Атайя вздрогнула: один вид обшарпанной кровати вызвал тошноту и отвращение.
Наверняка матрас кишит клопами или еще какой-нибудь гадостью, — подумала она, оглядывая мрачную каморку. Деревянный пол пестрел буро-коричневыми пятнами грязи. На закопченных, перепачканных стенах плясали угрюмые тени, отбрасываемые мерцающим светом свечи, что стояла на полу в жестяной кружке.
— Входи! — скомандовал Раф.
Теперь его голос звучал спокойно и приглушенно. Наверное, его разморил алкоголь, а может, он расслабился в предвкушении предстоящего удовольствия.
Атайя одарила его соблазняющим взглядом. Бороться с мужчиной бессмысленно: он сильнее ее. А вдруг получится перехитрить старого пьянчугу?
Она тряхнула головой — длинные, густые, черные как смоль волосы красиво рассыпались по плечам. Раф уже терял бдительность, рука, в которой он держал кинжал, постепенно опускалась. Скорее всего ему казалось, что победа одержана, и оружие больше не пригодится.
Атайя взглянула на старика, подошла ближе и положила руку ему на плечо. Медленно облизнув тубы, она прижалась к груди Рафа и почувствовала, что старый мерзавец сильно возбудился.
Сейчас меня вырвет, — промелькнуло в голове женщины, однако ей удалось сохранить обворожительное выражение лица. — Господи, и угораздило же меня ввязаться в эту гнусную историю!..
— Поцелуй меня, — прошептала Атайя, опуская ресницы.
Раф наклонился к ней. Невыносимая вонь шибанула прямо в нос девушке, но она удержалась и не отвернула лица. Старик медленно поднял корявую руку с почерневшими от грязи ногтями и провел ладонью по шелковистым волосам Атайи.
В следующий миг Раф пронзительно заорал и согнулся, корчась от боли.
Получилось!..
Нельзя терять ни секунды! Атайя схватила его за плечи и толкнула к лестнице. Кувыркаясь, Раф с грохотом покатился вниз по ступеням. Выпавший из его руки кинжал весело звякнул и отлетел в сторону.
Несколько мгновений спустя мерзкий старикашка уже лежал внизу с перекошенным лицом, извиваясь и повизгивая.
Атайя даже не ожидала, что сможет с таким блеском справиться с обидчиком. Ведь Раф весил вдвое больше нее, да и удар в пах, которым так ловко удалось угостить его, был не очень сильным. И все благодаря Николасу! Ведь это он, брат Атайи, показал девушке, как надо действовать, чтобы защитить себя от грязных приставаний нежеланных кавалеров. Она никогда и не думала, что доведется применить этот замечательный прием на практике. Только бы не забыть рассказать брату, как кстати оказалась его наука!
Быстро собравшись с мыслями, Атайя подняла с пола кинжал и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, подскочила к Рафу и, буквально оседлав негодяя, постаралась вдавить его в пол. Серебро отточенного лезвия блеснуло в тусклом свете факела, когда она приставила кинжал к мясистой грязной шее противника.
— Я скорее соглашусь переспать с безумным колдуном, чем лягу в постель с тобой! — тихо и медленно проговорила Атайя твердым, решительным тоном и осторожно поднялась на ноги, удерживая кинжал у горла Рафа.
Остро отточенный кончик кинжала врезался в грубую темную кожу. Старик тщетно пытался скрыть безумную боль и страх.
Ты бы чувствовал себя намного паршивее, если бы не напился, как свинья, — подумала Атайя, с отвращением глядя на Рафа и медленно отводя руку.
Его лицо позеленело, глаза готовы были выскочить из орбит. Казалось, еще мгновение — и мерзавца вырвет.
Когда кинжал находился уже на приличном расстоянии от его горла, Раф как подстегнутый, вскочил на ноги и поплелся к выходу, содрогаясь всем телом и пошатываясь. Грубо оттолкнув у порога наблюдавшего за происходящим молодого незнакомца в светлой одежде, старик вышел на улицу, выкрикивая проклятия.
Атайя сунула кинжал в ножны, вернулась за свой столик, пересчитала монеты и достала из специальной замшевой сумочки изящную курительную трубку, вырезанную из вишневого дерева и покрытую лаком. Прикурив от стоящей на столе свечи, она с удовольствием вдохнула струю успокаивающего сладковатого дыма.
Ее кубок был почти пустым. Жестом подозвав молоденькую дочку хозяина таверны, Атайя заказала еще вина. Круглолицая девушка в перепачканном сажей и грязью переднике отвесила неуклюжий поклон и, развернувшись, направилась к перекошенной дубовой двери, ведущей на кухню. Через минуту служанка уже спешила обратно, неся в руке графин с темно-красным тягучим вином. Атайя подала ей одну из лежавших на столе монет.
— Сдачи не надо, — произнесла она спокойным голосом.
— О! Премного благодарна, — прощебетала девушка, широко раскрыв от удивления глаза, бережно, словно не веря своему счастью, провела пальцем по драгоценной монетке, еще раз поклонилась, теперь более грациозно, и поспешила к стойке.
Атайя наполнила кубок, откинулась на спинку стула и собрала со стола разбросанные карты. Лениво перетасовав колоду, она разложила пасьянс и уныло вздохнула.
За соседним столиком двое пьяниц громко обсуждали незатейливую проблему: стоит отправиться домой или же продолжить игру.
Домой… Нет, уж лучше сидеть в этой мрачной таверне, — подумала Атайя и пожала плечами.
Еще одна глубокая затяжка, и приятная дурманящая волна наполнила девушку своим теплом, затуманивая голову, помогая поскорее отделаться от гадких воспоминаний о старом Рафе. Несмотря на то что опыта в общении с мужчинами Атайе еще не хватало, она уже догадывалась: многие из них в большинстве случаев размышляют вовсе не мозгами, а совсем другим органом. Сегодняшнее столкновение с мерзким старикашкой только усилило ее подозрения…
Достойными Атайя могла назвать лишь немногих из знакомых ей мужчин. Они были совсем не похожи на остальных — не считали, что смысл жизни должен сводиться к демонстрации своей удали, будь то за бутылкой или в постели. Девушка подумала о своем брате Николасе.
И о Тайлере.
Тайлер…
При одной мысли о нем губы Атайи сами по себе расплылись в улыбке.
Ее вдруг охватила тревога. Наверное, нужно было рассказать Тайлеру о своих планах на вечер. С другой стороны, что бы изменилось? Он заявил бы, что девушке не стоит этого делать, но она все равно отправилась бы на прогулку и сейчас чувствовала бы себя еще более виноватой.
Пора возвращаться домой. Тайлер убедится, что с ней все в порядке, и успокоится.
Атайя почувствовала усталость, уже хотелось спать. Было довольно поздно, от табачного дыма начинали слезиться глаза, а мысли путались в голове. От выпитого вина еще больше клонило в сон.
