— Дышит, слава Создателю.
На этом хорошие известия закончились — сколько Лени не тормошил ниргала, сколько не кричал ему в шлем, никакой реакции не последовало. Ниргал не отзывался. Через десять минут и двести бесплодных попыток рыжий обернулся ко мне и беспомощно развел руками, косясь на уже закипающий котелок с оказавшимся бесполезным лекарством.
— Твою мать! — в сердцах рявкнул я, вьющиеся над моей головой ледяные щупальца со свистом рассекли воздух — Ладно! Если он так, то и мы с другого бока зайдем! Лени давай к костру и помоги Тиксе с целебным чаем — да трав не жалейте!
— А как же… — протянул рыжий, кивая на безвольно лежащего воина.
— Ты делом займись, а здесь я сам разберусь — отрезал я и круто развернувшись, пошагал к тому из тройки ниргалов что при помощи топора продолжал превращать некогда красивую и разлапистую ель в жалкий обрубок.
Резким окриком я заставил ниргала оторваться от работы и обратить внимание на себя. Убедившись что меня внимательно слушают, я отдал ему четкий приказ, старательно проговаривая каждое слово своими промерзшими губами с полопавшейся кожей:
— Возьмешь в своей сумке все необходимые инструменты и крайне осторожно и бережно снимешь шлем с него — я ткнул рукой в больного воина — Повторяю — крайне осторожно, бережно и при этом быстро. Да так, чтоб на его шее даже пореза не осталось. По выполнении доложить мне. Все, выполняй!
С глухим стуком топор вошел в ствол ели по самый обух, лязгающий удар стального кулака в грудь и вот ниргал уже мерно шагает к сваленным кучей седельным сумкам. Вот за что я люблю ниргалов, так это за их невозмутимость и быстроту. Глядя как ниргал достает из одной из сумок сверток с инструментами я вспомнил о еще одном серьезно беспокоящем меня деле — о внезапной появившейся хромоте у другого из тройки доставшихся мне по наследству воинов. С этой проблемой так же следовало разобраться немедленно, чем я и занялся. Подозвав хромого ниргала и дождавшись когда он приблизится на расстояние пяти шагов, я хмуро осмотрел его и спросил:
— Как только закончишь с лошадьми, займешься своей больной ногой. Покажи рукой где болит.
С легким скрипом металла ниргал согнул ногу в колене и пальцем ткнул куда-то в область щиколотки.
— Ясно — кивнул я — Тогда аккуратно сбиваешь защитные доспехи с щиколотки и до самого колена. Осторожно разнимаешь кольца кольчуги, обнажаешь ногу до шерстяной поддевки и сразу зовешь меня. Все понятно?
Вновь последовал уже привычный удар сжатым кулаком в грудь и ниргал вернулся к уходу за лошадьми. А я невольно порадовался тому, что в свое время мне пришлось вскрыть нескольких таких вот закованных в металл воинов и изучить строение их многослойных доспехов. Теперь я хотя бы мог отдать осмысленный приказ и быть уверенным в его выполнимости… и был готов увидеть под шлемом жестоко изуродованное и обожженное человеческое лицо.
Тишину зимнего леса разорвал мерный стук молотка — один из ниргалов приступил к снятию шлема со своего больного собрата. Поморщившись от резкого звука я лишь вздохнул — поделать с этим было нечего и теперь мы буквально вопили на всю округу, оповещая всех его обитателей о своем местонахождении.
Обычных лесных жителей я не боялся — даже один ниргал сможет легко отбиться от целой стаи оголодавших волков. Могучие медведи способные ударом лапы сплющить даже камень сейчас мирно посапывают в укрытых снегом берлогах. Нет, зверей я не опасался. А вот остальных обитателей Диких Земель я вовсе не желал бы увидеть в гостях. Чего например стоят однажды встреченные нами киртрассы — огромные двухсотлетние костяные пауки с багровым огнем в уродливых глазницах… заглянет такая вот тварь на огонек и мало никому не покажется.
И самое главное — надо прямо сейчас решить, что делать дальше. Либо взгромоздить потерявшего сознание ниргала поперек седла и продолжить путь к поселению, либо остаться здесь и сделать передышку на несколько дней, чтобы вплотную заняться плачевным состоянием ниргалов. На то чтобы принять решение мне хватило одного взгляда на тяжело припадающего на ногу воина, старательно укрывающего лошадей попонами.
Выбора нет. Мы остаемся здесь и попытаемся хотя бы отчасти восстановить силы и здоровье. А возможная погоня… если по наши души кто и идет, то встреча все равно неизбежна, рано или поздно, но мы столкнемся. И я предпочту встретиться с врагами сейчас, а не через несколько дней, когда охромевший ниргал окончательно превратится в беспомощного калеку, а второй умрет так и не придя в сознание. Решившись, я с хлопком свел ладони вместе, дождался, когда ко мне повернутся вопросительные лица Тиксы с Лени и смотровые прорези глухих шлемов ниргалов, и распорядился:
— Лагерь разбивайте основательный. Мы задержимся здесь на пару дней.
Обладающему нечеловеческой силой воину относительно легко удалось разбить крепления и снять шлем с поверженного болезнью ниргала. Выполнив свою задачу, он легко поднялся с колена и с полным безразличием отошел в сторону, предоставив нам заниматься остальным. Да уж, человеколюбием ниргалы явно не страдают.
Взглянув на ниргала методично укладывающего инструменты обратно в сумку, я вновь напомнил себе, что они не они виновны в своей черствости и безразличии. Некогда это были обычные люди, над которыми провели жестокий ритуал, превративший их в железных истуканов, готовых выполнить любой приказ хозяина без малейших моральных терзаний. Лорд Ван Ферсис, надеюсь ты уже сдох, ну или на худой конец корчишься сейчас от невыносимой боли в руках умелых палачей. Очень надеюсь. Натворить столько ужасного, искалечить судьбы стольких людей… и мою в том числе.
Раненый ниргал едва слышно застонал и вынырнув из воспоминаний, я нетерпеливо спросил, обращаясь к широкой спине гнома:
— Ну, что там? Совсем плохо?
— Плохо — незамедлительно отозвался Тикса, подтвердив мои самые худшие предположения — Сильно болеть.
— Горячка у него, господин — добавил Лени, поднося к изуродованным ожогами губам больного кружку с горячим травяным отваром — И кажись, задыхается он — ртом воздух хватает, а в груди хрипит что-то.
— А ну-ка сдвиньтесь в сторону — велел я и гном с рыжим незамедлительно повиновались, открыв моему взору лицо ниргала.
Лучше бы они этого не делали. Ниргала со снятым шлемом и так нельзя было назвать красавчиком, но сейчас, поверженный болезнью, он выглядел вдвое страшнее. Из кольчужного капюшона выдавалось распухшее багровое лицо, из изуродованного носа беспрестанно текло, заливая нижнюю часть лица слизью, дрожащие от озноба губы с трудом обхватывали край кружки с горячим отваром. Довершали картину звуки хриплого натужного дыхания.
