– Почему? – удивилась девушка.
– Специфика моей работы, – пожал я плечами. – Думаю у вас в разведывательных службах такая же ситуация.
– Ты же говорил, что ты воин. Или ты все-таки разведчик?
– Воин. Просто наше подразделение используют разведчики, когда требуется силовое вмешательство.
– И почему ты должен скрывать это? Ладно если ты агент разведки, это я понимаю, но смысл скрывать что ты воин? Вон, дядины ближники, как не прячься, но все равно видно, что они бойцы очень высокого уровня. И для чего дядя их использует все знают, причем не только в нашем клане, этого не скроешь.
– Вот именно, все знают, – усмехнулся я. – И противник, или просто конкурент, когда эти ближники выбираются из клана тут же делают вывод, что ваш старейшина опять что-то затеял. А если скажем боевиком будет скромный возчик, который каждую дюжину дней катается в Оэсси и обратно. И никто не обратит внимания, если он в одной из своих поездок задержится. А если и обратят, то вполне может оказаться уже поздно. Так и с нами, для большинства окружающих меня людей, я обычный офицер в отставке, живущий на свою пенсию. Иногда на пять – шесть дюжин дней уезжающий отдохнуть куда-нибудь в другой город, или там по работе, разовую работу подкидывают. И я давно забыл, что когда-то воевал, как страшный сон. Да я и не распространяюсь, что был на войне, армия у нас большая, обеспечивающих подразделений много, вот и говорю, что служил интендантом на складе. А что шрам на лице, так споткнулся неудачно спьяну и рожу об косяк рассадил. У нас очень немногие могут по внешнему виду понять, как именно я это украшение заработал. Вот никто и не чешется, когда я внезапно исчезаю на некоторое время. Ни гражданские лица, ни разведка противника.
– Хм, о таком подходе к секретности я никогда не думала, – призналась Шелли. – Меня наоборот всегда раздражало, когда кто-то из мастеров или старших внезапно исчезал из клана неизвестно куда и никто не хотел рассказывать, куда и зачем они исчезли.
– Ну вот, ты только что подтвердила мои слова. В моем же случае таких вопросов и не возникает. Уехал и уехал. Никого же не удивляло, когда твой отец например уезжал куда-нибудь надолго?
– Неа, –помотала головой Шелли. – мы постоянно ездили с караванами. Хотя последнее время папа так наладил дела, что мог бы в принципе никуда и не ездить. Но он говорил что ему скучно сидеть на одном месте… Погоди, погоди, интересно, я раньше об этом как-то не думала… Ха, кажется у меня появилось несколько вопросов к моему дяде. Хаос, и как я раньше то не задумывалась, ты умеешь заставить взглянуть на проблему с несколько необычной стороны, ха…
– Ну вот видишь, – я улыбнулся, но мысленно проклял себя за слишком уж длинный язык, похоже Лиимата ожидал очень насыщенный и интересный разговор, по моей вине причем. – И есть еще одно соображение. Обычным людям может быть очень неприятно, когда рядом с ними живет профессиональный и очень хорошо подготовленный убийца. Кроме того, мою профессию в обществе, далеком от войны, склонны идеализировать. Правильно на самом деле, но… Не стоит знать что такое война тем, кому посчастливилось на нее не попасть. Так что скрывая свою профессию я получаю возможность не отвечать на многочисленные неприятные для меня лично вопросы.
– Странно у вас, – на это раз Шелли задумалась очень всерьез. – Нашим детям с самого начала объясняют что это такое, да и объяснять не надо, у нас это в крови, в буквальном смысле слова. Орки… эти вообще не представляют себе жизнь без сражений. С людьми… если честно не знаю. А насчет того, что рядом живет профессиональный убийца… Ты же с Ланией нормально общался? Вот тебе наемный убийца, отошедший от дел правда, но все равно. А про рассказы… Если ты будешь к ней приставать с расспросами, то она просто начнет тебя избегать, вот и все. И сама расспрашивать лишний раз не станет.
– Хорошо у вас мужикам, – вздохнул я. – А у меня буквально все девушки, с которыми я знакомился, хотели знать обо мне все. И жутко обижались, когда я отказывался отвечать, приходилось врать постоянно. Почему и говорю, что здесь мне не приходится притворяться. Здесь нет ни нужды, ни смысла скрывать, кем я являюсь на самом деле.
– Так ты что, готов рассказать мне все свои секреты, – тифлингесса коварно улыбнулась.
– Нет конечно. Да и нет в моей службе ничего такого интересного, много крови, много трупов, много грязи, как на любой войне. Просто я сейчас могу не притворяться, что вообще не знаю никаких секретов…
– Да в Бездну твою службу, в Хаосе я ее видела, – Шелли уселась на меня верхом, будто пыталась не дать мне никуда сбежать, хотя я вроде и не собирался. – Расскажи мне лучше про своих девушек, у тебя, перед тем как ты попал в наш мир был уже кто-то? Или ты один?
Упс, пожалуй с «не собирался» я поторопился.
Архимаг Игнатиус Преус Сольвит, человек, Дея, 71-й день первого сезона, 1218 смена от Основания (по сменоисчислению Оэсси)
Архимаг размышлял. Впрочем, это было обычное его состояние в последние пару сотен смен. А что еще оставалось делать живой легенде Десяти городов? Порой Игнатиуса подмывало бросить все и сбежать в какой-нибудь другой мир, начать все заново или устроить на Дее восстание против тсареш. В конце концов просто взять и умереть. Против первого была лень, все-таки ректор привык к своему статусу, доказывать окружающим по новой, что с ним стоит считаться не хотелось. Против второго выступал здравый смысл, восстание архимагом многократно просчитывалось, но конец выходил всегда один – море крови и абсолютная победа вампиров. Ну и против третьего был обычный человеческий страх, архимаг привык планировать свои действия, а что с ним случиться после смерти он не знал. Да еще и весь его опыт протестовал против необратимых действий. Ну привык он всегда оставлять небольшую лазейку, чтобы была возможность отыграть все назад. Ну а в варианте со смертью такую лазейку он пока не придумал, хотя и было у него в разработке несколько обнадеживающих идей. Но они пока находились в стадии эксперимента.
И в конце концов Архимагу не хотелось бросать свое детище, ведь собственно как раз он и создал область Десяти городов такой, какой она являлась на данный момент. Теперь же просто было интересно досмотреть, чем же все это закончится. А вот закончится все «это» обещало в обозримом, для самого архимага, будущем. По крайней мере именно такая обстановка складывалась на взгляд ректора. И сейчас он пытался найти возможные решения. Пока еще данная проблема позволяла рассматривать ее как некую абстрактную политическую задачу, но в скором времени абстракции грозили перерасти в реальность.
