Ребята тяжело дышали, и по их несчастному виду стало ясно, что они не справились. Я помрачнел:
― Ладно уж, говорите…
Взмыленный Бин не поднимал на меня усталых глаз, толкнув в бок едва дышавшего Газа. Тот, казалось, только что увидел Лекса:
― Господин Алхимик, так Вы в порядке? Слава богу… Простите, Командир, мы заслужили наказание, но сделали всё, что в наших силах. Я ещё никогда так не бегал, да и Бин выложился по полной, но этот мерзавец, гореть ему в аду, оказался не по-человечески быстрым. И всё же, почти удалось загнать его на край оврага, он был в наших руках, а потом… не знаю ― провал, темнота… Очнулись на земле, а негодяя и след простыл…
Я сломал ветку, бросив её в огонь с такой ненавистью, словно это был мой вечно ускользающий противник:
― Что значит «почти», Газ? Не знаю такого слова, чтоб вас обоих…
Лекс дёрнул меня за рукав:
― Перестань, Робин. Ты к ним несправедлив ― ни голыми руками, ни даже самым отличным мечом приспешников Ордена не возьмёшь. Радуйся, что ребята остались живы, да и все мы пока дышим…
Он был прав, и я кивнул провинившимся помощникам на место у костра, налив обоим лечебного отвара. Мне было жаль ребят, но усиливавшаяся с каждой минутой боль не улучшала настроения. Под сердитое бормотание Лекса пришлось выпить горькую, к тому же отдававшую коровьим навозом пилюлю:
― Не понимаю, что происходит ― по моим расчётам, одной дозы снадобья должно было хватить до утра. Или «средство» слабовато, или… ты пил что-то ещё…
― А ты догадливый, Зазнайка ― я дал нашему бравому Капитану кое-что посильнее твоей дряни, и, между прочим, оно обошлось мне весьма дорого… ― выросший из полутьмы силуэт Верзилы был похож на огромного, вставшего на задние лапы хозяина леса, и Лекс, охнув, попытался спрятаться за моей спиной.
Взвизгнули, вылетая из ножен, мечи опомнившихся молодых стражников, но Капитан Таможни прикрикнул на них:
― А ну, убрали побрякушки, растяпы, и чему вас только учили? Почему не выставили пост? Распустились, бестолочи ― если бы это был враг, ваша весёлая компания уже лежала с перерезанными глотками, и всё такое. Слышал я, как вы ломились по лесу ― прямо стадо диких вепрей, да этот грохот и глухого бы разбудил. Не удивительно, что твои олухи, Робин, упустили добычу, бегать тоже надо уметь…
Я встал и обнял разошедшегося друга, поглядывая на притихших ребят:
― Довольно, Шон… Все ошибаются, тем более новички. Это моя вина ― не успел их научить. Ты как здесь оказался?
Он фыркнул:
― А сам как думаешь, рыба моя? Вышел погулять после обеда, дай, думаю, навещу тебя, а то ведь обязательно влипнешь в неприятности ― уж слишком любишь совать нос куда не следует. И оказался прав…
― Сейчас не до шуток, Шон, говори серьёзно… ― вздохнул, прислушиваясь к странным ощущениям внутри ― боль прошла, но ставшее ватным тело ослабло, и земля сделала очередную попытку убежать из-под ног…
― Вот именно, ― Лекс уже успокоился и, подхватив меня, снова усадил на траву, ― что за отраву ты дал Робину? Посмотри, на нём же лица нет…
Вырвавшись из рук заботливого друга, кое-как добрался до кустов, где меня и вывернуло наизнанку. Сразу стало легче… Я приходил в себя, даже не прислушиваясь к привычной перебранке между Алхимиком и Верзилой, напоминавшей ссору ревнивых родителей, постоянно спорящих ― кто же из них сильнее любит ненаглядного сыночка, то есть, меня…
Бин протянул фляжку с водой, и я с жадностью её осушил, после чего сказал друзьям:
― Вот что ― заканчивайте пустую болтовню, с этой минуты Капитан Стражи больше не ваша подопытная зверушка ― никаких пилюль и порошков, хватит с меня этой дури… Шон, выкладывай, как ты нас нашёл.
Капитан Таможни окинул всех тяжёлым взглядом и сказал совсем не то, что я ожидал услышать:
― Не торопи, господин «Чтоб вас»… Не забыл, что в первый день Большой Осенней Ярмарки положено дарить подарки? Эй вы, двое неумех, загляните за те кусты и тащите сюда мой «сюрприз».
