Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С.

Алейра рассмеялась.

— Ты права… больше, чем знаешь. Так бывает, — она встала и прошла к входу в палатку. Она толкнула ткань. Сигнал был понятен, но в ее глазах не было злости, может, даже была нежность. — Ты, Намир Хазан, хороший солдат.

Намир вышла из палатки. Воздух снаружи был чистым и прохладным. Трава под луной была мягкой под ее сапогами. Она впервые заметила это. Она не знала, что именно чувствовала, но там было облегчение.

Намир поднималась по холму, миновала палатку короля. Стражи стояли, как она любила. Она прошла дальше, заметила полоску света в палатке короля. Лампа горела, он смотрел карты. Границы, реки и мосты могли дать ответ. Как-то все изменить.

ГЛАВА 10

Джулиен Имара сто раз представляла возвращение. Сто вариантов, зависимо от ее настроения. Порой она представляла, как входит в Академию, высоко подняв голову, свет луны падает на ее метку Пророка, и все ее видят. Тогда она позволяла себе забыть, что заслужила метку не годами обучения и подготовки. Она сказала бы, что это был приз за работу, за помощь Придворной поэтессе Эйвара. И все, кто игнорировал ее, прогонял и считал жалкой рядом с Сендарой Диар… кхм.

Даже в такой версии событий — торжественной — была плохая сторона. Она знала, что, когда Сендара увидела бы ее и метку… было бы презрение. Сендара назвала бы ее ничтожеством или показала бы это взглядом.

Джулиен пыталась не думать об этом. Сендара все равно знала бы, что не остановила зло, что это Джулиен выступила против зла.

Но когда Джулиен Имара переживала, что ничего не знала о чарах, что ей все навязали, а она приняла их невольно, ее представление событий сходилось к презрению Сендары. Тогда Джулиен заставляла себя готовиться к такой возможности, привыкать, пока они с Дорном не прибыли на Остров, к тому, что придется терпеть презрение.

Она почти не думала, как Дорн вернется в место, где его чуть не убили. Она знала, что это было важно, но думала, что они разберутся на Острове. Дорн Аррин был старше, знал, как справляться с проблемами. Между шестнадцатью и двадцатью лежал мир знаний. Хоть в глазах Валанира Окуна она чему-то научилась, этого было мало.

Она думала при этом о пещере на северной стороне Острова, куда перенесла их. Позже, когда они добрались до Академии и обнаружили, что случилось, ей стало стыдно. Конечно, события тут проходили важнее, чем она. Она переживала за себя и свою гордость, а королевство рушилось.

Ее роль была ясной. Особенно, когда Дорн Аррин рассказал ей о сне с Придворным поэтом. У нее была метка Валанира Окуна, у них была библиотека Академии. И никто не мог им помешать. Ни враждебные архимастера, как Лиан или Кервин. Ни ученики. Ни Сендара Диар, теперь принцесса (ясное дело!). Джулиен использует новые силы, как нужно. С помощью библиотеки она поймет, что нужно делать.

* * *

В первую ночь на Острове начались сны. Она мчалась на лошади вниз по горе. Это было бы вряд ли возможным в реальном мире — Джулиен не любила кататься. Но в мире сна это было естественно. У основания горы она оглянулась и увидела другого всадника. Его волосы были белыми, сияли на солнце. Его конь тоже был белым.

Джулиен невольно засмеялась, радуясь от движения по зеленой горе.

Мужчина поравнялся с ней. Его глаза были голубыми, как небо, и он нес лиру. Золотую, конечно, с золотыми струнами. Его плащ был синим.

— Мы будем там к закату, если поспешим, — сказал он. — Сможешь, маленькая?

— Я смогу куда больше, — сказала Джулиен Имара. — Сейчас я могу и полететь.

Он рассмеялся.

— Не все сразу.

Джулиен поняла, что сама была с лирой. Золотой, но похожей на бронзу, как ее лошадь. Она чуть не заплакала.

— Вперед, — мужчина направил лошадь галопом. Она ехала рядом, но ее не трясло. Она будто летела на лошади рядом с этим мужчиной, они разделяли миссию.

