– Не знаю, о чем вы говорите, – отвела я взгляд, упираясь им в зарешеченное окно.
– Отлично! Ты меня сегодня несказанно радуешь, Малика! Пойдем, – потянул он меня за собой, поднимаясь с кровати.
– Куда?
– Принимать душ. – Его невозмутимость можно было черпать ведрами.
– Вы что? Шутите?
РиАнт мне не ответил. Будто бы и забыв о том, что я фактически пристегнута к его руке, имсит действительно направился в ванную комнату, попутно доставая ифон. Пара звонков, несколько коротких распоряжений, включающих завтрак, и вот мы уже стоим перед душевой кабинкой. Я – в смятении, модифицированный – с гаденькой улыбкой.
– Да, Кайла, из магазина детской одежды. Что-нибудь на твой вкус. И поторопись, у тебя полчаса максимум.
– Зачем вам детская одежда? У вас же нет детей, – нахмурилась я, следя за тем, как мужчина кладет ифон на полку с полотенцами.
– Мне – незачем, а вот тебе в самый раз. Боюсь, что до «взрослого» бутика ты еще не доросла, судя по твоему белью, – прошлись по мне взглядом с ног до головы.
Я моментально вспыхнула как спичка, вспомнив, как именно сейчас выгляжу, но, расправив плечи, заставила себя унять эмоции. Правда, ненадолго.
– Вы что делаете?!
– Раздеваюсь, – легко пожал он плечами, а моя рука в это время ходила ходуном.
Стянув футболку, модифицированный взялся за штаны. Магниты, которые соединяли два кольца наручников, лишь на миг разъединились, позволяя футболке упасть на пол. За штанами последовали и…
– Да вы больной! – мгновенно отвернулась я, но, увы, с этим типом мы были неразделимы, так что струи теплой воды хлынули и на меня.
– Да я здоровый! – скопировав мои интонации, ответил имсит. – Кто моется в одежде?
– А кто пристегивает ни в чем не повинного человека к себе наручниками?
– Уела, – неожиданно согласились со мной, но тут же добавили: – Потрешь мне спинку?
Я промолчала. Вот просто взяла, собралась и промолчала, потому что этот нечеловек был просто невыносим! Меня поражала его эмоциональность, эти взрывы, когда холод, лед вдруг сменялись азартом, весельем или злостью. Все, что я знала о модифицированных, рушилось прямо на глазах. В них нет столько эмоций! В нем – в верглавнокомандующем Федерации – не было столько эмоций, когда мне удавалось увидеть его на публике, а теперь…
Я даже не знала, как реагировать.
Одно понимала точно: он играет. Пока играет, но вскоре эти игры ему могут надоесть, и тогда от меня потребуют ответа. Нужно срочно что-нибудь придумать! Зачем я могла забраться в этот чертов особняк?
– Ты мыться собираешься? – заинтересованно осведомились у меня. – Имей в виду, грязной я тебя из дома не выпущу, так что варианта два. Или ты сама, или… Ну ты помнишь, да, чем кончается второе «или»?
– Если я скажу вам, что делала в вашем особняке, вы меня отпустите? – решилась я, чувствуя, как устала рука, которую постоянно дергали.
– Даже так? – Губка коснулась моей спины, и я тут же развернулась, сверля взглядом глаза этого бессовестного чудовища. – Смотря что я услышу.
– Правду, – голос бесконтрольно дрогнул, и, чтобы неловкость была не так заметна, я все-таки забрала у мужчины губку, но так и сжимала ее, потому что победила брезгливость.
– Нет, ты не торопись. Мы можем еще минут двадцать так постоять, – сложил он руки на могучей груди, вновь дернув и меня.
Я прикусила губу, стараясь изобразить разом стыд, кокетство и влюбленность. Даже ресницами пару раз взмахнула, но спросила совсем не то, что собиралась:
– А можно я губку новую возьму? Я у вас там видела…
Оттянуть неизбежное не получилось. Повернувшись боком, мужчина снял с подставки новую губку, на моих глазах сдирая упаковку. Губка была вручена мне. Выжидательный взгляд тоже был направлен на меня.
– Я в вас влюбилась, – выдавила я из себя и, видя, что мне не верят, поспешила с придыханием добавить: – Вот как увидела, так сразу влюбилась! Честно-честно. Ну так что? Отпустите меня?
