— Ах, мой золотой мальчик, я люблю тебя! — воскликнула Титания и, оставив малыша-дракончика, от всей души расцеловала сына. В ответ тот обнял её и с нежностью в голосе произнес:
— Я тоже очень люблю тебя, мама, и хочу, чтобы ты всегда была счастлива.
Титания подняла на сына увлажнившиеся глаза и порывисто воскликнула:
— Мое сердце, а уж как я хочу, чтобы ты был счастлив!
Обняв сына, она приникла к его груди и на её лице снова появилась тревога. «О, небеса! Скорей бы его возня с оживлением Атуаль чем-нибудь закончилась. Умрет она окончательно или нет уже неважно, лишь бы она освободила моего мальчика»
— Интересно, а я вхожу в вашу семейную идиллию? — раздался холодный голос эльфийского владыки. Выражение его красивого лица не сулило ничего хорошего.
— Ай-я-яй! — укоризненно покачала головой королева. — Мой дорогой, ревновать к собственному сыну, очень некрасиво с твоей стороны! — прекрасное лицо златовласой красавицы скрылось за привычной светской маской, и она вкрадчиво добавила: — Оберон, идём, прогуляемся по парку. Моцион после еды очень полезен, к тому же есть небольшой разговор.
— Кто бы сомневался! Думаешь, я не заметил, как ты пилила меня заинтересованными взглядами во время обеда? — сразу же расслабившись, утомленно проворчал эльфийский владыка, но не замедлил предложить руку жене для совместной прогулки.
— Раэтиэль, думаю, ты с нами не пойдёшь, потому и не приглашаю, — бросил он сыну на ходу и ехидно добавил: — Наверняка опять будешь торчать у гробницы своей ненаглядной полумертвой невесты.
— Ошибаешься, отец, я иду с вами, — насмешливо сказал Лесной король. Решительно вклинившись между родителями, он подхватил их под руки. Те поражённо переглянулись.
— Эй, нечего смотреть так, как будто на лбу у меня вырос лес рогов!
— Боюсь, их зрелище не настолько удивило бы нас, как твои слова, — задумчиво протянул Оберон, и на его утомленном красивом лице промелькнуло хищное выражение. — Но я очень этому рад, мой мальчик.
* * *
Пока Лесной король прохлаждался в волшебном Майоллиоране, балуемый любящими родителями и многочисленными придворными, покинутая им ведьмочка, мирно спала под защитным куполом, поставленным заботливым Улльтором. Она не видела, как глубокой ночью из озера вышел изящный высокий русал со знакомыми ей тёмно-зелёными глазами и распущенными длинными волосами такого же цвета.
Речной бог Альфей, остановленный барьером, долго стоял около него, неотрывно глядя на ведьмочку. Он был неузнаваем. Когда с его лица пропало выражение сумасшествия, русал оказался очень красив. Нечаянно попавшую к нему ведьмочку, во время неосторожно произнесенного проклятия, речной бог не помнил, как не помнил и того, что он её изнасиловал. Не знал Альфей и того, что она беременна, но его с неодолимой силой тянула к ней родная кровь, заключенная в её чреве.
Когда наступил рассвет, Альфей печально вздохнул, и положил рядом с барьером принесенные с собой венок из белых лилий, перевитый речным жемчугом и несколько нарядных ракушек. Непрерывно оглядываясь, он пошел к воде. Бросив напоследок тоскливый взгляд на спящую рыжую девчонку, он горестно вскрикнул и бесшумно ушел в воду. Его лицо вновь исказилось безумием.
На следующую ночь рядом с беспробудно спящей ведьмочкой появилась Королева фей со своей многочисленной свитой малышек. Она ударила жезлом по барьеру, и он исчез. Недобро усмехнувшись, фея подлетела к лицу рыжей девчонки, и долго в него всматривалась. «Ладно. Хочешь, не хочешь, но своё слово нужно держать». Вздохнув, она прикоснулась жезлом к плечам Аталисы, и на мгновение её охватило призрачное лунное сияние, принявшее форму огромных крыльев. «Ведьма, я не считаю, что ты заслужила Крылья Лунной Мечты, но ради Лесного короля, принимай обещанный подарок, — крохотное красивое личико феечки искривилось в злобной гримасе. — И только попробуй оказаться неблагодарной тварью, я немедленно отомщу!» Тем не менее, перед тем как исчезнуть, Королева фей снова замкнула защитный купол над спящей девчонкой, не ведающей, что творится вокруг.
