— Лела, ты же не дотерпишь, пока я появлюсь в замке, — на низкий голос с хрипотцой тело, как всегда, отреагировало дрожью, раздражая магистра замка ещё сильнее. — А в комнате готов встретить твой гнев… Или ты уже сдаешься?
— Я тебя убью… я просто когда-нибудь тебя удавлю…
— Силенок не хватит, лапа.
Он нагло подтолкнул её к лестнице на второй этаж.
— Скажи им, чтобы девчонку в покое оставили, — потребовала Лела, зная, что все её требования, удовлетворенные, конечно, потом выходят боком.
Рис расплылся в притворно-слащавой улыбочке и не сдерживая превосходства сказал:
— Я ничего просто так не делаю…
— Я знаю…
— О! — и это его многозначительное "о" заставило Лелу почувствовать себя мелкой букашкой. — Девчонку не трогайте, — коротко бросил он, не сводя с сюзерена наглого раздевающего взгляда, от которого Леле хотелось забиться под доски пола и даже не дышать.
Но она все-таки пошла за ним в комнату, как овечка на заклание. Карающий, очень злая овечка, которая когда-нибудь все зубы повыбивает этому… на этой ноте нормальные слова заканчивались. Найти бы способы.
— Можешь, начинать кричать, — бросил Рис и развалился на кровати в подчеркнуто небрежной позе.
Лелана заскрипела зубами от злости.
— Ты опять поссорил меня со Пустошью! — она заорала, больше не сдерживая справедливый гнев.
Он кивнул, чем вызвал ещё одну вспышку гнева. Из-за душивших её эмоций девушка не могла выдавить из себя ни слова.
— Можешь не стесняться, я привык слышать ругательства из твоих на вид невинных уст.
— Я тебя убью, — прошипела Лелана в ответ на очередное издевательство.
Это, как всегда вызвало у него взрыв смеха. Он прекрасно понимал, что держит все нити власти, не смотря на то, что кольцо на её руке.
— Ты что хочешь воевать? Да мы окажемся вдвоем против толпы, потому что наши придворные со страхом попятятся назад.
— Ты немного недооцениваешь Озера. Они с радостью бросятся в бой, если ими правильно управлять. К тому же до сих пор тебе удавалось довольно легко избегать войны. И только от тебя зависит, не начну ли я её снова.
Лела подскочила к нему, с намереньем хоть раз врезать по нагло ухмыляющемуся лицу, но Рис ловко перехватил её руку. И Лела, не успев опомниться, оказалась на кровати, прижатая к твердому матрасу его телом.
— Так, когда ты мне отдашься? Я уже устал ждать.
Его губы пробежались по шее. И её тело ответило дрожью. Лела ненавидела себя за такую реакцию на его прикосновения. Она, безусловно, ненавидела и его, но вот тело явно млело и требовало внимания этого невыносимого, но, мать твою, привлекательного самца. Его рука прошлась по лицу, пальцы зацепились за подбородок, настойчиво приоткрывая губы одним движением. Язык скользнул по поверхности рта, поднимая бурю где-то внутри. Его смеющиеся глаза, просто кричали о том, что он знает о её тайных желаниях, с которые она всеми силами пытается вытравить ненавистью.
— Наглый, подлый шантажист! — закричала Лела, пытаясь вырваться из его крепких рук.
— Потише, лапа, это же нейтральное убежище. Тут нельзя ссориться. Так, когда ты мне отдашься?
— Никогда, — бросила Лела, перестав вырываться, в надежде, что он ослабит хватку и молясь, чтобы он перестал терзать её своими ласками.
Рис рассмеялся.
— Я бы на твоем месте хорошо подумал, прежде чем давать такие ответы. Когда это произойдет, придворные будут исполнять любую твою прихоть, а с соседями Озера заживут в мире и согласии.
— Ненавижу, — прошипела она.
— А я как раз напротив, — неожиданно нежно ответил он, ласково погладив по щеке. — Не надоело воевать со мной, я все равно своего добьюсь. Кольцо выбрало тебя, чем напугало всех придворных и генералов. Но благоговением и страхом нельзя управлять доменом, а именно эти чувства ты им внушаешь. С твоей стороны чистое упрямство противиться, я уже начинаю подумывать, что тебе нравиться получать и решать проблемы. Я же не собираюсь тебя насиловать или быть грубым, к тому же во всех Озерах, наверное, не осталось ни одной девственницы, кроме тебя.
— Может, я её уже лишилась, — грубо заметила она. — Не с тобой.
Рис снова рассмеялся. Его губы почти касаются её рта и от этого, Карающий, сбивается дыхание. Но уступить ему — себе дороже. Он убрал предыдущего магистра. Она жива только потому, что ему нравиться их игра.
— Ты думаешь, меня это хоть каплю трогает. Я хочу твое тело, если у тебя есть опыт, то это даже к лучшему. К тому же врать не хорошо, ты парней к себе и на километр не подпускаешь. Бережешь свою невинность для меня?
Лела фыркнула, таким образом дав понять, что думает о его самомнении. Его лицо расплылось в улыбке, можно сказать почти нежной и ни капли не насмешливой. Девушка хорошо знала эту улыбку, но избежать поцелуя ей не удалось. Она, как всегда, не хотя ответила, понимая, что в живых ещё только потому, что разрешает себя целовать и не позволяет большего. Его рука собственнически легла на грудь. Лела позволила и это, в душе проклиная себя за бессилие, а его за коварный характер. И за дрожь по всему телу, тепло внизу живота, тяжелое дыхание. Когда он отстранялся, Лела потянулась за его губами.
— Вот так лучше, — довольно заметил он. — Не хочешь перейти к главному?
— Не горю желанием, — едва сдерживаясь, ответила она.
Рис склонился к уху и хрипло прошептал, опаляя дыханием шею.
— И зря. Я бы доставил тебе удовольствие.
— А через несколько дней удушил бы собственными руками? — вырвалось у неё.
Лела старалась не поднимать эту тему, но паника от реакции собственного тела сказывалась.
Рис поднял голову и посмотрел, с изумлением, что ли? Да нет показалось, он как всегда прекрасно играет свою роль. Растерянность тут же сменилась холодной насмешкой.
— Думай, как хочешь, — с ледяной яростью ответил он, поднимаясь.
Лела вдохнула с облегчением.
— То есть я угадала? — теперь её голос стал презрительно насмешливым. — Или за несколько дней я бы не успела тебе надоесть?
— Да с тобой никогда не соскучишься, — ответил он, отводя взгляд. — Если бы я хотел тебя убить, уже давно бы это сделал. Ты, конечно, не веришь в мои благородные мотивы, деточка, но я собирался сделать из тебя настоящую королеву и с удовольствием подчиняться твоим приказам. Но ты сама выбираешь трудный путь.
Лелана тоже поднялась и хмыкнула:
— Если ты такой благородный, то почему не оставишь меня в покое?
— За всё нужно платить, — заметил он. — Я не собираюсь бросать к твоим ногах всё за пару поцелуев — я на такие широкие жесты не способен.
