— А я просил тебя меня вытаскивать?
Наш спор прервался, потому что дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял плотный мужчина лет сорока пяти, гигантского роста, со всклокоченной черной бородой. Контраст с его багровой физиономией составляли изящные свободные одежды и розовый женский поясок.
— Я — «пророк» Латуний Цизераний Четырнерий, — представился он тонким голосом, кивнул нам головой и сделал ладонью плавное движение. Потом его рука опустилась на отставленное в сторону бедро и уперлась в него тыльной стороной ладони, — но друзья и любовники зовут меня просто Латик.
— А… — сказал я немного ошарашенно, — я — Жак…
— Ах, какое смешное имя. — Он тоненько захихикал, прикрывая рот ладошкой, что чудовищно не соответствовало его внешности, — ну входите скорее…
Однако мы не спешили принять его предложение. Перен от изумления распахнул рот, правую руку он все еще держал за пазухой, на рукоятке украденного молотка.
— А далеко отсюда до города? — спросил я.
— До города рукой подать. — Хозяин сделал шаг в сторону, приглашая нас пройти. — Главное, хи-хи-хи, знать, в какую сторону идти, а то непременно придешь куда-нибудь не туда… Хи-хи-хи… Да входите же…
Я замешкался ненадолго, но потом отбросил всякие подозрения и шагнул в его дом. Перен последовал за мной, придерживая рукой топорщившиеся лохмотья. Пропажи хозяин дома не заметил. Думаю, взгляни он в сторону медного гонга — гостеприимства в нем изрядно бы поубавилось.
Обстановка в домике была очень приятной. Латуний вел домашнее хозяйство, как ведет его редкая хозяйка. Аккуратная светлая мебель, белоснежные занавески на окнах, плетеные коврики, живые цветы в горшочках, светлые пейзажные зарисовки в дубовых высветленных рамах. Давай воровато оглядывал обстановку. Я толкнул его в бок кулаком, и он неприязненно сощурился.
— Вам, бедняжкам, верно, негде переночевать, — озабоченно всплеснул Латуний своими большими женственными руками палача, мохнатые пальцы напоминали хорошо разваренные сардельки, — да и одеты вы что-то неважно.
Свисавшие с нас лохмотья одеждой назвать можно было, сильно покривив душой или опасаясь нас обидеть.
Увидев, что мое внимание привлекли его «колбасные» пальцы, «пророк» потер указательный и нежно проворковал:
— Мои маленькие, поросли черненьким пушком.
— Да, пушок налицо, — заметил я, после чего он погладил окладистую бороду, восприняв мое замечание буквально.
— Вы, наверно, голодны с дороги, — продолжил он причитания, — и очень устали.
— Да, хозяин, — нагло сказал Перен, — я бы съел целую тушу чего-нибудь мясного.
— Сейчас я накрою на стол, — засуетился он, громко захохотав, потом хлопнул Перена по плечу, — я сам люблю скушать целую тушу чего-нибудь мясного. Сейчас я угощу вас чем-нибудь вкусненьким.
Я, было, собрался попросить его не утруждать себя, но мой желудок поднял бунт. Тогда я покорился воле требовательной пищеварительной системы и сел за стол. Перен развалился на длинной лавке. Латуний удалился на кухоньку, откуда доносилось его тонкое фальшивое пение, и через некоторое время мой нос уловил аромат жарящегося свежего мяса.
— Ну и повезло нам, — заметил Перен, — в прежней моей жизни мне так не везло. Должно быть, это ты приносишь мне удачу…
— Не везло? — переспросил я.
— Ну да, я все время попадался. Жизни никакой не было. Бывало, захочешь что-нибудь украсть. А они уже тут как тут. То хозяева, то королевская стража. То эти… А однажды мной заинтересовалась инквизиция. Но это очень длинная история…
Пока готовились блюда, я решил обследовать избушку милейшего Четырнерия. Меня не покидало чувство, что здесь что-то не так. Это надо же иметь такое искаженное сознание, что даже изрядная гостеприимность хозяина делает меня подозрительным. Наверное, я просто очень долго шел через лес и отвык от хороших людей. Возможно, хорошие люди все же встречаются. Я прошелся по комнаткам.
— Во-во, — вкрадчиво заметил Перен, стараясь говорить как можно тише, — наверное, у него имеется что-нибудь ценное. А ты, как я погляжу, парень не промах, только прикидываешься простаком.
— Отстань к дьяволу, — попросил я.
— Ну-ну, — откликнулся Перен и спрятал молоток под край ковра.
Я наступил на что-то твердое, присел и нащупал под ковром железное кольцо крышки погреба. Откинул его в сторону и приподнял крышку. В погребе царил леденящий холод — меня окутало морозной волной. Несколько снежных вихрей поднялись оттуда и осели на ковре. Чем поддерживалась в нем минусовая температура, оставалось загадкой. Может, могучим заклинанием. Узкая лесенка вела вниз, в кромешный, пробирающий до костей сумрак. Я огляделся и приметил на подсвечнике толстую свечу.
— Дай-ка ее мне, — попросил я Перена.
— Зачем? Зажги свой магический факел.
— Давай свечу, факел вспыхивает слишком громко.
Я прислушался к пению «пророка». Похоже, он ничего не подозревал, продолжая старательно выводить ноты какой-то незнакомой мелодии. Перен вынул из подсвечника толстую свечу и принес мне, а потом вернулся на скамью. Несмотря на свое плотное телосложение, перемещался он почти бесшумно — правильно говорят, что беспорядочная сексуальная практика способствует поддержанию хорошей физической формы.
Я поставил ногу на первую ступеньку лестницы. В ту же секунду осветившееся помещение качнулось передо мной и я едва не выронил свечу от жуткого накатившего на меня страха. На голове зашевелились волосы. Латуний продолжал петь как ни в чем не бывало. Я же быстрыми шагами спустился вниз, встал на земляной пол и постарался унять дрожь в теле. На огромных стальных крючьях висели замороженные люди. От некоторых милейший гостеприимныл «пророк» уже успел отрезать филейные части, кое-кто еще был одет, остальные обнажены и вскрыты, были тут и две болотные дрофы, обе без голов. Одно из свежих тел было наряжено в камзол королевской гвардии Тура. Тур — это же за тридевять земель отсюда, занесло же бедолагу! В ножнах торчал бесполезный меч. Я дотронулся до рукояти и с лязгом вынул оружие. Клинок уже успел примерзнуть: чтобы его извлечь, мне понадобилось легкое усилие. Добряк, видимо, подсыпал что-то в еду гостей, после чего они уже не могли сопротивляться и становились легкой добычей. Так вот почему он так скоро и с таким энтузиазмом хотел нас накормить, вот почему он с таким явным удовольствием готовил пищу, а нас предоставил самим себе. Прикрыл, значит, людоедский погребок ковром и чувствует себя спокойно. Ну со мной его гнусные номера не пройдут.
Тут я почувствовал, что у меня то ли от злости, то ли от ужаса зуб на зуб не попадает, и стремительно выбежал наверх. «Кухарка» продолжала приготовление пищи. Не было ли это мясо человечиной?! Я спрятал меч под лавку, стоявшую возле стены, аккуратно вставил свечу в подсвечник и сел за стол. Некоторое время я нервно барабанил по его гладкой полированной поверхности. Интересно, слышал ли «пророк»-людоед, как я поднимал крышку погреба. Вряд ли. Если бы слышал, он моментально примчался бы сюда и попробовал с нами расправиться.
