Он даже не знал, что отвечать на такое.
– Но… как же… ведь отец сказал… Ведь за мной послали, меня ждут!
Армер нетерпеливо дернул щекой:
– Об этом не беспокойся; они согласятся, будь уверен. Еще и рады будут; я знаю. Главное не это. Главное – я ночью говорил с духами, и они согласны тебя отпустить. Если ты сам того захочешь. Будешь служить им как колдун. А то, что должно, – совершится после…
Нагу даже не вслушивался в эти колдунские заморочки.
– …И с Атой все будет в порядке: колдуны могут иметь жен – таков наш обычай, да и ваш, по-моему, тоже. Для Аты это самое лучшее…
(Так вот в чем депо! Он просто боится за Ату.) Нагу больше не слушал. Он думал о том, как бы произнести свой отказ так, чтобы не обидеть хорошего человека. Ведь Армер им добра желает, это ясно. Он просто не понимает, что Нагу – победитель волосатого единорога — действительно взрослый и может постоять за себя и за свою жену.
– Армер! Я знаю: ты хочешь как лучше, ты добра нам хочешь. Но прости, я не могу. Это правда: Роду Тигрольва нужны мужчины-охотники. Сильные мужчины-охотники. А я вдруг – на тебе – в колдуны переметнусь. За Ату не бойся: ее никто не посмеет обидеть. Знаю: у нас не так, как у вас, – да я-то ее и пальцем не трону; мне и вторая жена не нужна… А если кто другой… Да ты же видел: меня там ждут. И сам отец сказал…
Нагу вдруг понял, что его не слушают. Армер сидел неподвижно, уставившись в одну точку, его губы кривились в полуулыбке и шептали непонятное:
– Все – так. Потому и согласились, что знали…
И тогда Нагу неожиданно добавил:
– И потом, Армер, у меня там мать. Она ждет: столько не виделись!..
Это было услышано. Колдун встерпенулся, метнул на собеседника быстрый взгляд, словно что-то хотел сказать. Но улыбнулся своей обычной улыбкой и сказал, по-видимому, иное:
– Ну что ж. Тогда собирайся; сегодня твой последний день у нас. Теперь до снега не увидимся, ведь так?
Нагу просиял:
– Может быть, и раньше!
И вот они втроем на обратной тропе – отец и двое сыновей: старший и младший. Идти легко, хотя заплечник с его вещами и дарами детей Волка увесист. В правой руке два легких копья, тяжелое он получит только после Посвящения. У правого бедра – колчан со стрелами; оба лука со спущенными тетивами – свой и подарок А-Туука – пристроены за левым плечом. Нагу не терпится показать свое умение. Конечно, мужской, наговоренный лук он пустит в дело, только став мужчиной. Но он и со своим неплохо управляется. Вон того кобчика запросто бы на лету срезал.
Но отец молчит. Он опять угрюм и словно чем-то недоволен. Молчит и старший брат. Значит, должен молчать и он, победитель волосатого единорога.
Идти было легко, радостно, хоть и остались за спиной те, с кем успел сжиться за эти годы. И Ата… Но это ненадолго: Ату он скоро заберет с собой. Насовсем. В родное стойбище… Мать небось заждалась…
Радостно возвращаться, зная, что тебя ждут, тобой гордятся, что ты не посрамил свой Род. И все же при мыслях о матери что-то словно покалывало. Почему? Ведь никто ничего не говорил… Или именно поэтому?
На привале, во время столь же молчаливой трапезы, Нагу все же решился:
– Отец! А как там моя мама? Сильно скучает?
Отец посмотрел исподлобья, но ответил. Спокойно так ответил, как само собой разумеющееся:
– Нет. Не скучает и не ждет. Она ушла к своим предкам. Сразу после того, как мы тебя отвели к детям Волка.
Глава 4 РОДСТВЕННАЯ ПОМОЩЬ
В памяти почти не сохранилось само возвращение домой. Что было там? Кто его встретил? Отрывочные воспоминания о Мужском Доме; Посвящение… А потом? Многое смешалось, и уже не разобрать, что было раньше, что потом. Но тот день, случившийся три года спустя, он запомнил во всех деталях.)
Да, уже прошло три года с того времени, как он уже не Нагу – Аймик. Сын Тигрольва! Охотник. Женатый охотник. Вот только… – Ата!
Полог откинулся мгновенно. Конечно, она ждала. Прислушивалась к шагам на тропе, к разговорам, выкрикам и смеху. Ждала мужа. И не смела покинуть его жилище… Нет, их жилище!
Аймик постарался улыбнуться как можно приветливее. Ничего, скоро все будет хорошо.
– Посмотри!
Положив тяжелое копье-рогатину, он снял с плеча увесистый груз, завернутый в кусок мамонтовой шкуры. Развернул. На солнце заблестели два свежих бивня молодой мамонтихи.
– Это лучшие! Один колдуну отнесу, чтобы хорошее заклятье дал. И снадобье. А второй… Прямо сегодня и начнем, хорошо? И еще… – Аймик скинул заплечник. – Здесь ее сердце. Уже готовое. Заговоренное. Был вчера у Ледяных Аисиц, самая плодовитая из наших сестер заговор навела!..
(Защемило душу, – с такой надеждой смотрела на него жена.)
– Все хорошо будет, вот увидишь!
Ата улыбнулась вымученной улыбкой:
– Только… я ведь не знаю, как? Серые Совы таких амулетов не делали. И дочери Волка…
– Ты – моя жена!
Ата вздрогнула, и на миг у него сжалось сердце: ну зачем так резко? Ведь ей и без того тяжело. Но Аймик подавил возникшее было желание обнять, утешить. Он – мужчина, сын Тигрольва! В конце концов, ему тоже тяжело: и без того чуть ли не чужаком считают. Даже прозвище дали Чужак.
Давно ли это было: он, один из прошедших Посвящение, стоит перед вождем – Великим Тигрольвом, перед старейшинами Рода и на вопрос: «Аймик, сын Тигрольва! Кто же будет рожать от тебя наших новых сородичей?» – ответил без колебаний: «Ата, дочь Серой Совы!»
Да, он верил, что отец и впрямь будет рад выбору своего младшего сына. Что он действительно вправе выбирать сам.
Но по толпе сородичей-охотников прокатился ропот. Но отец упорно смотрел не на сына – в землю и жевал губы и усы. Но Оймирон был мрачен, как и отец, а Пейяган чему-то улыбался, перемигиваясь со своим сыном. И бывший Лизун еле слышно хихикает в ответ…
(Трое их, прошедших Посвящение: бывший Крепыш, бывший Лизун и он… бывший Ублюдок. Дядя и два племянника; все трое – почти одногодки. У племянников невесты, как положено, дочери Ледяной Лисицы, заранее сговоренные отцами. А у дяди…)
Но здесь, у Священного Камня, слово выбора, сказанное молодым охотником перед вождем и старейшинами, нерушимо. Его не может отменить никто. Только будет ли хорошо тому, чье слово нарушает волю его отца и сородичей?
И все же потом, когда Аймик пришел к Волкам за своей невестой, они оба были счастливы. Радостная Ата призналась: «Не думала, что ты вернешься!» Жениха встретили как своего; его спутников – как дорогих гостей. Собственно, там, у детей Волка, и была их настоящая свадьба; Род Волка дал за невесту (несмотря на то, что чужачка!) щедрые дары, но и Аймик положил к ногам их колдуна Армера богато расшитый пояс (материнское наследство) и бивневый налобник (сам сделал). Из полученного самый дорогой дар – давно обещанный лук. А-Туук, передавая оружие, улыбнулся:
