-Первобытный интерьер... Хотя... уютненько! - подумала она, - Непонятно только, что за место...
Надо было напрячь память, но это оказалось очень больно физически. Голова загудела, в глазах стали роиться черные насекомые. Кое-что удалось вспомнить, но лишь по ощущениям. Произошло что-то очень страшное, просто очень... То, страшнее чего не бывает... Ей и сейчас стало не по себе. Вернулись те чувства, ощущения, пережитые в тот момент. 'Я не могла выжить! Просто не могла. Я даже видела смерть. Она не могла меня отпустить! Это не в её правилах...' - Верити прислушалась. Окно было высоко над кроватью, почти под потолком, но ей показалось, с улицы донеслись мужские голоса. Шум травы и пенье птиц, необыкновенно громкое и мелодичное! Еще какие-то звуки, голоса неизвестных существ... Это было похоже на пение девушки. Как зацикленная по кругу фраза. Буквально три-четыре ноты. Это было красиво, но с непривычки немного жутковато. 'Рая я тоже не заслужила... Да и не может его быть в природе... Вряд ли Рай' - спорила она сама с собой.
За тонкой дверью на кованых петлях послышалось какое-то движение. Люди с улицы перешли в дом. Рити не была уверена, что они не враги, но уж очень хотелось поскорее выяснить, что это за место.
-Эй! Там есть кто? - в коридоре раздался грохот - что-то упало, - Э-эй... - повторила она.
Быстрые шаги, дверь нараспашку. Она едва не вылетела из громоздких петель. Девушка нервно сглотнула. Судя по одежде мужчины, это мог быть и Рай, но ей что-то очень не по душе оказалась эта мысль. На мужчине была ряса из грубого льняного волокна, пояс из чего-то еще более 'самодельного', типа мочалки. Издалека монах, но уж больно 'голодранского' вида...
-Доброго утра, сестра... - мягким, но дрожащим голосом произнес он, хотя годился ей в отцы, а не в братья.
-Здравствуйте... - получилось у Верити шепотом от волнения.
Она приподнялась на локте. Эта часть руки уже оттаяла, но до кисти еще гудела.
-Ты была на грани смерти. Чудо Господне исцелило тебя, дитя! Мы молились за тебя...
Это был второй нервный комок у неё в горле, но тут девушка даже закашлялась.
-А... Спасибо... - кривовато улыбнулась она, и монаху это сразу не понравилось.
-Ты сомневаешься в силе Господней?..
-Да нет, ну что вы... - не зная, получится у неё, или нет, Рити сделала вид, что ей стыдно, - А как я сюда попала?..
-Тебя оставили у ворот монастыря в ту страшную ночь...
-М-м... Я - подкидыш?.. - смех был нервным, монах вежливо проигнорировал неудачную шутку, - 'Страшную ночь' вы сказали?.. - её воспоминания, эмоциональные оттенки прошлого, снова охватили сердце, сжимая его до боли. Девушка опустилась на кровать и прикрыла глаза, глубоко вдыхая чистый, ароматный воздух.
-Для тех мест, откуда ты родом, это была судная ночь. Немногие из твоих собратьев спаслись. Мы нашли тебя здесь уже на рассвете. Не скрою, мы не ожидали милости от Бога. Твоё состояние было непоправимо.
-Погоди-ка... Это... как же его... Зор... Горда...
-Зордания, дитя, - помог ей монах.
-Ты серьёзно?! Это Зордания? Я в Зордании?..
-Добро пожаловать, сестра... - склонился он.
-Была война... - Рити зажмурилась, и перед глазами в темноте стали возникать образы, один за другим. Страх, боль, горе, несправедливость, грязь... предатели, друзья, их мертвые глаза... и глаза тех, кого убивала она...
-Да, дитя. Жестокая и бессмысленная война.
-Праведные были нашими друзьями... - почему я сказала 'нашими'?.. - вздрогнула девушка, - Мы... с Верденом им доверяли... - сквозь закрытые веки проступили слезы, и покатились к вискам.
-Ты так много пережила, но надо...
-К черту Праведных! К черту Тьму! Всех к Дьяволу... С меня хватит! - зажмурилась она, выдавливая из глаз последние слезы, прогоняя их прочь.
-Не смей чертыхаться! Ты в Доме Господнем!
Верити взглянула на него и даже испугалась - он весь покраснел от возмущения.
-Значит, спас меня точно не Грэг... - под нос себе буркнула девушка, - Как давно я здесь?
-Скоро сенокос... - почему-то ляпнул монах.
-Сенокос? И... что?
-Сейчас на дворе весна, майский месяц. Ты попала к нам еще в таяние льда.
-В общем, около месяца я тут?..
Монах кивнул и ушел, ничего больше не сказав. Вероятно, его сильно задело её поведение, а кричать не в его монашеских правилах.
Еще пару дней Верити провела в постели. Любимым её занятием стало слушать пение птиц, запоминая их причудливые голоса. Рити старалась представить, как они выглядят, но фантазии не хватило на такое разнообразие фауны. Утром можно было слушать перезвон колоколов. Еще с рассветом они начинали ненавязчивым высоким динь-динь, затем вступали колокола постарше, как в той сказке... Заканчивалось всё это пафосным гремящим маршем неумолкающих трелей и низкого великана. У Рити закладывало уши, и потом еще долго звенело в голове даже после окончания службы. Она посчитала, получилось, что звонарь заступал на свой пост примерно каждые три часа. Во время войны девушка научилась определять время по солнцу. Еще было интересно слушать голоса людей, прихожан. Они после утренней службы иногда задерживались у стен монастыря. Их разговоры были непонятны, и чуждыми казались даже их интонации. Если верить монахам, поведавшим Верити краткую историю этого мира, раскол произошел слишком давно. Менталитет был очень специфический, не похожий ни на одну из современных стран её родного мира. В Англии начался 'Большой Собор Магов', и именно оттуда они переправляли беженцев в свою 'Утопию'... Однако прошло слишком много времени, несколько столетий. И культура и язык изменились до неузнаваемости.
'Хотя в моей бедной голове до сих пор всё это не уложилось, но мне всё равно хочется узнать еще и еще, - перед сном размышляла Рити, - Этот виток истории Средних веков никому и никогда в нашем мире не откроется, а у меня есть такая потрясающая возможность! Наверное, это мое стремление подняло меня на ноги так быстро. Кто-то дал мне шанс, дал еще одну жизнь! Но надо её узнать, почувствовать. И мне так хочется начать её, хотя немного страшновато...'
Цецилия
(праздник)
Девушка сбежала по мраморной лестнице вниз, в зал, где слуги встретили ее поклонами. Вдохновленное настроение госпожи люди поддержали улыбками. Сейчас им хотелось, как и Цецилия, беззаботно жить и радоваться весне, солнцу и празднику, им хотелось забыть о минувшей войне и тревожных новостях с востока, так же беспечно смеяться, как и их принцесса.
Она остановилась лишь перед порогом, замерла, подобно своему мраморному изваянию в саду, потому что услышала строгий голос отца.
