Марина по-взрослому покачала головой, чинно поправила платье, прижала к груди Медведя, вызвавшегося её проводить, и храбро пошла по коридору туда, где взрослые уже запевали очень красивую песню:
- Опять от меня сбежала
Последняя э-л-е-к-т-р-и-ч-к-а!..
В коридоре было почему-то темно. Огромная дверь в ванную комнату уходила ввысь, в чёрный туман, больше похожий на дым от костра. Папин велосипед, висевший в коридоре на стене, смутно отблескивал колоссальным металлическим скелетом динозавра. Совсем, как ужасный чёрный скелет в краеведческом музее Нижнего Тагила, куда вся семья ездила давным-давно, два месяца назад, - на 7-е ноября, - к тёте Ларисе. Музейное чудовище встало на задние лапы и раззявило огромную противную пасть. Маринка заревела и даже Ирка притихла - очень уж страшным было это проклятое костлявище.
- Не пробрался бы он в Страну Пушистиков, - озабоченно пробормотала Марина. - Придется с ним воевать! Ирка-королевишна опять шоколадом объестся и заболеет. Всё на мои плечи ляжет…
Мама недавно сказала эту фразу по телефону и Марине она очень понравилась. Скажешь - и впрямь на плечах чувствуешь что-то тяжёлое… мамино. "Покормить-постирать-погладить-прибраться" - негромким эхом прозвучало где-то вдалеке. Прозвучало, робко прячась за мыслями о том, что коридор стал каким-то совсем уж большим и высоким… и тёмным…
Прижимая к себе Медведя, Марина остановилась. Тяжёлые каменные плиты холодили ноги даже через любимые красные сандалики. Сквозняки шевелили банты на голове, как нервные неласковые пальцы. Глубокую тишину нарушали только приближающиеся звонкие шаги. Где-то за поворотом звенели о гранит подковки каблуков, позвякивали в такт шагам шпоры и брякали цепочки на ножнах.
Марина неуверенно оглянулась. Каменный коридор уходил в темноту. Она была одна, если не считать Медведя с перепачканной пирожным мордочкой.
- Принцесса, - мрачно сказал Кот-В-Сапогах, сухо щёлкнув шпорами. Он вытянулся перед ней, держа шляпу у груди. - Принцесса, вам срочное донесение.
- Что случилось? - онемевшими губами спросила Марина и вдруг заплакала. Слёзы потекли по щекам, размазывая тушь. (Почему у шестилетней девочки - она же ещё девочка! - накрашены глаза?) Нос набух и стал горячим. Марина нашарила платочек в кармане платья, - карман на животе, с вышитым мамой хитрым лисёнком… а у Ирки - весёлый гномик, как и просили обе сестры, - платочек пахнул мамиными любимыми духами..
Ей захотелось побежать назад, где куклы, эти розовые холёные дамы, наверное, всё ещё пили чай и рассказывали друг другу разные новости… и немного сплетничали про королевишну, чего уж там греха таить. Всё-таки Ирка уже училась в первом классе, а принцесса Маринка пойдёт в школу только в будущем году, до наступления которого осталось целых три часа…
- Донесение, - сказал Кот, вынувший из-за отворота перчатки свёрнутый вчетверо лист, запечатанный тяжёлым красным сургучом. Совсем таким, как на почте, где им запечатывают загадочные, обёрнутые белым холстом посылки.
"Сегодня рано утром двадцатилетний Ванечка-секретарь, которого Ирина наняла для форсу, увидел, как директор-королевишна лежит на полу своего кабинета. Ванечка по-бабьи всплеснул руками, рассыпав из папки "На подпись" все бумаги, закричал и трусливо побежал звать на помощь. В голове его вихрем кружились разные обрывки про такие интересные вещи, как "Искусственное Дыхание", "Массаж Сердца", "Положите Больного Так, Чтобы Его Ноги Были Выше Головы"…
Ванечка кричал и в томительно-сладком ужасе представлял себе, как он делает всё это с Красивой Стервой Королевишной Ириной, которая носила короткие юбки, гордясь своими длинными ногами…
И знаешь, принцесса, что самое интересное? Он сейчас жалеет, что не сделал всего этого!
