Ознакомительная версия.
— Лена, Андрей? — очнувшись, поняла, что нас окликнул Макс. Более того, он стоял совсем рядом. — Вниз собираетесь?
— Мы задержимся, — с толикой ленцы в тоне, проигнорировав мою попытку вскочить с его колен, откликнулся Добровольский. — Как все уйдут, спустимся.
— Понял, — медведь довольно хохотнул и ушел к зиявшему чернотой провалу у основания скальника, что вел в подземное нутро пещеры.
Первые две пары — студент и спасатель — уже спустились, остальные столпились у входа, перекрикиваясь с невидимыми нашему взгляду собеседниками. Среди ребят царило небывалое оживление, о нас никто не вспоминал.
Я с облегчением вновь расслабилась, поудобнее устроившись на мужских коленях и лениво наблюдая то за происходящим на горизонте, то за друзьями. На душе было легко и комфортно. Грустные мысли исчезли, ничто не тяготило. Здесь и сейчас было хорошо. Так по-звериному беззаботно…
— Кажется, я поняла, почему многие так любят уходить на время в лес и жить в звериной ипостаси, — тихо поделиться с Андреем своими мыслями казалось таким естественным и правильным… Была уверена, что он поймет, мы сейчас были «на одной волне».
— Угу, — тихо целуя меня в макушку, оправдал мои ожидания белый.
Он все так же обнимал меня, слегка покачивая на коленях, и изредка касался губами плеч. Кажется, настолько благостного и умиротворенного момента в наших взаимоотношениях еще не было.
— У тебя в Сибири тоже так?
— Ага, — опять его тихий шепот. — И тоже очень красиво.
Поверила Андрею мгновенно. А еще — отчаянно захотела увидеть любимое им место своими глазами!
— Я думала, ты больше тяготеешь к городу, — поделилась я впечатлениями, помня об его увлеченности костюмами.
— Это вынужденная необходимость, — кажется, вздох? — Но я люблю находиться в одиночестве. В лесу или в тундре.
Мне был созвучен настрой белого. А еще подумалось: не приоткрылась ли сейчас завеса над настоящим Андреем? Сердце подсказывало: искренен!
— Ты такими темпами меня опять очаруешь, — беззаботно зажмурившись, потерлась лбом о мужской подбородок. И усмехнулась.
— Обычно я другой. Не обольщайся, — рука Андрея скользнула под мой топ и, обхватив одну грудь, погладила ее вершинку большим пальцем. — Но давай не будем говорить обо мне.
— Да уж, — томно выгибаясь от удовольствия, кивнула в ответ. И быстро перестроилась на другое: — А что ты мне хотел показать внизу?
— Увидишь, — и в голосе удовлетворение взрослого, предвкушающего восторг ребенка.
— Вредный!
— Сама не лучше!
— Покусаю…
— Ха! Клычки не доросли.
— Зато есть фантазия и креативное мышление юности! — нашлась я с аргументом. — Если подключу их, тебе останется одно…
— М-м-м?
— Покусать себя самому! От отчаяния!
— О как? Да тебе, видно, голову напекло, — и легкий ветерок его дыхания прошелся по моим волосам. — Альфе грозишь. Взрослому и сильному! Так что одумайся и отложи пустое бахвальство. Не тебе за меня решать!
— Не пустое! Я могу… — и замешкалась, соображая, чем бы его «озадачить». В полушутливом споре, что мы лениво, разомлев на солнышке, вели сейчас, хотелось оставить последнее слово за собой.
— Ну-ну? — усмехнулся Андрей, продолжая ласкать мою грудь.
— Сделать тебя счастливым! — вдруг выпалила я, ведомая каким-то необъяснимым порывом. Наверное, так прорвалась наружу затаившаяся глубоко внутри боль и обида на несправедливость судьбы. — А могу и не сделать…
Неожиданно ощутила, как в мужчине шевельнулся его зверь. Недовольно! Предупреждающе. Но стоило моей бурой в ответ глухо рыкнуть, как он, успокоившись, тоже затих.
Внезапная пауза, подаренная диалогом наших волков, сбила настроение момента. Моя угроза так и повисла в воздухе.
— Ленка, думай о себе! Сделай счастливой себя, — Андрей вдруг сменил тему. — Не вздумай в одиночестве лагерь покидать!
Удивленно замерла, сбитая с толку неожиданным переходом, и, слегка отстранившись от груди белого, какое-то время молчала. Вот что он хотел сказать своим советом?..
— Но мы на землях хранителей… — недоуменно протянула в ответ. Не стоит сейчас вдаваться в личные разборки: обстановка не располагает, да и между нами не все решено. — Здесь мне тоже что-то угрожает?
И тут же мысленно треснула себя по лбу.
«Росомаха!»
Андрей промолчал, явно полагая, что ответ я додумаю сама.
— Хорошо, — как ни удивительно было себе в этом признаваться, но ощущение «команды» рядом с белым меня не покинуло. Мы все еще пара, и до конца срока, обозначенного в древнем договоре, связаны. — Я тебя поняла. На рожон не полезу.
— Умница! — я почувствовала, как мужчина качнул подбородком. — С остальным я разберусь.
Куда же без самоуверенности великого белого альфы?! Меня посетил острый приступ нестерпимого желания треснуть чем-нибудь и Андрея.
Упрямый! Несговорчивый! Неразумный. Почему не принимает меня всерьез? На равных? Одна голова — хорошо, но две — лучше! Только как доказать ему, что я могу быть поддержкой?
— А в поселение медведей мне когда отправляться? — этот вопрос очень занимал меня в последнее время.
— Со мной! — тут же тихо ответил Добровольский. — Как все соберутся, так и мы… подтянемся. Я предупрежу накануне.
Прозвучало это немного зловеще.
— Ты не хочешь мне все объяснить? Это… страшно — чувствовать, что не можешь кому-то довериться, не знаешь, чего ожидать от самых близких… — едва ли не одними губами шепнула я.
Странно, но вопреки всему — обиде, ссоре, несогласию — мне было, как и раньше, легко говорить ему абсолютно обо всем. Возможно, дело в инстинктивном стремлении опереться на поддержку альфы?
— Я понимаю, — в шепоте белого было сочувствие, — но не могу. И тому есть веские причины. Мне кажется, для тебя знать что-то заранее — не благо. Ты надумаешь себе всякого и натворишь «делов». Наберись терпения, осталось немного.
Намек на мой побег и излишнюю эмоциональность? Ну уж нет, с этим я была не согласна!
— Хорошо, — смирилась с очередным, пусть и вежливым, но отказом. — Но ответь мне честно: если того потребуют интересы сильнейшего клана, ты меня… отдашь? В смысле, обменяешь на что-то важное для вас?
Бурая внутри неожиданно тоскливо заскулила. Одна она чувствовала, какая душевная мука скрыта за этим вопросом. А вот попытка белого волка откликнуться была подавлена в зародыше. При этом тело Андрея словно окаменело от напряжения.
— Елена…
Стоило мне услышать успокаивающий, немного снисходительный тон, как поняла: белый намерен уйти от прямого ответа.
Ознакомительная версия.
