Картина, представшая взору девушки, могла испугать и повидавшего всяких мерзостей на своем веку вояку. Двор был довольно сносно освещен, хотя половина фонарей погасла от дождя и ветра. Посреди, в шагах десяти от запертых ворот и примерно на таком же расстоянии от крыльца гостиницы, стояла запряженная карета с настежь распахнутыми дверцами. Тело возницы свисало с козел вниз головой, хотя самой головы как раз и не было… Из перерубленной шеи все еще сочилась кровь и узенькой струйкой стекала в багровую лужу на мостовой. Возле ворот неподвижно лежало тело охранника. Танва не могла разглядеть, жив он или мертв, поскольку видела лишь его ногу.
Определенно, приезжие господа собирались отправиться в поздний путь, и стоило им лишь сесть в экипаж, как их постигла внезапная смерть. Первым погиб пожилой дворянин, погиб мгновенно, скорее всего, даже не успев сообразить, что отправляется не в обычную поездку, а в свой последний путь. Острое, короткое копье пронзило стенку кареты, вошло ему в спину и вышло наружу примерно на целый локоть. Из окровавленной груди вельможи торчал не только зазубренный наконечник, но и довольно длинный отрезок деревянного древка. Сопровождавший мужчину юноша успел вскочить с заднего сиденья, но это его не спасло. Мертвое тело лежало в трех-четырех шагах от распахнутой дверцы, причем поза была настолько неестественной, что даже у никогда не видевшей прежде мертвецов белошвейки не возникло сомнений. Торчащий точно между лопатками кинжал настиг юношу в прыжке, а сила броска была столь велика, что тело прогнулось назад еще в воздухе, и поэтому приземлилось не на живот, а на спину, и только затем завалилось на бок.
Во дворе было еще несколько трупов. Слева от кареты, вытянув лапы, валялся огромный сторожевой пес, а прямо поверх него лежал стражник с мечом в руке, словно закрывая четвероногого друга своим телом. В распахнутых настежь воротах конюшни сидел молодой парень в перепачканном навозом переднике. В одной руке конюх сжимал вилы, а другой ухватился за грудь в тщетной попытке остановить обильное кровотечение. Чуть подальше виднелась еще одна неподвижная фигура, но ее уже было не разглядеть.
Танва не успела даже как следует испугаться, как из-за кареты вышел невысокий мужчина в черной, плотно облегающей стройную фигуру одежде с поднятым капюшоном. Убийца, а девушка не сомневалась, что виновником бойни был именно он, нисколько не походил на воина, уж больно тщедушным казалось его тощеватое тело. Однако окровавленный по самую рукоять меч в правой руке не оставлял сомнений как в ремесле странного человека, так и в том, что самые опасные противники порою выглядят совсем не внушительно.
К счастью, злодей смотрел не в сторону ворот, а разглядывал салон кареты, как будто пытался что-то найти внутри, возле бездыханного тела. Как всякой нормальной женщине, Танве захотелось закричать во все горло, но она усилием воли подавила инстинктивный порыв и не издала ни звука, боясь даже пошевелиться, чтобы убийца ее не заметил. Тяжесть в ногах постепенно ушла, шок прошел. Случайная свидетельница кровавого преступления уже собиралась потихоньку сбежать, но стоило ей лишь расцепить руки, сжимавшие прутья решетки, как мужчина резко повернул голову. Он не мог услышать тихий шорох платья, ни одному человеку такое было не под силу, но он услышал, и теперь неотрывно смотрел туда, где в тени возле ограды пряталась испуганная белошвейка.
Маленький шажок вперед, и свет факела упал на лицо убийцы. Сердце Танвы сжалось от ужаса, девушка чуть не вскрикнула. Под капюшоном лица не было, была лишь маска; гладкая, блестящая поверхность без прорезей для глаз, на которой бесновались в безумной пляске отражаемые языки пламени факелов. Танва взяла себя в руки и замерла, она боялась даже дышать, но это все равно не помогло. Враг ее заметил, однако не побежал, не кинулся к ограде, а всего лишь сделал осторожный, крадущийся шаг в ее сторону. Сердце белошвейки опустилось в пятки и придало им быстроты. Позабыв возле ограды корзинку с кружевными платками, девушка кинулась прочь от гостиницы.
* * *
Еще ни разу в жизни Танва не бегала так быстро! Подобно напуганной лани, она неслась по кустам и лужам, не разбирая дороги, какая там тропинка, где что… Спускаясь с невысокой насыпи, девушка налетела на еще одно мертвое тело, споткнулась, едва не упав, и задела рукой какой-то небольшой предмет, валявшийся на земле. Оттолкнувшись от мокрой травы, она бросилась дальше. Только оказавшись в густых зарослях какого-то кустарника довольно далеко от дороги, беглянка позволила себе передышку. Тут-то она и обнаружила, что вместо позабытой у ограды корзинки держит в руках черный, обшитый кожей цилиндр, в которых служащие из городской управы и прочие королевские чиновники обычно хранят самые важные грамоты.
«Наверное, это и искал убийца! Наверное, со страху я в это вцепилась и прихватила с собой. Вот, дуреха! Что же теперь с ним делать?!» – подумала белошвейка и не на шутку испугалась за свою жизнь. Убийца мог бы оставить в живых случайного свидетеля своего злодеяния, но ни за что не отказался бы от добычи, ради которой, собственно, и зарезал нескольких человек.
Предположение подтвердилось. Буквально через несколько кратких мгновений Танва увидела из своего убежища, как на насыпи появилась темная фигура. Примерно в том месте, где девушка споткнулась, убийца остановился и начал топтаться на месте, как будто что-то осматривая. Вдруг фигура метнулась по направлению к кустам, где, затаив дыхание и на всякий случай зажав себе рукой рот, пряталась белошвейка. Сердце в груди колотилось так, что девушка всерьез начала опасаться, как бы его стук не выдал ее. Но преследователь не добрался до жертвы, а куда-то свернул, наверное, там была еще одна дорога, потому что вскоре послышался цокот копыт, конское ржание и скрип проржавевших каретных рессор, а еще через пару мгновений стало ясно, что именно вспугнуло злодея. К воротам подъехали сразу две кареты, из них вышли люди, без доспехов, но при оружии…
«Надо бежать, и как можно быстрее! – подумала Танва, – странные дела творятся этой ночью». Легко сказать «бежать», а как это осуществить на практике? На четвереньках выбравшись из кустов, девушка решила не рисковать, возвращаясь тем же путем, которым сюда попала. Правда «Рев вепря» она посещала нечасто и другой дороги просто не знала, но это ведь не значит, что ее не существовало! Потихоньку пробираясь вдоль насыпи, скользя на размытой глине и мокрой траве, проклиная все на свете, Танва наконец добралась до следующего переулка, который должен был вывести ее на ближайшую площадь; туда, где было светло и где хоть изредка, но все же прохаживались патрули стражи. «Свидетели долго не живут, – крутилось у нее в голове. – Хотя какой из меня свидетель? Я же ничего толком не видела и совсем уж ничего не сумела понять…»
