— Вельдарон! — Эльфы подхватили имя основателя рода, со всех сторон ринулись на врагов, соединились с товарищами и пробились к карликам.
Дети темных альвов еще не раскрыли строй драконьей брони. Они постепенно продвигались вперед. Горы трупов и тела мертвых лошадей исчезали под их щитами, словно полк гномов представлял собой чудовище, питающееся плотью мертвых.
Внезапно до них донеслись крики тысячи глоток. Должно быть, подошло основное войско врага.
— Ко мне! — крикнул Нурамон. — Соберитесь возле меня!
Его соратники немного отступили и снова выстроились вокруг Нурамона. Тех немногих, кто был верхом, он поставил по левую сторону от себя, остальных по правую.
И вот они пришли! Бесчисленное множество рыцарей прорывалось в бреши между сражающимися. Они обтекали их, словно вода, подмывающая берег.
Нурамон почувствовал себя так же, как день назад, когда скакал на лошади сначала навстречу войску карликов, а затем — эльфийской коннице. Но его ощущения не имели ничего общего со страхом. Он видел, как два отряда драконьей брони медленно разошлись в стороны, будто целитель молчаливо приказал этому пожирателю смерти войти в их строй. Нурамон подал знак своим людям, и они отошли под карликов.
Пехота безжалостно обрушилась на них. Враги находились на расстоянии пятидесяти шагов. Фирнстайнцы опоздали. Не успели перегруппироваться.
Нурамон поднял свой полуторный меч и закричал:
— Альвенмарк! — Его родственники и альвемерцы присоединились к кличу.
Враги были на расстоянии двадцати шагов, когда Нурамон опустил оружие и скомандовал:
— В атаку! — Однако его боевой клич потонул в реве, поднявшемся в тот же миг слева и справа от него.
Драконья броня раскрылась, выпуская карликов! Воины первого ряда ринулись вперед, извлекая из ножен короткие мечи. За ними вышли палисадщики и другие воины, закрывшие щитами лицо и грудь и устремившиеся вперед. Это было словно волшебство. Огромное боевое чудовище рассыпалось на бесчисленное множество воинов-карликов.
Маневр солдат Венгальфа произвел впечатление на врагов. Воины первых рядов замедлили шаг, смолкло жестяное звучание криков. Наконец оба войска столкнулись, и Нурамон прорвался далеко в гущу врагов. На миг страх смерти его оставил.
Вмятины и жевательный табак
Щит размером с дверь затмил небо и принял на себя шип алебарды.
— Разрубите этих ребят на куски! — прокричал хорошо знакомый голос. Сильная рука подхватила Фародина и помогла ему подняться на ноги. — Похоже на то, что у тебя все на месте! — Оргрим широко усмехнулся. — Это за то, что ты спас меня и мой корабль во фьорде.
Эльф удивленно заморгал.
— Как… как ты меня узнал?
— Олловейн сделал мне одолжение. Он намалевал на затылке твоего шлема белый крест. Так я смог удержаться за тобой, когда ты пробил брешь в строе пикинеров.
Глухая боль терзала левое плечо Фародина. Одна из пластин его латного доспеха получила вмятину и вошла в тело. Он едва мог поднять левую руку.
— Ты можешь сделать мне еще одно одолжение, Оргрим? Расстегни пряжки на моем левом наплечнике и сними его.
Король сунул ему под нос свои огромные ручищи.
— Ты ведь на самом деле не думаешь, что эти пальцы могут расстегнуть нежные пряжки эльфийского доспеха?
Фародин потянулся и выругался. Сам он снять доспех не мог. Огляделся по сторонам. Вокруг лежали дюжины мертвых.
— Сам идти можешь?
— Ну, уж тролль, чтобы нести меня, точно не нужен, — раздраженно процедил эльф. Боль в плече усиливалась.
Атака троллей сильно отбросила пикинеров. Широкие спины великанов мешали Фародину увидеть происходящее на поле. По-прежнему слышались адские крики.
— Как драка?
Оргрим сплюнул.
— Чертовски много людей, которые больше не похвастаются дома своими подвигами. Мы отбросили их. — Король жестом подозвал тролля из штаба, и мгновением позже послышался протяжный сигнал рога. — Они собирают конницу внизу, под холмом. Нам следует отступить прежде, чем они предпримут контратаку. — И не обращая больше внимания на Фародина, тролль потопал к своим, прикрывая отход войск.
Всего шестеро из двадцати эльфов, которые первыми приняли удар, вернулись под защиту лучников. Олловейн был в числе выживших. Его доспех был покрыт царапинами и покраснел от крови. Эльф снял шлем; его длинные светло-русые волосы прядями прилипли к голове. Мастер меча указал на склон. Кое-где не видно было даже травы, настолько плотно лежали трупы. После того как в бреши, созданные эльфами в строю пикинеров, прорвались тролли, битва превратилась в резню.
Олловейн снял с Фародина погнувшийся наплечник, подбитый ватой гамбезон и ощупал плечо.
— Ничего не сломано. Тебе повезло. Как рука?
Фародин сильно взмахнул рукой. Теперь, когда на синяк ничего не давило, боль отступила.
— Сойдет для того, чтобы сражаться с людьми.
Олловейн указал на одну из сгоревших башен над крутой тропой.
— Там ты найдешь одного из гномских мастеров, которые занимаются доспехами. Он поправит наплечник, чтобы ты снова смог надеть его. Не задерживайся. К сожалению, у рыцарей ордена очень короткая память относительно того, что касается их поражений. Вскоре они нападут снова. — И с этими словами страж Шалин Фалаха удалился.
Фародин поглядел ему вслед. Олловейн перекинулся шутками с несколькими лучниками, что-то крикнул троллю, отчего великан усмехнулся. Предводитель эльфов излучал уверенность, словно не было никаких сомнений в том, что они сдержат позиции до вечера. А ведь еще даже полдень не наступил.
Фародин безо всяких усилий отыскал мастера. Гном оказался болтливым стариком с белой бородой, покрытой пятнами от жевательного табака. Он неспешно выправлял доспех. Говорил обо всем, кроме войны. Очевидно, старик с головой ушел в работу, отчаянно пытаясь сохранить видимость привычных будней. Под конец он плюнул на наплечник и отполировал его рукавом. Застегнув пряжки на доспехе, он обеспокоенно поглядел на эльфа своими грустными карими глазами.
— Мы удержим мост?
Фародину не хотелось обманывать старика.
— Не знаю. — Он поглядел на склон.
Люди снова построились, готовые атаковать.
— Хм, — вот и все, что сказал на это старик.
Затем он нагнулся и вынул из-под верстака арбалет.
— Мой народ всегда был верен королеве. — Мастеру не удавалось скрыть страх. Он нервно и часто моргал, то и дело поглаживая приклад. — Единственная хорошая черта людей. Они всегда приходят в таком количестве, что даже старый, наполовину ослепший мастер не промахнется.
