Не думаю, чтобы мальчишка понял, кто я, иначе он ни за что не повернулся бы ко мне, другому хищнику, спиной и не пошел в душ мыться и переодеваться. У волков очень острое обоняние, но гараж полон необычных запахов, к тому же я сомневаюсь, чтобы он хоть раз в жизни встречал таких, как я.
— Нашла замену Теду?
Я повернулась и увидела, как снаружи в помещение входит Тони. Очевидно, он какое-то время прятался и наблюдал за нашей встречей. Тони хорош в таких делах — ведь это его работа.
Он был гладко выбрит. Черные волосы зачесаны назад и собраны в короткий конский хвост. Я заметила, что его правое ухо четырежды проткнуто; в нем — бриллиантовая запонка и три маленькие петельки. С нашей последней встречи он добавил две. В расстегнутой куртке с капюшоном, под майкой рельефно, буквой Т, выделялись мышцы — свидетельство часов, проведенных в спортивном зале, Тони будто сошел с рекламного постера одной из местных испаноязычных групп.
— Мы ведем переговоры, — сказала я. — Пока работа временная. А ты занят?
— Нет. Мне дали свободный день за хорошее поведение. — Он по-прежнему был сосредоточен на моем новом помощнике: — В последние дни я его уже встречал здесь. Кажется, с ним все в порядке. Может, сбежал откуда-нибудь.
Все в порядке — значит, ни наркотиков, ни насилия. Что ж, последнее обнадеживает.
Когда девять лет назад я начинала в этом гараже, Тони был хозяином небольшого ломбарда по соседству. Поскольку это было ближайшее место, где стоял автомат с легкими напитками, я видела Тони довольно часто. Вскоре ломбард перешел в другие руки. И я почти не вспоминала о Тони, пока не учуяла его стоящим на углу с плакатом «Работаю за еду».
Я говорю «учуяла», потому что мальчишка с пустыми глазами, который держал плакат, нисколько не походил на сдержанного, приветливого человека средних лет, владевшего ломбардом. Удивленная, я позвала его по имени, к которому привыкла. Мальчишка посмотрел на меня как на спятившую, но на следующее утро Тони ждал меня у мастерской. Тогда он и рассказал мне, чем зарабатывает на жизнь, — я даже не знала, что в Тройном городе[2] имеется работа для полицейского под прикрытием.
После этого он время от времени забегал ко мне. Вначале каждый раз появлялся в новом обличье. Тройной город не так уж велик, а моя мастерская расположена вблизи того района Кенневика, который можно назвать неблагополучным. Возможно, поэтому, он заходил только тогда, когда получал задание неподалеку, но вскоре я поняла, что его тревожит то, что я его узнала. Впрочем, узнала — не совсем верно. Учуяла, так правильней.
Мать у него итальянка, а отец венесуэлец, и такая помесь дала ему внешность, которая позволяла сойти за кого угодно, от мексиканца до афроамериканца. Когда было необходимо, он мог выдать себя за восемнадцатилетнего, хотя на самом деле он старше меня — тридцать три или около того. Тони бегло говорил по-испански и мог приправить свой английский акцентом дюжины диалектов.
Все эти качества и привели его к работе полицейского под прикрытием, но главными его козырями оказались его жесты и вообще язык тела. Он мог ходить враскачку, как это делают красивые молодые испаноязычные парни, а мог шаркать с нервной энергией наркомана.
Немного погодя он смирился с тем, что я вижу сквозь его маскировку, обманывавшую и его босса, и его мать, но к этому времени мы уже стали друзьями. Бывая поблизости, он по-прежнему заглядывал на чашку кофе или горячего шоколада дружески поболтать.
— Ты просто мачо, — сказал я. — Эти серьги — новая форма полиции Кенневика? Копы Паско носят две серьги, значит в Кенневике должны носить четыре.
Он улыбнулся и стал выглядеть одновременно старше и как-то порядочнее.
— Последние несколько месяцев я работал с Сиэтле, — пояснил он. — У меня есть даже новая татуировка. К счастью для меня, она в таком месте, где ее никогда не увидит моя мама.
Тони утверждает, что страшно боится матери. Я с ней никогда не встречалась, но когда он говорит о ней, то от него пахнет не страхом, а счастьем, так что я знала: она не может быть той каргой, какую он описывает.
— Что привело тебя ко мне?
— Не посмотришь ли на машину моего друга?
— «Фольксваген»?
— «Бьюик».
Я удивленно подняла брови. — Погляжу, конечно, но я не очень хороша в американских машинах: у меня нет компьютеров. Ему следует обратиться туда, где разбираются в бьюиках.
— Она обращалась к трем разным механикам — поменяла кислородный датчик, свечи зажигания и бог знает что еще. Машина по-прежнему не в порядке. Последний парень заявил, что нужен новый двигатель, который стоит вдвое дороже всего авто. У нее нет столько денег, но машина очень нужна.
— Денег за осмотр я с нее не возьму, а если смогу починить, сообщу ей. — У меня возникла неожиданная мысль: я уловила нотку гнева в его голосе, когда он говорил о ее проблемах. — Это твоя подруга?
— Она не подруга, — помявшись ответил Тони. Прошло уже три года, как он положил глаз на полицейскую-диспетчера, вдову с выводком детей. Но ничего не предпринимал по этому поводу, потому что любил свою работу — а его работа, как сказал он печально, не совместима со свиданиями, браком и детьми.
— Пусть пригонит машину. Если может оставить на день-два, попрошу Зи зайти и посмотреть на нее.
Зи, мой прежний босс, продав мне заведение, ушел на пенсию, но иногда приходит, чтобы «приложить руку». Он знает о машинах и о том, что приводит их в действие, больше, чем целая команда инженеров из Детройта.
— Спасибо, Мерси. Ты лучше всех. — Тони взглянул на часы. — Мне пора идти.
Я проводила его и вернулась к трансмиссии. Машина согласилась со мной, что бывает редко, так что много времени я не потратила. К тому времени, как появился мой новый помощник, умытый, в чистой спецовке Теда, я уже начала приводить в порядок остальные части «джетты». Даже в комбинезоне снаружи холодно, но в мастерской, где работает нагреватель, парню будет хорошо.
Он оказался быстрым и разумным — очевидно, провел не один час перед поднятым капотом машины. Не стоял, глядя, как я работаю, а подавал мне инструменты раньше, чем я попрошу, словно всегда выполнял эту роль. Либо он был молчалив от природы, либо научился держать рот на замке, но несколько часов мы проработали преимущественно в тишине. Закончили первую машину и приступили ко второй, прежде чем я решила немного разговорить его.
— Я Мерседес, — сказала я, вывинчивая болт генератора переменного тока. — Как мне называть тебя?
Глаза его на мгновение вспыхнули.
— Мерседес, механик «фольксвагенов»? — Но тут же он снова замкнулся. — Прости. Но тебе такое уже приходилось слышать.
