Комнаты настоятеля, как и следовало ожидать, располагались в жилой постройке — приземистом двухэтажном здании с просевшей крышей. Туда-то Элрик и направился.
Входные двери здания были распахнуты настежь, одна из створок опасно накренилась — в вертикальном положении ее кое-как удерживала единственная уцелевшая петля.
Внутри царил полумрак, под ногами снова скрипело, только на сей раз не лишайник, а каменная крошка. Из куч мусора виднелись рыжие от ржавчины детали каких-то механизмов и бесформенные, покрытые патиной бронзовые предметы — не то сорванные канделябры, не то еще что-то в том же духе. Здесь куда явственнее, чем снаружи, ощущались следы старого погрома. Единственное, чего Элрик при беглом осмотре не заметил, а рыться в кучах и проверять не собирался, так это каких-либо останков живых существ.
Следуя полученным от Упирашви наставлениям, Элрик поднялся по главной лестнице на второй этаж и свернул в боковой коридор. Отмеченная на карте комната находилась в самом его конце, и, войдя туда, Элрик инстинктивно схватился за меч: с первого взгляда ему показалось, что на прогнившей кровати под заплесневелым балдахином кто-то спит. Впрочем, уже со второго взгляда он понял, что тот, кто спит на кровати, помешать ему никак не сможет. Перед Элриком был донельзя иссохший труп, скорее даже обтянутый кожей скелет. Мертвец лежал на боку, подложив руку под голову, в такой расслабленной позе, как будто и в самом деле просто заснул, чтобы больше уже не проснуться. Из профессионального интереса Элрик задержался около трупа, но никаких признаков насильственной смерти отыскать не смог: ни малейших следов от ран, никаких других повреждений, все кости, кажется, целы… Впрочем, в случайные смерти в таких местах, как
Альван-эт-Кадир Элрику тоже не верилось. Зачастую для того, чтобы убить противника, бывает не обязательно прикасаться к нему. На свете хватает ядов, и не все из них требуется даже глотать — порой достаточно простого вдоха. Кстати, о вдохах… Элрик торопливо достал из котомки плотную повязку и флакон с мутно-желтой, пахнущей кислятиной жидкостью. Хорошенько смочив повязку, остаток он выпил залпом: на случай, если что-то уже успело попасть внутрь. Обвязав лицо мокрой тряпкой, он продолжил осмотр комнат. Спуск в молельный зал не только сохранился вопреки опасениям Упирашви, его даже не пришлось долго искать. За небрежно отдернутым пологом чернели ступени, уводившие куда-то в темноту. Элрик недовольно хмыкнул. Похоже, его опередили — то ли тот мертвец, что так и остался в храме, то ли кто-то поудачливее. В любом случае спускаться все равно придется, хотя бы для того, чтобы оглядеться. Упирашви-то наверняка будет спрашивать.
Элрик зажег один из факелов, спасенных от дождя благодаря нескольким слоям парусины, в которые они были завернуты, и шагнул на лестницу. Тьма в проходе казалась слежавшейся, как старая пыль, свет факела едва-едва справлялся с ней.
Элрик двигался медленно, держа наготове меч, но потайной ход был так же пуст, как и развалины над ним. Никаких хитроумных ответвлений, призванных запутать непосвященного, Элрику не встретилось. Коридор был только один, справа и слева время от времени возникали небольшие ниши, в которых кое-где стояли пустые чаши — то ли высохшие светильники, то ли сосуды для подношений. Внезапно стены раздались вширь, свет факела вспыхнул ярче, и Элрик, вроде бы уже повидавший виды и привыкший ко всему, присвистнул.
Нет, кажется, его все-таки не опередили. В свете факела тускло поблескивали чаши, кубки, блюда, инкрустации на стенах, подсвечники в виде диковинных птиц, зверей и цветов, причудливые накладки на алтаре. Золото, золото, золото, ну, и драгоценные камни, конечно. И посреди всего этого великолепия на полке перед алтарем стоял заказ Упирашви — статуэтка Кадир-эода. Она сразу бросалась в глаза, выделяясь среди всего прочего стилем исполнения, совершенно не похожим на эльфийский. Эль-ганин, насколько знал Элрик, всегда стремились к совершенству и изяществу форм, здесь же не было ни того, ни другого. Статую Безмолвного бога,
казалось, вылепил ребенок, игравший с золотом, как с мягкой глиной. Человеческие черты в ней едва угадывались, лица не было вовсе, не только рта — Кадир-эода непременно изображали безо рта, на то он и Безмолвный — не было также и глаз, а вместо носа имелся слабо выраженный наплыв. Элрик хмыкнул, снова, как и при первом взгляде на прорисовку заказа, подумав, что Упирашви странный человек.
Спроси его, Элрика, так эту дрянь ни за что не продашь дороже стоимости того золота, из которого она отлита, а дюк был согласен заплатить в пять раз больше.
Ну да ему виднее…
Элрик сунул статуэтку в котомку и добавил сверх того несколько подсвечников из тех, что выглядели подороже. Он еще вернется сюда, обязательно вернется, и желательно с какой-нибудь вьючной скотиной — не пропадать же добру, в самом-то деле.
Путь наверх показался ему куда веселее, однако, выбравшись из подземелья, Элрик сделал не очень приятное открытие: вроде бы в потайном зале он пробыл недолго, но снаружи успело стемнеть, а мелкий дождь все продолжал сыпать. Месить грязь впотьмах было не самым благоразумным решением, подходящих мест для ночлега
Элрик поблизости не знал, да и не видел причины, чтобы торопиться уносить ноги из Альван-эт-Кадира. Упирашви ждал свой заказ уже третий месяц, так что один лишний день навряд ли сыграет существенную роль. Элрик решил ночевать в храме: при его прагматичном складе ума мертвец, оставшийся этажом выше, ему ни капли не мешал, зато здесь была крыша над головой и стены на случай визита ночных гостей.
После недолгих поисков он нашел именно то, что требовалось — небольшую комнату неподалеку от лестницы, подальше от трупа и поближе к свежему воздуху.
Очевидно, прежние владельцы использовали ее как кладовую, внутри еще сохранилось множество старых ящиков и бочек, хотя их содержимое давно истлело или высохло.
Дверь в комнатке была только одна, петли ее проржавели насквозь, и при малейшем движении противно визжали. Элрика это вполне устроило. Он притворил дверь и пододвинул к ней пару наиболее уцелевших ящиков. Преграда не слишком надежная, но достаточная, чтобы произвести шум, если кто-нибудь попытается проникнуть внутрь. Хотя Элрик сильно сомневался, чтобы в этих развалинах водилось хоть что-то покрупнее крысы, лучше было все-таки перестраховаться. Потом, завернувшись в плащ и подложив под голову котомку, он устроился у дальней стены, куда не добирались блуждавшие по комнатке сквозняки, и сразу заснул. Даже во сне Элрик продолжал сжимать в ладони рукоять меча, зная, что если что-то произойдет, он услышит и успеет среагировать.