В одном сне, они остановились и развели костер. Луна взошла, и стало видно метку Пророка на его лбу. И в темноте он рассказывал ей истории. Герои, короли и королевы озаряли воображение Джулиен яркими красками, трепетали, как огонь. Она видела строение историей, ощущала их ритм как знакомую музыку. И ей казалось даже, что эти знания всю жизнь влияли на ее жизнь, и то, что она ощущала, было не новым, а тем, что она вспоминала.

* * *

Она принесла сияние сна с собой за стол за завтраком. Прошлой ночью она и ее спутник прибыли к узкому выступу в скале. С одной стороны была стена камня, с другой — вид на водопады, зелень, поднимался туман. Они молчали, но казалось, что они все равно общались.

Каждый раз, просыпаясь, она слышала музыку из того мира, громче, тише, и она пропадала.

Тем утром на кухне были только она и Дорн, делили буханку. Оба были так голодны, что рвали хлеб руками. Но ножами хотя бы намазывали варенье.

— Ты чего такая радостная? — сказал Дорн, жуя. Она улыбнулась, и он закатил глаза. Он, наверное, считал ее глупой.

Четвертый день с их возвращения. Они нашли странную плиту в Зале лир и решили свой курс. Они часами искали в библиотеки среди манускриптов и свитков. Там всегда было тихо и почти пусто — многие ученики не интересовались книгами — и это место ощущалось как прежняя Академия. Можно было легко представить, как архимастер Хендин появляется из-за полок, чтобы проверить их.

Джулиен и раньше много времени проводила тут. Сбегала сюда. Оказалось, и Дорн Аррин тоже. Он был старше в учебе, его пускали сюда ночью. Он говорил, что ночью тут было хорошо. Тихо.

Джулиен не озвучила то, что думала. Он был одиноким. Как она.

Что сложилось бы иначе, если бы они встретились в библиотеке? У них завязалась бы дружба до Манайи?

Нет, Джулиен была как призрак для других учеников. Девочка, беззвучная, невзрачная. И Дорн думал о другом.

Она не говорила об Этерелле Лире. Она знала, что нельзя. Не из-за страха, что Дорн разозлится, хотя и этого капля была. Но она помнила, как он звучал в их разговоре, который она подслушала. Дорн Аррин не заслуживал такой боли.

Глупая девчонка.

Сегодня они решили поискать о поэтах-королях. Ей хотелось, чтобы архимастер Хендин помогал им тут. Его присутствие в библиотеке, мягкое и почти незаметное, было важнее, чем она думала. Она поняла это, когда они попытались справиться одни.

— Говорят, — сказал Дорн, убирая волосы с глаз, — что Дариен Элдемур и Придворный поэт использовали эту библиотеку. То, что они нашли, помогло им на Пути.

Он рассказал ей о сне с Лин Амаристот. Как она предупредила, чтобы они скрылись. Он не смог сказать во сне, что они не могли уйти. Сегодня волны были такими высокими и с пеной, что стали стеной из воды. Весь день шел дождь, порой выглядывало солнце. Вода с неба падала на волны, а ветер мог легко сбить.

— Их тогда вел Валанир Окун, — сказала Джулиен. Она знала историю лучше, получив метку Валанира Окуна. Она видела ее в голове — ту коробку в корнях дуба, словно она сама ее там спрятала.

Они сидели напротив друг друга в одной из кабинок для учебы. Перед ними были старые выцветшие свитки. Пока они нашли лишь одно упоминание настоящего короля-поэта, а не из мифа. Так казалось. Упоминание было вскользь, и это было так давно, что малое было известно о тех временах.

— Нам бы манускрипт Элиссана Диара, — сказала Джулиен. Она помнила, как он и Сендара сияли, склоняясь над той страницей. Она отогнала мысль, почти ощущая тот свет.

— Я искал в его комнате, — сказал Дорн. — Там так чисто, словно его там и не было.

— И у Сендары?

Ей показалось, что он с интересом взглянул на нее, а потом сказал:

— Да. Там ничего.

* * *

Их свечи стали огарками. Слова, слова и слова, в них потерялся смысл. Дорн опустил голову на луки и громко зевнул, вызвав у нее смех.

Они прошли на кухню, там были холодные сэндвичи с мясом и сыром. Овейн был там, собирался проверить неводы, раз ветер утих. Дорн вызвался пойти с ним.

— Будь осторожен, — тревожно сказала ему Джулиен.