…Когда Зорану исполнилось пятнадцать лет, в селение, где они жили, прискакали шестеро всадников. У одного из них был странный кристалл, который показывал путь. Он держал его под плащом, изредка вытаскивая на свет и проверяя, правильной ли дорогой они идут. Только потом, когда они забрали Зорана, он узнал, кто были эти люди. Жрецы Храма Спящих.
Ни отец, ни мать, конечно, отдавать сына не хотели. Потерять рабочие руки, потерять воина? Ни за что! А когда старший из прибывших показал свой меч, да предложил в добавок коня и золото, то родители согласились продать Зорана. Зоран их не винил. Не винил, но простить все же не смог.
Так он и узнал о том, что принадлежит к роду Спящих. Кто они? Откуда? Ему даже казалось, что их посылают на землю специально. Но кто? Боги? Но ведь их нет. В непорочное зачатие Зоран не верил, но в то же время он понимал, что родители слишком уж непохожи на него. Он не их сын. Чей тогда?
Зорана отвезли в горы, где находился Храм Спящих. Там ему и объяснили, на чем зиждется порядок и хаос этого мира. Он несколько раз пытался сбежать домой и его ловили и возвращали в Храм.
Обучали бою на мечах, верховой езде и много чему еще. И лишь потом объяснили кто он и зачем рожден. Спящий…
Зорану дали медальон, с помощью которого он попадал в Сон. Там все было не так. Там не было ни Добра, ни Зла. Лишь равновесие. Зло и Добро, Тьма и Свет — это понятия людей, так они и называли те силы, которые действовали во Сне. Стоило перевесить злу, как это сразу отражалось на Земле, и начинались новые войны, эпидемии страшных болезней, голодомор. Но и перевес добра тоже не предвещал ничего хорошего. Лишь равновесие могло спасти мир. И Спящие каждую ночь, засыпая, были вынуждены бороться то на стороне Света, то на стороне Тьмы.
И никто не спрашивал ни Зорана, ни его товарищей, хотят они этого или нет. Участь Спящего такова, и он не вправе распоряжаться своей жизнью.
Так они и жили в горном храме, днем делая простую работу как монахи в монастырях, а по ночам участвуя в битвах Тьмы и Света. И каждый раз, стоило одной стороне взять верх, они, как дезертиры перебегали на сторону врагов. В отличие от обычных дезертиров, переходили они в лагерь ослабевшего противника, чтобы сохранить равновесие.
2
В подъезде многоквартирного дома, где Зоран жил пять лет, было темно. Лампа перегорела. Или…
— Братушка, — услышал он вдруг в темноте незнакомый голос с русским акцентом, — поговорить надо.
В лицо хлестко ударил луч фонаря.
Зоран хотел, было оттолкнуть человека с фонарем, но слева стоял еще один. И этот второй, не церемонясь, сунул в бок ствол пистолета.
— Не бойся, мы не бандиты, — сказал он на болгарском.
— На полицию вы тоже не больно похожи.
— А мы не полиция. Ладно, поднимайся в свою квартиру, поговорим.
Зоран пропустил русского вперед и стал подниматься по лестнице. Он уже почти наверняка знал, кто эти люди. Скорее всего, они представляют какую-нибудь спецслужбу. На научников не похожи, те пистолетами перед носом не размахивают. Лобастые просто предлагают сделку. Хотя, если они скооперировались, то такое вполне возможно. А еще они могут быть из армии. Военных тоже может интересовать бессмертие. Ну, не бессмертие. Долголетие.
— Здесь, — сказал Зоран, когда русский поднялся на пятый этаж.
Мог и не говорить. Его незваные гости наверно знали адрес. А то и дубликаты ключей имели.
Русский остановился, посторонился и осветил дверь. Зоран приставил футляр с саксофоном к стене, достал ключ и открыл замок. Клацнуло, тяжелая бронебойка мягко, без малейшего скрипа отошла от дверной коробки.
Русский вошел первым. Пошарил рукой на стене и включил свет. Поманил Зорана и тот, подхватив инструмент, послушно шагнул за ним. Следом — болгарин, тыча в спину пистолетом.
— Напред! — сказал он негромко. — И не трикове![2]
Когда тебе в спину тычут пистолетом, то о фокусах как-то особо и не думаешь. Зоран услышал, как за спиной закрылась дверь.
— Пошли, хоть чайку попьем, — сказал русский и, не разуваясь, вошел на кухню. Он включил там свет и, повернувшись к Зорану и его конвоиру, добавил. — Ну, идите сюда, чего вы там застряли?
Зоран разуваться тоже не стал. Все равно натоптали. Все равно здесь ему жить уже, скорее всего, не придется. Наверняка придется уносить отсюда ноги. Но сначала нужно узнать кто это такие, и что им от него нужно. А, главное, что им о нем известно. Эх, жаль, с фракийцами ему больше не поиграть! Да и к университету привык… Да ладно, рано или поздно это произошло бы обязательно.
Зоран изображал из себя гостеприимного хозяина, а эти двое — прилежных гостей. Болгарин даже спрятал под стол пистолет. Он, не отрываясь смотрел Зорану в лицо. Хозяин заварил чай. Чаепитие началось.
— Кто вы такие? — спросил Зоран. — Зачем я вам нужен? Вы не полицейские и не преступники.
— Вы Зоран Златев? — спросил вдруг русский.
Златев… Эту фамилию Зоран носил, наверно, лет сто назад. Хорошо же они научились копать! Этак и до первого его имени докопаются, которым его отец с матерью назвали. Которым он себя не называл уже очень давно, с того самого момента, когда его якобы убил солдат Красса. Как звали этого врунишку из Помпей? Феликс. Он увидел, как Зоран, то есть не Зоран, тогда его звали Спартаком, бросается в Силар и переплывает на другой берег, а потом стал рассказывать всем подряд, что он убил Спартака. Спартак умер — да здравствует Зоран!
— Я не понимаю, что вам от меня надо! — ответил Зоран, разливая чай. — Да, меня зовут Зоран, но с фамилией вы ошиблись. Зарев моя фамилия. Вот и паспорт!
— Паспорт? — русский усмехнулся и отхлебнул глоток чая. — Не смешите меня. Я могу вам завтра принести свой паспорт, и в нем будет сказано, что я действующий президент США. Паспорт — это бумага.
— Вы меня с кем-то путаете. Я старый больной человек, — Зоран съежился и действительно стал выглядеть больным. — Я историю в университете преподаю. Университет имени Святого Климента Охридского, может, слышали?
— Меня это особо не интересует. Я бы хотел поговорить о вашем сне.
— Зачем мне рассказывать вам свои сны? Вы не мой психотерапевт.
«Неужели они докопались? — подумал Зоран. — Они знают о Сне?»
— Меня зовут Иван Заречный, — сказал русский. — Я бы хотел с вами поговорить.
— О чем? Что вы хотите от меня узнать? Я старый, я больной, я музыкант обычный, историк я. Я ничего не знаю, а вы в меня пистолетом тыкаете.
— Вы случайно не знаете Максима Светова? — спросил Заречный. — Впрочем, ни одна из его фамилий вам многого не скажет, потому что он менял их как перчатки. Но, если вы глянете на его фотографию, то, возможно, узнаете.
