Ознакомительная версия.
Я хорошо помню моих воспитательниц – ведьм Селену, Габи и Тересу.
Вот как выглядели эти во всех отношениях странные дамочки. Габи. Высокая, стройная, рыжая пышная грива огненных волос развевается по ветру, а она хохочет и кружится со мной на руках, потом возносится над деревьями и лесом, а я удивленно наблюдаю за происходящим, окончательно потеряв голову от неожиданности новых впечатлений. Тогда для меня полеты и черное колдовство были еще в диковинку.
Габи навсегда запомнилась мне такой – время не властно над ведьмами. Только рука судьбы… и моя проклятая рука… Черный волчонок, – так звала меня Габи.
Вот тучная Селена, чьи волосы и глаза были белыми, как березовый ствол, забавно таращит выпуклые очи и грозит мне пальцем, из которого пульсирующими волнами и едва различимым розовым свечением исходит сила. В ней есть поразительная для ведьмы привязчивость – женская суть, бабья доброта. В раннем детстве я остро чувствовал ее теплую натуру и инстинктивно тянулся к луноликой Селене, пока она окончательно не превратила меня в свою живую игрушку.
Тереса. Кудрявая. Черноволосая. Вороново крыло – ее цвет. У нее глаза полыхают пламенем, а голос сиплый из-за сожженной гортани. На шее она всегда носила бархатный шарф, подаренный Владыкой перевала Соткем варваром по имени Тархан. Все сказки, которые я слышал от нее в детстве, рассказывали о приключениях этого достойного человека, который был в один прекрасный день умерщвлен моей черноволосой «матерью». Я сотни раз представлял себе, как она это проделала. Вот она подкрадывается к постели, где он раскинулся, отдыхая, должно быть, после очередного набега на мирный караван, и вонзает серебристое лезвие ему прямо в горло, под покойный во сне мужской кадык. Он хрипит и захлебывается кровью, а ведьма наблюдает за происходящим, и ее темные глаза подергиваются томной поволокой.
Так они, кажется, поступали со всеми своими любовниками. Я узнал об этом обычае из их разговоров, когда немного повзрослел. «О, как я любила его! – Из угла рта ведьмы показывается кончик розового языка. – Впрочем, – она плавно проводит в воздухе изящной ладонью, – он не был достоин меня – мужлан. Скажу тебе по секрету, – она наклоняется к моему уху, – от него постоянно воняло потом… От него несло, как от козла на выпасе…» Она начинает безумно хохотать, запрокидывает голову, так что волосы ее на мгновение расплетаются, а затем стремительно собираются в жгуче-черные кудрявые клубочки.
Сказать по правде, в детстве я их всех люто ненавидел.
Помню, как Габи орала на Селену, когда они несли меня над остроконечными скалами. Она кричала, что темноволосого мальчишку надо швырнуть вниз, что им нужна в ученицы девочка, только девочка, и точка. Но Селена была непреклонна. Ее веснушчатые ладони так сильно сдавливали в объятиях мою шею, что через некоторое время мне стало казаться, что я вот-вот задохнусь. Тогда я стал решительно вырываться. «Тише, малыш», – пробормотала Селена, сжимая меня еще сильнее. Толстая ведьма принесла меня к высокому бревенчатому дому посреди глухого леса и опустилась возле крыльца. На крики Габи – она все еще продолжала выкрикивать ругательства – из дома грациозно выплыла Тереса. Она проследовала ко мне, положила ладонь мне на голову и спокойно поинтересовалась у подружек:
– Вы что, сдурели?! Я же сказала – девочка…
– Это все она, толстая дура! А я ей говорила! – завопила Габи еще громче.
– Заткнись, – поморщилась Тереса. – Селена, что ты на это скажешь?
– Я чувствую…
– Что ты там чувствуешь? – Положив изящные руки на крутые бедра, Габи накинулась на нее. – Тебе просто нравятся маленькие мальчики, точно? Извращенка чертова, ты с самого начала была против девчонки.
– Ничем хорошим это не закончится. – Тереса откинула со лба непослушные пряди смоляных волос и присела на корточки. – А ну-ка, малыш, подойди ко мне поближе.
Думаю, ее умиляло, что я перенес длительный перелет без страха, не впал в панику, не проронил ни единой слезинки и теперь глядел на орущих вокруг меня женщин, словно не совсем понимал, о чем идет речь, а между тем мой взгляд уже внимательно обследовал окрестности – я только и ждал момента, чтобы улизнуть от этих казавшихся мне чрезвычайно странными и опасными теток.
Впоследствии мой талант беглеца сильно развился, в чем вам еще предстоит убедиться.
Рассматривал я, разумеется, не только бревенчатую избушку и непролазные заросли леса, мои желтоватые глаза интересовались и глубоким вырезом платьица Габи, за которым скрывалась волнующая выпуклая грудь. Ее тонкие лодыжки тоже показались мне весьма аппетитными. Для шестилетнего малыша я был очень развит, потому что воспитывался большей частью на улице. Скандальные бабы были довольно неприятны и в городе. А эти еще и представляли собой нечто неведомое и темное. По собственному опыту я знал, что приближаться к людям, которые кажутся мне опасными, а тем более заговаривать с ними не стоит Однако Тереса глядела на меня сурово, с явным нетерпением, и все же она мучительно ждала, когда я наконец подойду, к тому же в глазах ее посверкивали холодным светом очень неприятные искорки. Решив не искушать судьбу, которая была ко мне столь неблагосклонна, я уважил ведьму и приблизился к ее красивому бледному лицу. Тереса разглядывала меня с такой тщательностью, что мне стало казаться, будто она пытается найти во мне какую-то лишнюю деталь. Если они собирались изначально похитить девочку, то лишняя деталь определенно присутствовала. Я заметно покраснел. Тогда я еще умел краснеть.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она наконец.
– Прекрати кривляться, – взвизгнула Габи, – я против, против, ПРОТИВ него!
– Пойди-ка сюда ты тоже. – Тереса поманила рыжеволосую ведьму, и та нехотя приблизилась.
– Ты хочешь остаться с нами? – спросила Тереса так, будто у меня был выбор. Скажи я «нет», и они швырнули бы меня в самую глубокую пропасть, какая только нашлась бы в окрестностях.
А она там была, я узнал об этом уже очень скоро… Когда они учили меня летать, напоив зельем «восхитительной легкости». Разумеется, это небуквальный перевод с праязыка. В обучении непростой науке полета ведьмы предпочитали пользоваться тем самым приемом, что используют птицы, когда их оперившимся птенцам приходит пора начать взрослую жизнь.
– Ну ступай, мальчуган, – говорила Тереса, подталкивая меня к краю обрыва, – пойди полетай!
ПОЛЕТАЙ!!!
… Однако все эти события происходили со мной много позже, пока же я оказался перед весьма простым выбором: остаться с чудовищными крикливыми и странными женщинами или расстаться с жизнью и лежать среди острых камней на самом дне глухого каменного колодца. Будучи уже тогда необыкновенно смышленым и рассудительным мальчуганом, я легко представил себе, что произойдет в том или ином случае, потом сделал вид, что усиленно размышляю, даже наморщил лоб, старательно изображая мыслительный процесс, потом вздохнул и громко проговорил:
Ознакомительная версия.
