Парень сел на стул, нащупал рукой углубление для подбородка и незамедлительно поставил его, прижав лоб.
Только включив яркую лампочку, Федотов спросил:
— Расширяли зрачки?
Сквозь стиснутые зубы парень ответил:
— Нет.
— Хм, что же это… — нахмурился врач — зрачки парня полностью не реагировали на свет, отключая прибор, — садись сюда, посмотрим глазное дно.
Оба пересели за стол, на левом верхнем углу которого сияла яркая лампа. Только поднеся зеркальце к своему глазу, а увеличительное стекло к глазу парня, врач ужаснулся, едва не выронив приборы из рук:
— Матерь божья…
Посмотрев еще секунд десять, врач положил приборы на стол и снова с ужасом воскликнул:
— Господи, парень, ты же слепой…
— Ну да, — снова холодно ответил Кай.
И только сейчас, глянув на парня, Сергей Юрьевич осознал, почему у него был такой отрешенный взгляд. Вот только он не понимал некоторых вещей: неужели он пришел сюда один? Как он вообще это сделал, если не видит, да и где его трость, и темные очки? Хотя, если вспомнить, он прекрасно обходится и без них, ведь он, будучи первый раз в кабинете, ни разу не задел ни одного стула или чего-либо еще, а ведь в кабинете окулистов стоит много всяких непонятных штуковин для обычных людей, далеких от офтальмологии. Все вопросы отошли на второй план, а пациент и врач сидели уже минуту молча в темной комнате. Подумав, что это неэтично, держать его тут, Сергей Юрьевич предложил пройти обратно в кабинет, и стал внимательно следить за действиями Давыдова, оставаясь на месте. Парень щелкнул, потом встал и прошел как самый обычный человек сначала к выходу из темной комнаты, а потом и к столу Федотова. У офтальмолога аж челюсть отвисла: он здесь первый раз, а каким-то образом догадался, где стоял стул, при этом он шел не на ощупь, а просто щелкая. Гадкая у него, все-таки, привычка, ей богу… Следом за ним проследовал на свое место врач. Грузно сев за стол, он поставил локти и положил подбородок на скрещенные руки:
— Как же ты учиться будешь?
— А в чем проблема?
— Ну, ты же не видишь, как ты собираешься писать?
— Как-нибудь, — уклончиво ответил Кай.
— Ну, а как ты будешь ходить на пары, по самому институту?
— Ноги у меня пока в порядке, разве нет?
— Не в этом дело, ты ведь слепой…
— Да, но пока вы не осмотрели меня, вы не могли этого сказать. Вам даже это в голову не пришло.
На это у Федотова ответов не нашлось: и вправду, будущий студент первого курса вел себя как самый обычный подросток, даже имел свою особую вредную привычку, поэтому он даже с небольшой радостью сообщил ему, что он прошел медкомиссию и сказал подойти в пятницу к десяти часам за справкой к нему в кабинет. Кай вышел из кабинета, все так же щелкая, оставив в небольшом шоке и недоумении Сергея Юрьевича Федотова, который имел дело не с одним слепым пациентом. Он совсем забыл счет времени, думая о чем-то про себя, пока дверь не скрипнула и на пороге появился его старый друг Николай Александрович Артемьев — «кожник»:
— Сергей Юрьевич, вы когда на обед?..
Федотов был так погружен в свои мысли, что даже не глянул на Николая.
— Серега, блин, ты чего грузишься?
— А?.. — резковато переспросил офтальмолог. — Да нет, ничего… Ты чего хотел-то?
— Ну нифига себе! У нас обед, все тебя ждем, вон, даже Наташка твоя раньше тебя пришла!
— Вот, блин, забыл! Извини, Колька, чего-то меня жара разморила.
Поднявшись со стула, Сергей потянулся, размяв затекшую спину, плечи и пятую точку, и вышел вслед за Артемьевым, закрывая за собой дверь на ключ. Проследовав во врачебную «комнату отдыха», Артемьев, вечный холостяк, плюхнулся на диван, закинул ногу на ногу и положил локти на спинку кресла, откинув голову назад:
— Ах, лепота!.. — скопировав и фразу и тон, выдохнул кожник.
Офтальмолог же чмокнул в губы стройную белокурую Наташу — невролога и они сели рядом, потянувшись к кружкам горячего чая, который ждал их уже на столе.
Артемьев все не мог остановиться и доканывался до друга:
— Так что с тобой?
— Да, понимаешь, просто пациент странный попался… — устало отмахнулся Сергей.
— Че, наглый, взятку давал? Ты хоть не отказался? — как всегда придумал что-то свое Николай.
— Да какая взятка! Ты что! А если бы и была, ты же меня знаешь!
— Ну и дурак, — рассудил Николай с улыбкой.
— Иди ты!
— Ладно, извини… Так все же?
Окулист хмыкнул:
— Представляете, двадцать минут до обеда, я уже собираюсь уходить, как заходит какой-то парень проходить медкомиссию. Шрам на лице, — он провел пальцем по лицу сверху вниз, — и представляется Давыдовым Каем.
— Кем? — переспросила Наташа.
— Кай, имя такое из сказки старой, — быстро объяснил девушке Федотов и продолжил: — Так вот, парень ходит как самый обычный человек, только щелкает все время, — Николай демонстративно щелкнул пальцами, а Сергей согласился, — Да, как-то так. Так вот, я осмотрел его, и выяснилось, что он слепой, вы представляете?
— Да ну?! — вместе выкрикнули оба врача.
— Ну да, — передразнил их Федотов и продолжил: — Представляете, практически каждая часть глаза у него атрофирована!
— Ничего себе… Ты спросил, как он потерял зрение-то?
Федотов потупился:
— Забыл…
— Ну, а хоть как он ориентируется-то спросить не забыл?
Сергей Юрьевич пристыжено молчал.
— Мда, ясно все с тобой — дурко ты был, дурко ты и остался — вынес вердикт его лучший друг по школьной скамье. В школе учились они вместе, потом попали в разные институты, а потом снова встретились на Кавказе в городской больнице совершенно неожиданно, устроив этим же вечером дикий кипишь в местной забегаловке.
— Кстати, как ты его назвал… Давыдов Кай? — дождавшись утвердительного кивка, продолжил с загадочной усмешкой: — Помню такого, помню… Я сейчас.
Выбежав из комнаты отдыха, он вернулся спустя минуту со своей личной тетрадью, в которую он всегда записывал что-то свое…
— Вот, — отыскав пальцем строчку, он зачитал: — Давыдов Кай, абсолютное здоровье.
Вот такая кратенькая строчка заставила всех напряженно замолчать на некоторое время. Первым голос подал Федотов:
— Что это значит?
— А то и значит. Помнишь 2015 год, где врачи ввели правило: брать у больного кровь и другие «части тела» на абсолютно все анализы, и полное обследование всего организма. С нашими технологиями и новыми аппаратами это не так уж и сложно, особенно после изобретения ХЭГ-02.
— Ну, что правда, то правда, — вынуждены были согласиться врачи.
— Так вот, к чему я веду — все, абсолютно все анализы у него отличные. Повторяю: все без исключений, ошибки здесь быть не может. У него не найдено ни одного отклонения. И это не пустые слова.
