскоре подходящий дворецкий подвернулся. Это был сухощавый пожилой человек с уложенной бородой и сердитым взглядом бледно-голубых глаз. Конан принял возможно более роскошную позу, выставив на обозрение великолепную мускулатуру торса и видавший виды меч из превосходной стали. Киммериец нарочно купил у уличного разносчика булочку, чтобы был повод задержаться на площади и покрасоваться, вертясь возле колонны крытого рынка, дворецкий клюнул на наживку скорее, чем даже надеялся варвар. Вскоре он уже стоял рядом и глазел на киммерийца так, словно был лошадиным барышником и созерцал выставленную на продажу лошадь.
— Эй, любезный! — обратился к нему Конан тоном, исполненным глубочайшего достоинства. — Правильно ли я истолковал твои взоры?
При этом он обнажил свои белоснежные зубы и несколько раз клацнул ими.
Дворецкий чуть отступил и принял оскорбленный вид.
— Прости, добрый варвар, если мой взгляд показался тебе слишком пристальным, — заговорил он примирительно. Однако при этом он выдал себя, боязливо озираясь по сторонам. Киммерийцу удалось нагнать страху на предполагаемого нанимателя, и теперь Конан готов был расхохотаться, такой потешной казалась ему физиономия дворецкого.
— Да ладно, чего там, — протянул Конан и сменил позу, чтобы дворецкий мог оценить мощь его ручищ.
Судя по всему, трюк удался вполне. Дворецкий даже поклонился от почтения.
— Я залюбовался тобой, — сказал он, — потому что моя госпожа… нуждается в телохранителе. Вот я и подумал…
— Что я продам свой меч какой-то избалованной бабенке? — зевнул Конан.
Дворецкий показательно оскорбился.
— Для начала не стоит называть мою госпожу «бабенкой», произнес он. — Она весьма почтенная дама. Состоятельная и привлекательная.
— А, — неопределенно высказался варвар и откусил сразу половину булочки.
— Просто ее милость обосновалась в Ианте совсем недавно, продолжал дворецкий, — и сразу начала обзаводиться прислугой. Поэтому у нее до сих пор нет телохранителя. А он необходим, когда речь идет об одинокой молодой женщине.
— Одинокой? — облизнулся варвар и затолкал и в рот остатки булочки. — Это интересно.
— Боюсь, добрый мой варвар, что это может заинтересовать также воров, грабителей, насильников и прочую малопочтенную публику. Ты меня понимаешь.
— Естественно, — отозвался Конан с набитым ртом.
— Она богата, говорю тебе. Она хорошо заплатит за собственную безопасность. Если бы ты согласился охранять жизнь моей госпожи…
— Должно быть, она действительно хороша собой и щедра, если ты, прослужив у нее недолго, так ее расхваливаешь, — заметил варвар.
Дворецкий чуть покраснел, и Конан отметил это не без удовольствия. Возможно почтенный пожилой человек и сам влюбился в эту даму. Такое случается сплошь и рядом. Время от времени она позволяет целовать себе ручку или ножку, а он за это при случае даст за нее содрать с себя кожу. Умно, подумал Конан.
А вслух произнес:
— Я должен посмотреть па твою госпожу. Если это какая-нибудь старая глупая корова, страдающая одышкой и мнительностью, то будь она хоть набита золотыми монетами — я не соглашусь охранять ее.
Дворецкий медленно залился краской.
— Как ты смеешь! — проговорил он. — Моя госпожа — самая прекрасная, умная…
— Понял, понял — перебил Конан и отошел от колонны. — Ну так веди меня к ней! Если она и впрямь хороша, клянусь, я убью ради нее кого угодно, хоть демонов из преисподней.
Дворецкий посмотрел на варвара так, что стало ясно: он в этом не сомневается.
Госпожа действительно оказалась очень хороша. Очень умна. И очень одинока. У нее имелся только один недостаток. Она была воровкой, и Конан очень хорошо знал ее.
Зонара! — воскликнул он, едва дворецкий торжественно затворил дверь, и они остались наедине.