И только на третью ночь рядом с местом их стоянки появился Лесной король, который легко прошел через защиту, словно её и не было. Присев на корточки, он потряс ведьмочку за плечо.
— Вставай, соня, сколько можно дрыхнуть! Или тебя настолько утомило обслуживание Улльтора, что теперь ты отсыпаешься?.. Ну и когда он ушел? — холодно спросил он Аталису, трущую заспанные глаза.
— Понятия не имею. Но такое ощущение, что на моем теле появились пролежни недельной давности, — со стоном ответила она и попыталась встать. — Ой, что-то ноги совсем не держат!
Ведьмочка с надеждой взглянула на эльфа. В другое время он обязательно помог бы ей, но сейчас даже не двинулся с места. Он по-прежнему стоял в сторонке и, сложив руки на груди, не спускал с неё недоброго взгляда. Ведьмочка поежилась и смущенно пробормотала:
— Не сердись, Раэтиэль, я же говорила, что это часть священного ритуала, входящего в Зов Весеннего Равноденствия. Если ты не хотел участвовать…
— Слушать ничего не хочу, про ваш ведьминский разврат, — непримиримо произнес эльф. Его зеленые глаза потемнели, и их выражение живо напомнило ведьмочке глаза сумасшедшего русала. Он жестко приказал: — Вставай и быстро в путь.
— Подожди, я же еще не умылась, и ноги у меня совсем не идут, — жалобно сказала она, но все бесполезно. Эльф тут же бесшумно исчез в прибрежных зарослях у озера. Схватив свою сумку с вещами, Аталиса бросилась его догонять. Она не заметила в ней прибавление. Что кроме привычных вещей в ее сумке притулилась небольшая шкатулка в форме золотого яблока, внутри которой лежали ожерелье в форме цветов белых лилий, перевитых жемчугом и несколько красивых ракушек, внутри которых тоже лежало по огромной жемчужине.
Сегодня они шли какими-то странными местами. Все чаще под ногами ведьмочки хлюпала болотная вода. Ко всему прочему к ней вскоре привязались огромные стаи комаров, которые до этого ни разу не встречались в Междумирье. Стояла жара и над болотом парило марево удушливых испарений. У надышавшейся ими Аталисы жутко разболелась голова. Комары, жара и болотное марево настолько ее измучили к середине дня, что она мчалась за эльфом, почти ничего не замечая вокруг.
Но не столько трудности пути мучили ведьмочку. Больше всего она маялась оттого, что душа была не на месте. Аталиса почувствовала, как бездонная пропасть непонимания разделила ее с Лесным королем. Злясь, сегодня он ни разу не остановился и не подождал её, как обычно и не сказал ни единого ласкового слова. Да что там! Эльф даже ни разу её не покормил и от голода у нее уже подкашивались ноги.
— Подожди, Раэтиэль! Остановись на минутку, давай немного передохнем и поговорим! — отчаянно выкрикнула она, почти его догнав.
В ответ эльф прибавил ходу и, стремительно промчавшись по огромной зеленой поляне, исчез среди хилых березок. Ведьмочка снова потеряла его из виду.
— Не о чем нам разговаривать! — донесся до неё сердитый голос. — Если устала и хочешь отдохнуть, пожалуйста, но я не буду тебя ждать. А… делай, что хочешь! И вообще, можешь отправляться на все четыре стороны и спать со всеми подряд. Вот дурак! Всегда знал, что вы ведьмы шлюхи, но почему-то думал, что ты другая.
— Не злись, Раэтиэль! Я люблю тебя! — отчаянно выкрикнула ведьмочка. В спешке она потеряла туфли, и с трудом выдергивала босые ноги из трясины. — Послушай, почему ты ревнуешь к Улльтору? Ведь мы с ним давно знакомы. Что плохого в том, что я попрощалась со своей первой любовью так, как это принято у нас ведьм?.. Я не понимаю.
— То и плохо, что не понимаешь, — снова донесся холодный голос эльфа. — Вот за это я тебя и ненавижу.
Вдруг взгляд Аталисы наткнулся на одинокое покореженное деревце, растущее посреди ровной зеленой поляны. На солнце призывно сверкнула синяя искорка и, вскрикнув от радости, она бросилась к заветному амулету. Пробежав несколько шагов по обманчиво зеленой поляне, она с головой ушла в болотную трясину.