Левая бровь имсита выгнулась дугой, выражая все его мнение по поводу моей лжи. Взяв с полки гель, он выдавил его мне на губку.
– Мойся,. – приказал и тут же широко улыбнулся, разъединяя наши наручники. – Иначе мыть буду я. Очень тщательно.
Мужчина вышел, кабинка закрылась, а я так и не поняла, радоваться мне или нет, но приказ исполнила, боясь, что может передумать и вернуться. Стянув мокрое белье, мылась быстро. Даже волосы вымыла, чтобы придраться было не к чему. Оставался только один маленький момент.
– А можно мне полотенце?
– Ммм… – протянул он задумчиво. – Нет?
Я хватала ртом воздух от такой наглости, но так ничего путного, что можно было бы ответить, не придумала. Впрочем, и не понадобилось. Стеклянная дверца кабинки немного приоткрылась, и полотенце мне все же было протянуто.
Закутавшись в него, я вышла из кабинки.
– Тапки, – кивнули мне на пол, пока я ненароком засмотрелась на то, что его полотенце не прикрывало.
А не прикрывало оно много чего. Имсит обернул его вокруг бедер, но длины не хватало даже по колено. Вот бы обернуть его полотенцами с ног до головы!
– Нет, мне, конечно, импонирует, но…
Огромные не по размеру тапки я обула так быстро, как только смогла, и, придерживая полотенце, ринулась на выход из ванной, но насмешливый голос меня остановил:
– Прелесть моя, а ты на улицу с мокрыми волосами пойдешь?
Прикрыв веки, я едва не застонала, мысленно проклиная одного конкретного имсита. Так, Малика, нос повыше, морду кирпичом, плечи расправить! Обернувшись, я чеканным шагом приблизилась к ростовому зеркалу, рядом с которым стоял РиАнт.
Обхватив за плечи, мужчина заставил меня сделать еще шаг вперед, буквально ставя в центре несложной конструкции. По сторонам от зеркала, образуя трельяж, стояли массивные файны. Стоило мне войти в центр, как они тут же включились, обдавая теплым воздухом.
– А вы так и будете стоять? – неловко переминаясь с ноги на ногу, уточнила я, покрываясь мурашками под этим взглядом. Взор мужчины скользил по моей спине, и это было… Тревожно очень было.
– Я контролирую.
– Что именно? – нахмурилась я, поворачиваясь боком.
– Твои пытки, – соизволили ответить мне после паузы, и…
Магниты наручников снова соприкоснулись, застывая литым металлом.
– Да вы издеваетесь! Я же все вам сказала!
– А я услышал, – важно покивали мне. – Раз ты влюбилась, в чем сама мне призналась, будет настоящей глупостью с моей стороны отпустить тебя. Только дураки разбрасываются такими красивыми девушками.
– Да нет же! Это я тогда влюбилась! Сейчас-то я уже все, передумала, – попыталась я его убедить, убирая так и лезущие в лицо волосы.
– Так я понял. Потому и не отпускаю. Вот снова полюбишь, тогда и поговорим. Эго, знаешь ли, очень страдает.
Нет, он издевался. Вот действительно издевался – и прищуром, и едкой полуулыбкой, и даже своей чересчур расслабленной позой. Да чтоб ему всю жизнь в одном полотенце ходить!
– Знаете что… – начала я.
– Знаю, – на корню оборвали мою речь, подаваясь вперед.
Чтобы быть максимально близко, имситу пришлось хорошенько наклонить голову. При таком близком контакте серебро в его глазах казалось жидким
металлом. Сердце сошло с ума, то улетая в пятки, то намереваясь вырваться из груди.
– Если у тебя есть еще версии насчет твоего нахождения в особняке Арль, я готов выслушать. У нас есть примерно так лет сорок-пятьдесят, чтобы решить этот вопрос.
– Почему сорок-пятьдесят? – ошарашенно спросила совсем не я. По крайней мере, свой голос я не узнавала, настолько он стал сиплым.
– Думаешь, мы проживем дольше? Пойдем, иначе опять останешься без завтрака.
Вот насколько резко он сократил расстояние между нами, настолько же неожиданно и отстранился, оставляя после себя бурю непонимания. То, что он со мной флиртовал, я видела отчетливо, но в голове этот факт укладываться не желал ни в какую.
Это я играю? Да это он со мной играет, как хищник с жертвой! Разве пленницам положен завтрак?
