Огненный торопливо кивнул и так же бочком двинулся к выходу, стараясь лишний раз не смотреть в непроницаемо-холодные, как зеркальная водная гладь, глаза Верховного. Ибо видел в них Смерть, причем не только свою.
Начиная с этого дня недолгому затишью пришел конец. Договор на Крови обрел власть над двумя безумцами, отважившимися рискнуть собственными жизнями. И первым ее проявлением стал тяжелый удар по памяти страшного времени, навечно оставившего отпечаток в сердце каждого жителя западных земель. Воля императора, неожиданная и вероломная, была донесена до каждого невозмутимыми наместниками, исключая лишь саму столицу, где Краен объявил об объединении своих сил с Силами стихийных магов лично. Предвиденные им волнения начались сразу же, но были какими-то вялыми, словно груз столетий давно похоронил неприязнь простых людей к организаторам Далекой битвы. Совсем иначе отреагировали воины, а их в Миньере, как и в любом другом крупном городе, было на треть. Их обветренные лица среди притихшей толпы, медленно переваривающей свалившиеся на головы изменения, приобрели замкнутое, угрюмое выражение. В глазах зажглось непримиримое пламя. Но несмотря ни на что высказываться вслух не пожелал никто. Неприятностей у всех хватало, да и как знать, чем отзовутся потом неосторожные слова? И лишь быстрый обмен взглядами выдавал сокрытое до поры до времени единодушие. Бездействовать они не станут, это было точно.
Краен покосился на невозмутимого Верховного мага. Тот стоял рядом, сохраняя полное спокойствие, хотя самого императора никак не оставляло дурное предчувствие, то и дело путающее слова и мысли. Было во всем происходящем что-то неправильное, хотя Краен и старался убедить себя в обратном. Прежняя уверенность то отступала, то накатывала с новой силой, и эти резкие перемены выматывали, заставляя метаться из одной крайности в другую. Так что Свиону в нынешней ситуации можно было лишь позавидовать. Вот уж кого вообще мало что волновало. Он и на горожан-то смотрел, как на тонкий слой пыли на своих сапогах. На все-то ему плевать, проклятому колдуну.
Краен почувствовал, как всколыхнулась вдруг ненависть, свела челюсти совсем как раньше, до заключения Договора. И впервые в душу ему закралось сомнение – а не было ли это еще одной ошибкой в бесконечной череде всех прочих. И тут же император на миг прикрыл глаза, гоня от себя эти мысли, как недостойное его проявление слабости. Он должен быть сильным сейчас. Ради своего народа.
Император твердой рукой развернул коня и поскакал к дворцу, окруженный своими невозмутимыми стражами. Иноземцев вообще трудно было чем-либо прошибить, а уж тех, кого он отбирал лично, и подавно. Позади неторопливо следовал Свион, изредка бросая короткие взгляды на лица горожан, на целую гамму неумело скрываемых чувств – от страха и ненависти до детского любопытства. Равнодушным не остался никто.
Но был и еще один человек, которого он не выпускал из виду, правда, очень осторожно, так, чтобы никто этого не заметил. Рядом с императором скакал на рослом вороном коне новый капитан личной императорской стражи Шериан, зорко обозревая окрестности. Город понемногу наполнялся суматохой, среди улиц часто мелькали яркие одеяния магов. Верховный особо не стесняясь, перебрасывал в Миньер все свои силы, и на главной башне колыхался незримый флаг объявленной войны. Пошли месяцы тихие, напряженные, как тетива лука, прерываемые редкими всплесками темного, тут же пресекаемого гнева. Пока это были лишь пробы сил, тогда как основная цель оставалась все такой же недостижимой. Но скоро молчаливое противостояние должно было закончиться. Уловки не помогали, ловушки раскрывались, вынуждая стороны к открытому сражению.
Длинные шеренги пеших и конных воинов двигались по широкой дороге среди буйного зеленого многоцветья. Пыль оседала на придорожных растениях, образуя неприятный грязновато-серый налет. Бескрайние леса простирались вдаль, сливаясь где-то вдалеке с бирюзовым небосклоном, роняющим на землю потоки ровного золотистого света. Но окружающее великолепие не трогало людей. Их серьезные лица были сосредоточенными, глаза смотрели прямо перед собой, не видя ничего, кроме одной-единственной цели – выжить и, следовательно, победить. Только вот веры в это не всегда хватало, что особенно остро чувствовалось с каждым следующим часом, приближающим их к неизбежному. И это заставляло людей двигаться слитно, как единое целое. Так было спокойнее и надежнее для всех.
А вот стихийные маги во главе с Верховным Свионом предпочитали держаться обособленно, тщательно отгораживая себя от возможных нападок отрядом из личных воинов. Они отобрали их среди наемников и научили не хвататься за оружие при одном только виде магических жезлов. Среди таковых по распоряжению императора оказался и Крион, как-то незаметно подрастерявший прежнюю нетерпимость. Признаться, он сам себе не переставал удивляться, начиная с того самого момента, как встретил Шериана. Теперь казалось, что это вывернуло наизнанку весь его привычный мир, многие годы прожитой жизни, окончательно смешав и полустерев принципы, которыми Крион всегда руководствовался раньше. Он криво усмехнулся и мысленно передразнил сам себя: "Вот именно, раньше". И вдруг все изменилось, причем слишком сильно, резко, чтобы пытаться вернуть хоть что-нибудь. Да и зачем это теперь, когда он подстроился под новую жизнь.
Крион с грустью обернулся, отыскивая взглядом Шериана, но тот был далеко. Да к нему нынче не подобраться, если он сам того не пожелает. Высоко взлетел, хоть и иноземец.
"Потому что иноземец", – тут же поправил себя воин. Причем такой, что сам император выделил его среди остальных и приблизил к себе, чего прежде не удостаивался ни один из чужаков.
Крион устало понурился, чувствуя какую-то внутреннюю разбитость. Они шли уже не первую неделю, и путь понемногу подходил к концу, хотя все прекрасно понимали, что последует за ним. Новое начало, причем кровавое, страшное. Опять, в который раз, понемногу темнело небо, рассыпая искры холодных звезд. Это была их последняя стоянка. Лагерь свободно раскинулся на равнине, и тут же вдалеке, у самого горизонта, словно в ответ на их факелы зажглись враждебные огни противника – там расположился лагерь темных магов. И обманывались те, кто самоуверенно полагал, что они значительно уступают армии Краена. Древние тайны всегда считались немалой Силой, а у темных их было в избытке.
Никто уже не помнил, из-за чего началась эта вражда между людской расой и обладателями древних Сил. Скорее всего причинами служили зависть и страх человека перед сильнейшим, что выливалось в открытую неприязнь и наконец, вражду. Сейчас это было не важно. Темные не желали мира, как не желали его и люди. Поражение Далекой битвы посеяло в них вечную надежду на то, что когда-нибудь все повторится, но с другим исходом, а древние жаждали власти, что была в их руках до прихода в этот мир людей.
