Коричневый Мир изменил меня, мои привычки и характер. Я стала более сдержанной и замкнутой. И в сложившейся ситуации больше всех повезло бабе Нюше. В первое время она никак не могла привыкнуть к тому, что я не реагирую на ее нападки и обращаюсь к ней не иначе как Анна Ивановна. Старушка пыталась провоцировать на скандалы всеми возможными способами: то насыплет мне в суп полпачки соли, то испачкает кетчупом кухонное полотенце. Фантазия у нее была богатая. Вот бы взять ее с собой в Коричневый Мир… Я думаю, что Анне Ивановне там понравится. Особенно в Тармане. Наверное, так и сделаю, когда найду способ вернуться туда.
Вообще-то она оказалась милой старушкой. Как-то зимним вечером я сидела на кухне без света. Анна Ивановна стояла в дверях и пыталась провоцировать на скандал. Мне было настолько плохо, что все ее колкости и ругательства пролетали мимо. Глядя в окно на заснеженный город, я потихонечку пела песенку дракончиков. Слезы готовы были сорваться с ресниц, но Коричневая Леди ведь не плачет… Я даже не заметила, как старушка замолчала и присела рядом.
— Прости меня, ладно? — шмыгая носом, произнесла она.
— За что? — не поворачивая головы спросила я.
— За все.
Мы сидели рядом — две одиноких, битых судьбой женщины. Я — брошенная матерью, она — брошенная на произвол судьбы детьми.
— Понимаешь, Ниночка, — Анна Ивановна впервые назвала меня по имени, — в нашей жизни как ведь все устроено: если не ударишь первой, то ударят тебя. Всю жизнь я только с этим и сталкивалась. Как говорится — бей своих, чтобы чужие боялись. Или ты подомнешь под себя, или тебя сломают.
— Анна Ивановна, а как же принцип: как ты относишься к людям, так будут относиться и к тебе?
Старушка то ли кашлянула, то ли вздохнула.
— Нет такого принципа, девочка, нет. Мир жесток и беспощаден к слабым. Выживает только тот, у кого есть зубы и когти.
Соседка говорила с такой уверенностью в правоте своих слов, что я невольно поежилась. Наверное, очень сложно жить всю жизнь с таким мировоззрением: бей, не останавливайся, иначе прибьют тебя. Я вспомнила своих друзей. Нет, Анна Ивановна, вы не правы. Отец Лазурий никогда и никому не причинял зла, и его любят, уважают. Или Кастин с Кирой? Они даже слышать не хотят о жестокости. Наглотавшись вдоволь боли и горечи, брат и сестра скорее умрут, чем обидят невинных.
«У каждого собственная правда, — отозвался Меч. — Что ты хочешь от женщины, которой всю жизнь только и приходилось, что отстаивать свое право на быть».
В памяти невольно всплыли сюжеты, увиденные в Гастальской империи. Вот кому не позавидуешь — так это тамошним женщинам. Я хотела изменить ситуацию в стране, но не успела. Ничего, мы еще вернемся, и все будет по-другому. Кстати, отличная идея — взять с собой Анну Ивановну. А что? Вот где пригодится железный характер соседки. Старушка научит тамошних женщин бороться за свои права.
«Ты уверена, что она пойдет с тобой? — спросил Феликс. — Ей лет-то сколько».
«Потому и пойдет, — без тени сомнения ответила я. — Тут все только и ждут, когда она отдаст Богу душу, а там я смогу вернуть ей молодость и здоровье. У Анны Ивановны появится цель в жизни».
«Почему ты так думаешь?» — не унимался Меч.
«Потому. Когда у человека пропадает цель, то жизнь быстро заканчивается».
— О чем задумалась, Нин? — Анна Ивановна прервала наш диалог с Феликсом.
— О жизни. Я ведь как представляю связь между людьми: мы все соединены невидимыми нитями, и пока отношения ровные, то и нити не натянуты. Все тихо и мирно. Но стоит лишь одному натянуть эту нить в отношении другого, то начинается конфликт. И он не закончится до тех пор, пока оба человека не ослабят натяжение.
— Эк как ты мудрено говоришь, — причмокнула старушка, — только все значительно проще: каждый пытается урвать для себя и плюет на других.
— Анна Ивановна, а зачем вы изводили меня все эти годы? — я резко сменила тему.
— Боялась, — честно призналась соседка.
— Меня?
— Тебя.
— Я такая страшная?
— Ты из детдома.
— И что?
Откровенно говоря, я не до конца уловила ход мысли соседки.
— Если мои родные дети поступили со мной подло, то чего ожидать от брошенного ребенка? — всхлипнула старушка.
Вот оно что… Она попросту боялась, что я завершу начатое ее детьми — сживу со свету.
— Я не хочу умирать, Ниночка, — старческий голос дрожал.
— Не стоит думать об этом, Анна Ивановна, у вас впереди долгая и насыщенная жизнь, — наивно, по-детски выпалила я.
Не думаю, что соседка поверила сказанному, но морщинистая ладонь легла на мою руку.
— Спасибо…
Мы долго сидели в темной, пятиметровой кухне, не включая свет. Полумрак создавал уют, и его не хотелось нарушать. Говорили о жизни, о справедливости и о том, что происходит сейчас с людьми. Анна Ивановна ударилась в воспоминания, найдя в моем лице благодарного слушателя. Ей необходимо было выговориться и поделиться накопившимся. Столько лет она держала все это в себе… Ведь если подумать, то кому есть дело до переживаний и душевных страданий других людей? В том-то и дело, что никому. Каждый варится в собственных мыслях, собственных страданиях. Мы одиноки от рождения, такими нас создал Творец. А так порой хочется, чтобы тебя услышали, поняли и утешили. Но мы упорно держим боль при себе, обманываясь, что все хорошо, что все скоро изменится. Только вот ничего не меняется в этой жизни. Нет ни принцев на белых скакунах, ни доброй тетушки феи, а про мудрого и доброго волшебника я вообще молчу. Есть мы, наши мечты и желания. И от того, насколько сильно стремится душа к заветной мечте, зависит исполнение задуманного.
С того самого вечера наши взаимоотношения с соседкой кардинально изменились. Я никогда не думала, что Анна Ивановна может быть такой заботливой. Вечером меня ждал вкусный ужин и свежеиспеченные пирожки. Соседка все вздыхала и охала относительно моей худобы и пыталась откормить. Откуда ей было знать, что Феликс давным-давно позаботился о моем здоровье? Просто выгляжу, как девочка-подросток, но этот факт нисколько не напрягает. Как говорится — маленькая собачка до старости щенок.
Я не оставалась в долгу и помогала Анне Ивановне как могла: отдавала ей часть денег на продукты — нахлебницей быть не хочу. Платила за квартиру, убиралась не только у себя, а во всех комнатах. А после того, как удалось накопить немного денег, мы сделали косметический ремонт. Когда последний штрих в преобразовании нашей квартиры был завершен и все расставлено на места, чувство удовлетворения и гордости за проделанный труд переполняло мою душу.
