Наконец он добился удовлетворительного равновесия сил в организме пациента.
— Должно быть, эта мераша — чудовищная штука! — выдохнул Дугал, когда Морган наконец убрал руку со лба спящего Дункана и посмотрел на остальных.
— Это верно, Такова она и есть… тебе ведь никогда не приходилось ее испробовать, да? И никому из вас? — добавил он, глянув на Келсона.
Оба они отрицательно качнули головой, и Морган продолжил:
— Пожалуй, нам нужно заняться этим, возможно, как-нибудь зимой, когда мы будем уже в Ремуте. Прежде всего, вам следует знать, что это такое. В известных пределах можно бороться с ее воздействием, тут существуют разные способы, — но только если будете хорошо знать, что делать… однако вы не узнаете, пока не испытаете ее действия на себе. Я, честно говоря, подозреваю, что именно мераша помогла Дункану выдержать то, что делали с ним Лорис и Горони.
— Наверное, тут есть определенный смысл, — пробормотал Дугал, — хотя я пока что не могу понять логики твоих рассуждений. Что, ощущения от мераши хуже, чем если бы мои защитные поля пытался пробить кто-то, кроме моего отца?
— Намного хуже, — ответил Морган.
— Ну, тогда нечего и удивляться, что Дункан так плохо себя чувствует, — сказал Келсон. — Как он на самом деле, Аларик?
— Он начнет поправляться по-настоящему, когда окончательно избавится от следов воздействия мераши, — сказал Морган. — Но это не значит, что он тут сможет начать действовать в полную силу. К тому же с такими ногами он не сможет ехать верхом, даже если в принципе будет уже способен удержаться в седле, — но он и этого не сумеет, при такой-то потере крови. Да еще он довольно долго не в состоянии будет надеть латные перчатки или рукавицы, — пока его пальцы не окрепнут в достаточной мере.
— Ну, я не думаю, чтобы состояние его пальцев помешало ему носить вот это, — сказал Келсон, протягивая Кардиелю завернутые в платок кольца. — Может, наоборот, его немного утешит, если он снова получит свои перстни. Кьярд вчера отобрал их у Лориса, когда того взяли в плен. Я как раз сейчас допрашивал этого гнусного выродка.
— Ай-ай, как ты отзываешься о старине Кьярде! — насмешливо бросил Морган, осторожно разворачивая платок.
— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
— А, да, пожалуй… — Морган наконец развернул оба епископские кольца и теперь положил на ладони и рассматривал, — но под каждым перстнем оставался уголок изолирующей его ткани. Перстень Дункана лежал на правой ладони Моргана, Лориса — на левой.
— Ну-ка, ну-ка… А я-то по дороге думал, что с ними сталось… Уф! — Он содрогнулся. — Как воняет психика Лориса, просто жуть! Насквозь все пропитано… Не верится мне, что у него хватило бы наглости надеть кольцо Метелина.
Келсон поморщился.
— Я сомневаюсь, что он вообще решился бы долго держать этот перстень при себе. Однако он в этом деле добился и еще кое-чего, на что никак не рассчитывал. Нечто насылало на него ночные кошмары, видения святого Камбера.
— В самом деле? Ну, не могу сказать, что я очень удивлен. Дункан захочет вернуть свое кольцо… Дункан?
Все еще держа перстень через платок, Морган осторожно коснулся запястья Дункана. Почти в то же самое мгновение веки епископа затрепетали, голубые глаза открылись и постепенно их взгляд сфокусировался на кольце, которое Морган держал прямо перед Дунканом.
— Кольцо Метелина… — пробормотал Дункан, поднимая лишенную ногтей руку и протягивая ее к перстню. — Где ты его взял?
— А где ты его в последний раз видел? — ответил вопросом Морган, чуть отодвигая кольцо, чтобы Дункан не мог его взять, — Я думаю, его неплохо было бы очистить. Его носил Лорис.
По всему телу Дункана пробежала легкая дрожь воспоминания о пережитом.
— Знаю, что носил. Ну, по крайней мере он не отрезал его вместе с моим пальцем, как он это сделал с Истелином. Надеюсь, перстень наслал ему парочку хороших кошмаров!
— Похоже, так оно и было, — сказал Морган, — Тут другой вопрос… не нашлет ли он кошмары и тебе, после того, где он побывал? Мы уже знаем по прошлому опыту, что кольцо очень сильно накапливает психические отпечатки.
Дункан отрицательно хмыкнул и покачал головой, снова протягивая руку к кольцу.
— Камбер и Истелин сильнее Лориса. Дай его мне, Аларик. Обещаю, что не повторю того, что было в день моего посвящения.
— Да уж надеюсь, что не повторишь, хотя бы ради нас всех, — пробормотал Морган. Но все же он передал кольцо Дункану, а кольцо Лориса вернул Кардиелю. Тот тщательно завернул его и спрятал под сутаной.
Дункан несколько секунд держал кольцо двумя пальцами, явно смотря сквозь него, потом моргнул и усмехнулся.
— Не думаю, чтобы святому Камберу понравилось то, что этот перстень оказался в руках у Лориса.
— Вот как? — произнес Кардиель.
— Аларик, включи Томаса в общую цепь, вместе с нами. И вы все, объедините силы. Этому кольцу вовсе не нужно очищение. Я думаю, Камбер что-то хочет сообщить всем нам.
Пока Кардиель изумленно таращил глаза, Морган встал, уступая ему свое место. Как только архиепископ сел, Морган положил одну руку ему на шею, сзади. Келсон и Дугал подошли вплотную к Дункану с другой стороны постели.
— Закрой глаза и расслабься, Томас, — негромко сказал Морган, мягко протягивая нити контроля сознания, когда Кардиель повиновался ему. — Я знаю, ты прежде уже работал с Ариланом. Только не спрашивай, откуда я это знаю. Просто не сопротивляйся мне. Плыви по течению. Если начнется что-то слишком мощное, я тебя прикрою.
Голова Кардиеля склонилась, подбородок уперся в грудь, и когда Морган начал скреплять цепь, он положил вторую руку на предплечье Дункана и слился с ним в едином звене, — и Дункан при этом уже вовлек в свое звено Дугала и Келсона. Кардиель не закрыл глаза, поэтому он видел, как Дункан надел кольцо на его обычное место на правой руке.
А потом в цепь влился кто-то еще, кроме них четверых, и Кардиель ощутил, как чья-то почти невесомая рука опустилась на его голову, благословляя. Это было «прикосновение Камбе-ра», которое было знакомо ему задолго до того, как он сумел связать его со своим даром Целителя, но сейчас тут было кое-что еще: некое присутствие ощущалось куда более явственно, чем тот призрак, который он видел на посвящении в сан Дункана; кто-то одобрял и поддерживал его, и благословлял, на несколько секунд наполнив все его существо неописуемым чувством здоровья и правоты.
А потом видение растаяло, и тепло его сияния осталось лишь в памяти, и Морган уже рассеянно мигал глазами, позволив цепи разорваться, и с отсутствующим видом похлопал по плечу Кардиеля, а архиепископ-человек тоже моргал, подняв голову и глядя на всех по очереди в изумлении от того, что и он наконец соприкоснулся с магией, в которую давно верил, но которую никогда прежде не испытал на себе.