Потому что королевишна навсегда лежит под землёй".
Марина хотела вдохнуть и закричать. Наверное, так же, как Ванечка… тонко и испуганно… и побежать… обратно, к пушистикам… обратно…
…королевишна лежала на полу, а рядом заливался трелью её новенький коммуникатор, который чуть позже, - когда в приёмной уже хлопотали дяденьки-врачи, - в общей суматохе кто-то прикарманил…
Марина смотрела на подпись и никак не могла вдохнуть: "Твой навсегда - Грызмаг".
"Грызмаг - это всего лишь магазин на улице Грызунова, - устало возразила Марина. - Никому с нашего двора не хотелось бегать туда за хлебом, молоком и сметаной, брякая пустыми отмытыми бутылками… и мы прозвали магазин "Грызмагом". И - да! - Грызмаг был старым, злым и отвратительным королём ужасного королевства… и самой страшной после него в королевстве была Ведьма. Толстая красномордая Ведьма с облупленным лаком на грязных ногтях, зычным голосом и золотыми колечками на коротких пальцах. Но это было давно, Кот. "Это было давно и неправда", - говорила Ирка-королевишна, когда кто-то из нашей дворовой компании завирался".
"Принцесса, вам нужно знать, что…"
"Ах, храбрый офицер, начальник дворцовой стражи, умнейший господин-рыцарь Кот-В-Сапогах! Вы и сами-то всего-навсего умерший котёнок Барсик, над которым было пролито много слёз… и похороненный двумя сёстрами под старой сосной в городском парке. И воскресший в стране двух царственных сестёр… и растущий вместе с ними…"
- Ага, улицу Грызунова проехали, - сказала бабушка Валя, обернувшись к Марине с переднего сиденья. - Теперь направо или налево? А то я тут у вас в районе вечно путаюсь!
- Что? Ах, да… Налево на следующем перекрёстке, пожалуйста! Там потом направо… я покажу - где. Там ещё тополь был… искривленный такой… если жив ещё, конечно.
Марина стремительно врывалась в прошлое.
Глава 2. О том, как Марина вернулась в дом своего детства и какая это странная штука - память
Кривой тополь на перекрёстке был ещё жив. Весной, когда Марина приезжала на похороны старшей сестры, на нём только-только проклюнулись молодые, дерзкие, как юность, листочки. Тогда в воздухе остро пахло клейкой зеленью, которая в детстве пачкала руки, одежду, и даже носы, когда они с наслаждением вдыхали горьковатый аромат, забравшись на дерево. А сейчас листья уже побурели и сухо шелестели на холодном бесснежном ветру. Старый тополь казался скрюченным дряхлым стариком и навевал уныние.
Марина отперла дверь тяжёлым старомодным ключом. Это был запасной ключ Ирины, который она заказала давным-давно. Похоже, сестра им так и не пользовалась - он не приработался и натужно скрипел в замке. Ещё один, старый рабочий ключ с тяжёлым кожаным брелком на кольце, Марина перед отъездом оставила соседке Елене Алексеевне - присматривать за квартирой и вообще - на всякий случай. Мало ли что, - трубу какую прорвёт или мальчишки окно высадят. "Конечно присмотрю, Мариночка, - причитала пожилая, но ещё бойкая соседка. - Ну как же, я ведь ещё родителей ваших помню - Пётр Данилович и Мария Николаевна, покойнички, царствие им небесное. А тут Ирочка… вот уж несчастье, молодая совсем… Ты приезжай, Мариночка, приезжай почаще! Квартиру-то наверное продавать придётся. Ты ж одна наследница-то у Ирочки! Прямая наследница!" - и эти причитания казались совсем неискренними.
