Но что-то пошло не так. Пибоди, уже отчасти придя в себя после подсыпанного зелья, понял, что происходит. Он попытался схватить свою трость с серебряным набалдашником. Но незваный гость сумел это сделать первым.
Пибоди был сильным человеком и хорошо дрался, даже когда много пил, что знают большинство из вас. В последующей драке злоумышленник использовал трость как дубину, нанося удар за ударом. Отравленный, с тяжелыми ранами, сильный и храбрый человек продолжал бороться.
Никто из них не закричал: Пибоди — потому что не в его характере было звать на помощь; а другой — потому что он не хотел шума.
В конце концов, удары сделали свое дело. Пибоди был повержен, его голова проломлена. Он умирал.
Преступник прислушался. Никто не поднял тревогу. У него еще было время. Он отыскал планшет, в котором лежали нужные ему документы. Он не мог стоять там и читать их — Тонио, ночной проводник, — мог вернуться. И вынести из купе он их не мог, поскольку пакет оказался слишком велик, чтобы его можно было спрятать под одеждой, а если Тонио заметит, то сообщит об этом, когда найдут тело.
Поэтому он спрятал планшет в закрытой верхней полке купе Пибоди, рассчитывая забрать его позже. Затем он взял ключ Пибоди, закрыл купе, выбросил ключ и вернулся к своим делам. Убийца надеялся, что у него предостаточно времени, так как тело должны были найти не раньше, чем через час.
Но Пибоди, хотя и умирал, все же еще не был мертв. Черепные раны имеют свойство обильно кровоточить, и данный случай не стал исключением. Кровь лилась на пол и вытекла через щель под дверью.
Тонио обнаружил кровь — а остальное вы знаете.
Нет, джентльмены, это не было убийством из мести, как мы сначала предполагали. Как мы полагаем, это сделал агент или наемник Серки — польской секретной службы.
Теперь уже никто не смотрел на префекта; все присутствующие недоуменно смотрели друг на друга.
Сарто покачал головой:
— Нет, вы снова ошиблись, джентльмены. Только у одного человека прошлой ночью был ключ от верхней полки! — Он поднял глаза и посмотрел в сторону бара. — Начальник поезда Эдмунд Нортон, — холодно проговорил префект, — вы арестованы!
Начальник поезда уже вскочил и бросился к проходу. Если бы он только смог добраться до двери и закрыть их всех здесь...
Но толстяк мастер Шон О’Лохлейн преградил ему путь.
Нортон был крупнее и тяжелее волшебника, но у Нортона были только секунды, и на драку времени не оставалось. Он выхватил откуда-то шестидюймовый нож и из-под руки попытался нанести удар мастеру Шону.
Правая рука мастера Шона взметнулась в непонятном жесте.
Нортон замер, на долгую секунду лишившись способности двигаться.
Затем, как большой красно-синий мешок с влажной овсянкой, опустился на пол. Пока он падал, мастер Шон забрал из обессилевших пальцев нож.
— Я не хотел, чтобы он упал на нож и повредил себе что-нибудь, — почти извиняющимся тоном объяснил волшебник. — С ним все будет в порядке, когда я сниму заклинание.
Офицеры во время этого маленького происшествия вскочили на ноги и теперь, вытаращив глаза, смотрели на мастера Шона.
Командор Хаузер провел рукой по бороде:
— Не знал, что волшебники могут подобное, — сказал он тихим, почти испуганным голосом.
— И не могут, если не нападут на самого волшебника, — объяснил мастер Шон. — Мое заклинание лишь перенаправило его психическую энергию на него самого. Нервная система испытывает сильнейший шок, когда сила извне реверсирует поток. Это похоже на рукопашный бой, когда собственная сила оппонента используется против него же. Если он не нападает, ты ничего не можешь сделать.
Префект подошел к лежащему начальнику поезда, вытащил пару наручников, надел их на запястья Нортона и защелкнул у него за спиной.
— Фред, вам лучше сходить за помощником начальника поезда; теперь ему придется взять на себя обязанности старшего. И попросите начальника стражи, который ждет в другом конце вагона, прийти сюда. Я передам ему заключенного. Капитан сэр Стэнли, командор Хаузер, вы не возражаете, если займу ваше восьмое купе до тех пор, пока мы не прибудем в Рим? Хорошо. Помогите мне отвести его туда.
Помощник начальника поезда пришел вместе с Фредом, и префект объяснил ему, что произошло. Тот был весьма озадачен, но полностью принял на себя все обязанности.
Фред, снова вставший за стойку бара, все еще выглядел ошеломленным.
— Фред, — сказал префект, — вам надо чем-то заняться. Налейте выпить всем, кто захочет, и сами выпейте чего-нибудь покрепче.
— А как вы поняли, что это не я открыл верхнюю полку прошлой ночью? — прошептал Фред.
— Так же, как понял, что пассажиры других вагонов этого не делали. Вагон-ресторан был закрыт, а у вас не было от него ключа. У Тонио был, но у него не было ключа от верхней полки. Только у начальника поезда есть все ключи. А теперь займитесь выпивкой.
Нужно было приготовить шестнадцать порций, и Фред занялся своим делом.
Бутройд пригладил свои седые волосы:
— Но когда же начальник поезда подмешал Пибоди снотворное?
Мастер Шон ответил на этот вопрос:
— Вчера вечером, после того, как мы выехали из Марселя, Нортон отослал Тонио с поручением. Он велел Тонио принести полотенца, но они не понадобились бы до сегодняшнего утра. У Тонио вполне хватило бы времени сходить за ними, когда мы все отправимся спать. Но Пибоди брал выпивку, и Нортон не хотел упускать случай подмешать ему снотворное. Я видел, как просто бармену незаметно добавить что-нибудь в стакан. — При этих словах волшебник даже не взглянул на Зайслера.
Сэр Стэнли чуть откашлялся и спросил:
— Вы сказали, что мы все лгали, префект, но наша ложь была напрасной. Что вы имели в виду?
Лорд Дарси заранее дал ответы на все вопросы Сарто, потому что «не подобает священнослужителю был вовлеченным в дела такого рода». Поэтому Сарто мудро рассудил, что не стоит упоминать о том, чьи умозаключения он излагает.
— Вы отлично знаете, что я имел в виду, капитан. Вы и ваши сослуживцы один за одним приходили в купе Пибоди вовсе не для дружеской беседы. Каждому из вас было что сказать человеку, который выдал капитана Журдана. Не хотите рассказать мне, что именно?
— Что ж, наверное, можно, а? Мы были уверены, что он избегает нас, потому что думает, будто мы ненавидим его. А это было не так. Понимаете, это была не его вина. Он выполнял свой долг, сообщив то, что знал об этой сицилийке. Каждый из нас сделал бы то же самое. Правильно, командор?
— Верно, черт побери, — сказал командор Хаузер. — Я бы сам так поступил. Некоторые из нас, старых офицеров, с самого начала говорили ему, что не так уж она и хороша, но он не слушал. Если его сердце и было разбито, так это только потому, что она сделала из него полного дурака, и больше ничего.
