Стоило признать, что в этом он был прав. Слишком много вокруг было непонятного, чтобы я не захотела во всем этом разобраться. Начиная с того, что среди встречавших нас оборотней я заметила драконов, и заканчивая блокирующими магию амулетами, которые я видела практически на каждом, кто попадался мне на глаза.
– Странное место ты выбрал, – вновь заговорила я, когда мы с дедом продолжили путь. – Если уж решил ее сослать подальше от себя, мог найти что-нибудь менее экзотичное.
Он молчал, пока мы поднимались по лестнице на третий этаж, и первое слово произнес, когда дошли до конца коридора, где шестеро воинов охраняли выход на балкон, с которого и был переброшен мостик в башню.
– Она пыталась заставить тебя сделать то, что было противно твоей сущности. Ты здесь несколько минут и уже ощутила тяжесть, царящую в этой крепости. Надеюсь, Арея уже успела понять, каково это, жить вопреки своему естеству.
– Жестоко, – невольно вырвалось у меня, когда я осознала, о чем он говорит.
– Жестоко, – согласился он со мной. – Но и то, чем она хотела отплатить за твою любовь, тоже было жестоко.
Он уже перешел на другую сторону и остановился, ожидая, когда я последую за ним. Я же… продолжала стоять, оглушенная не только его словами, но и возникшим чувством.
Словно замерла на рубеже. И за спиной мое прошлое, а впереди – мое будущее. И если одно хорошо знакомо, то второе… полно надежд и опасений. И предчувствий, которые удручают своей мрачностью.
Но свой выбор я сделала давно, и мне не стоило медлить. Шаг вперед – и я оказываюсь на узком, шатком мостике, который очень точно отражает мое внутреннее состояние.
– Я не жалею о том, что решилась навестить тебя, – с внутренней убежденностью, что все именно так, произнесла я, вкладывая свою ладонь в его протянутую руку.
И этот жест вполне мог бы стать символом моего доверия к нему, но я уже не могла дарить свое чувство с той непосредственностью, с какой делала это еще недавно.
– В тебе моя кровь, хочешь ты это признавать или нет, – с грустью улыбнулся он мне. Вряд ли он не понимал того, о чем я только что подумала. – И за каждого из своих я готов отдать жизнь. Да только не всегда судьба запрашивает столь малую цену. Чаще всего приходится расплачиваться осознанием того, что изменить уже ничего нельзя, и яростью от собственной беспомощности.
Войдя внутрь донжона, мы вновь замолчали. И не только воины охраны, которых здесь было не меньше, чем внизу, были тому причиной. Не знаю, о чем задумался дед, но я вновь и вновь повторяла про себя его слова, убеждаясь в их истинности на примерах из собственной жизни, но не принимая их для той ситуации, которая на несколько лет развела нас в разные стороны.
И лишь когда мы подошли к высокой двери, рядом с которой стояло четверо оборотней, я с удивлением поняла, что за все время, пока мы шли сюда, о бабушке я и не вспомнила. Будто не ради нее здесь очутилась.
И было в этом что-то заставившее меня обратить внимание на эту мысль – слишком неожиданной она оказалась и уж больно похожей на озарение, после которого не всегда жизнь становится проще.
Воины склонили головы, приветствуя своего князя. И я на мгновение вновь ощутила себя юной девушкой, которая с восторгом смотрела на самого сильного, самого красивого и самого доброго мужчину, мечтая, чтобы тот, кто однажды завладеет моей душой, был похож на деда.
Стоило признать, что в этом судьба оказалась ко мне благосклонной. И для того чтобы подчеркнуть свою щедрость, не забыла даже и про вторую ипостась. Правда, не сумев подобрать достойного тигра, заменила его снежным барсом.
– Вот уж кого я не ожидала здесь увидеть, так тебя.
Бабушка еще не могла меня видеть – я стояла за широкой спиной деда. Она, похоже, не испытывала большой радости от их встречи.
– Я не один, Арея. – Он отступил в сторону, пропуская меня вперед, и, когда я остановилась рядом с ним, не в состоянии сделать следующий шаг, голосом, начисто лишенным эмоций, продолжил: – Я не смог отказать Тиане в праве задать тебе вопросы, которые ее интересуют.
Она умела держать себя в руках, но при виде меня заметно побледнела. То ли действительно успела осознать свою вину передо мной, то ли просто от неожиданности.
Надеюсь, мое смятение ей было не столь очевидно.
Чтобы хоть как-то прийти в себя, да и дать остальным миг передышки, я обвела комнату быстрым, но внимательным взглядом.
Судя по всему, это была гостиная. Одна стена полукругом с тремя узкими окнами-бойницами, заделанными решетками. Но они почти незаметны, если не приглядываться, – цветные витражные стекла сглаживают схожесть с темницей, да и вышитые золотом шторы добавляют уюта.
Растопленный камин справа от входа – в башне прохладно и тянет сыростью, похоже, где-то внизу прячется источник. Рядом с ним кресло и подставка для книг. С другой стороны – скрытая за портьерой дверь в спальню и кушетка, на которой сиротливо лежит скомканный плед. На полу однотонный ковер.
Скромно. По сравнению с той роскошью, с которой были обставлены ее комнаты в замке князя.
– А если я на них не отвечу? – Она пыталась держаться с присущим кошкам достоинством, но я чувствовала, как тяжело ей это дается.
– Я найду их в другом месте. – Я опередила князя лишь на миг. – Но тогда на твоей совести будет еще и то, что ты подвергнешь опасности жизнь не своей внучки, а матери своей правнучки.
– Кто отец твоей дочери? – нервно спросила она, не сводя с меня напряженного взгляда.
Интересно же начинался наш разговор! Из двух вопросов, которые уже были заданы, оба принадлежали ей.
Но я готова была удовлетворить ее любопытство: лишь придя сюда, я сумела разобраться в том, что не давало мне покоя все эти годы.
Она растоптала мое доверие, предала меня. Но как бы ни кричал разум, что ее нельзя больше пускать в свое сердце, я продолжала ее любить. Не только осознавая нашу с ней кровную связь, но и чувствуя, что все совершенное ею имело свою причину. Что не ради себя она пошла на это, а ради того, что было для нее свято. И хотя это не снимало с нее вины, но делало для меня эту ситуацию более сложной.
И своим появлением в этой крепости я давала шанс не только ей, но и себе. Ей – искупить, себе – поверить.
– Мой муж – лорд Арадар де Марк.
– Он стал твоим хранителем? – Ее колотило так, что я невольно оглянулась на деда, пытаясь по его виду понять, что происходит.
Но он был не менее взбудоражен, чем его жена. Оставалось лишь понять, что было этому причиной.
– Да, мы произнесли клятву принятия, – подтвердила я ее догадку.
– И твоей дочери еще не исполнилось три. – Единственное ее утверждение спокойствия мне не добавило.