Через несколько мгновений я с изумлением рассматривал брошенное новичками на траву тело беглеца-монаха. Он без сомнения был мёртв, и, судя по свёрнутой шее, его прикончил Верзила, бывший Командир отряда разведчиков нашего славного полка. Самый опасный и до сих пор во многом непонятный человек, хоть мы и были с ним знакомы столько лет…
Налюбовавшись нашими потрясёнными физиономиями, Шон усадил меня у костра, отечески похлопав по спине:
― Ну как, впечатлён? Не спеши благодарить, это ещё не всё… Капитан, мне не нравится возня вокруг Посла и то, что ты ввязался в это, пусть и не по своей воле. Не злись, за тобой действительно присматривали, и, когда пропал Алхимик, я отправился по вашим следам… Есть и ещё одна причина, по которой меня сюда занесло… Что молчишь, не рад видеть надоедливого Верзилу?
― Спасибо, конечно, за «подарок» и «заботу», и всё же, ответь честно ― почему ты на самом деле здесь, Шон? ― я почувствовал, что начинаю раздражаться, хотя, казалось, никакой причины для этого не было.
Прямо над нами в небе вспыхнуло, рассыпавшись искрами, яркое пятно, словно кто-то вдруг решил запустить праздничные огни, и в мире сразу воцарилась тишина. Я стирал со щёк струйки бегущей из ушей крови, не понимая, о чём беззвучно кричит Шон, пригибая к земле новичков, и почему побелевший Лекс испуганно трясёт меня за плечи.
Сильнейший порыв ледяного ветра опрокинул тело на спину, заставляя сквозь слёзы всматриваться в летящие навстречу слепящие брызги белого огня, когда-то уничтожившего целый полк… Надежды на спасение не было, однако вместо того, чтобы превратить всех в обуглившиеся трупы, пламя разлилось по невидимому куполу, исчезнув в земле… Мысли текли слишком вяло:
― Что происходит? Атака Ордена уже должна была всех прикончить, но кто-то этому помешал. Среди нас нет ни магов, ни колдунов, способных на подобное… или я просто об этом не знаю. Чтоб меня, почему же так трудно дышать? Так вот ты какая, смерть…
Скованный заклинанием по рукам и ногам, я словно уснул с открытыми глазами, следом упал Лекс, ударившись головой о моё плечо. В это же мгновение свет костра загородили две тени в плащах. Кто-то прошёлся сапогом мне по рёбрам, словно не заметив этого. Боль ударила по нервам, но из горла не вырвалось ни звука ― голос пропал… Кажется, я даже не дышал…
Монахи стояли совсем рядом, и не думая нас добивать. Судя по их оживлённой жестикуляции, они яростно спорили и так быстро скрылись из виду, что показалось, будто адепты Ордена растворились в воздухе. И сразу же окружающий мир вновь наполнился звуками ― прежде всего, моим сипящим дыханием и стонами друзей. Лекс, ощупав лицо, где под вторым глазом расцветал новый синяк, тут же засуетился, причитая, словно заботливая наседка:
― Как ты, Робин, жив ещё? Давай помогу сесть… Демоны ада, ну и видок у тебя… Кстати, что здесь произошло? У меня так быстро потемнело в глазах…
Пока он ругался, озираясь по сторонам, я внимательно следил за встающими на ноги Шоном и новичками. Кто-то из них только что, защищая нас, использовал запретное колдовство. Лицо Капитана Таможни было хмурым и очень серьёзным, и, как только наши глаза встретились, он тут же привычно отвёл взгляд. Бин и Газ выглядели растерянными, но после сегодняшних «откровений» я не спешил сбрасывать их со счетов.
Медленно, через боль подошёл к Верзиле, делавшему вид, что занят разведением погасшего костра:
― Спасибо, что всех спас, Шон… Это ведь была «пелена невидимости», так, кажется, называлось заклинание?
Друг вздрогнул, и, похолодев от его пронзительного, несчастного взгляда, я невольно отшатнулся. Верзила быстро взял себя в руки, как ни в чём не бывало продолжив подкидывать ветки в разгоравшийся огонь. Его только кажущийся спокойным голос вспугнул тишину:
― Не понимаю о чём ты, Капитан.
― Прекрасно понимаешь, ― я перешёл на шёпот, ― у тебя нет причин переживать, мы же друзья…
Он окатил меня взглядом, от которого стало невыразимо холодно на душе, и показалось, что это злой голодный хищник присматривается к уже обречённой жертве. Шон ответил так тихо, чтобы только я мог расслышать:
