Ознакомительная версия.
Меч-засов и широкая спина Всеволода сдерживали град ударов. А работа – кипела. Горючая смесь из опрокинутых горшков по ступенькам текла в нишу перед склепом и дальше – под запертую дверь. В вонючую жижу катились толстостенные закупоренные сосуды с сарацинским порошком, а посреди темной лужи уже стояла плетеная корзина с металлическими шарами, на округлых боках которых белели короткие фитили.
Маленького огонька теперь хватит, чтобы все это пыхнуло, рвануло… Чтобы выпущенные наружу рукотворные громы и молнии орденских алхимиков вышибли запертую дверь, обрушили потолок, завалили, запечатали, замуровали подземелье. Чтобы бушующее пламя объяло нижнюю галерею и, ворвавшись в склеп, в считанные мгновения выжгло в усыпальнице воздух, а вместе с ним и все, что может гореть.
Опасно искрящийся факел держали подальше. До поры до времени. Пока пользовались едва теплившимся масляным светильником, найденным в лаборатории. Небольшая закрытая плошка с фитильком, запаленным от факельного огня, света давала не так уж и много, зато позволяла безбоязно переносить горючие и взрывчатые смеси.
– Все, воевода, – доложил, наконец, Федор. – Вот только Золтан с Томасом огненную дорожку проложат…
– Какую дорожку? – не сразу понял Всеволод.
Вгляделся в полумрак подземелья. Ах вот оно что!
Золтан тащил объемистый ручной сифон, использовавшийся ранее для бальзамирования трупов. Точно – он самый: округлые блестящие бока, длинное узкое горлышко, небольшие меха… Останавливаясь время от времени, шекелис качал меха – несильно, аккуратно. Из сифона под стену била тугая струя, оставляя темный извилистый след, похожий на остановившийся ручей. Эта непрерывная, расплывающаяся линия тянулась за Золтаном, по-видимому, от самой лаборатории. Подле шекелиса, освещая путь, следовал Томас с лампадкой орденских алхимиков. Причем свой светильник кастелян старался держать подальше и от сифона, и от прочерченной темной жидкостью полосы.
«Греческий огонь в сосуде», – догадался Всеволод. Что ж, теперь ясно, что за дорожка такая. Этакий жидкий фитиль – вот что. В самом деле, пламя к склепу следовало пускать издали. Иначе не успеешь отбежать на безопасное расстояние и сгоришь вместе с нечистью.
Шекелис и тевтон подошли ближе. Золтан брызнул из сифона в последний раз, соединяя темную линию под стеной с густыми потеками на ступенях, ведущих к склепу. Затем пустился в торопливые объяснения:
– Там, в лаборатории, – котел закрытый. Здоровый такой, тяжеленный – сюда не дотащить. А в котле – горючей смеси на треть. Мы ее в сифон перекачать решили…
Запертая дверь склепа ходила ходуном. Слушать шекелиса было недосуг.
– Правильно решили, – перебил Всеволод. – А теперь уходите, коли дело сделано. Все уходите. Наверх. Дальше я и один управлюсь. Нечего всей толпой красного петуха пускать.
– Вообще-то, дело еще не сделано, – озабоченно нахмурил брови Томас. – Огненную дорожку следовало бы продлить. Туда вон – за алхимическую лабораторию – протянуть. Смеси-то в сифоне еще полно. Так оно все же надежнее будет: уцелеть больше шансов. Огонь ведь порой бежит быстрее человека.
– Хорошо, – нетерпеливо отозвался Всеволод. – Доделаю, что надо. Сам доделаю.
Он оторвал спину от сотрясающейся двери, хлюпая сапогами по пролитой горючей смеси («Ноги надо беречь! – пронеслось в голове. – Упаси Боже – огнем лизнет»), выбрался из ниши, подхватил сочащийся темной жижей сифон в одну руку, факел – в другую. Держа огонь в отдалении от себя и бронзового сосуда, Всеволод недовольно глянул на переминающихся людей:
– Чего стоите? Сказано же – прочь отсюда. Бегом! Наверх!
Томас знает эти подземелья, как свои пять пальцев, так что вмиг выведет всех. И светильник у кастеляна имеется. В общем, не заплутают в темноте.
– Ну?! – поторопил Всеволод.
Повиновались.
Неохотно, но – пошли.
Ушли.
Все, кроме одного.
– А ты как же, русич? – Бранко так и не сдвинулся с места. И смотрит хмуро, исподлобья.
Ох, до чего же упрям этот волох!
– Уж как-нибудь, – огрызнулся Всеволод.
– Остаешься?
– Кому-то нужно подпалить все это.
– А если уйти не успеешь? Если сгоришь вместе с Бернгардом? Кто тогда закроет Проклятый проход? Помнится, ты обещал…
– Обещал, – перебил Всеволод. – Успею. Не сгорю.
Должен потому что успеть. И сгореть не должен. Благо, путь наверх худо-бедно, но все же в этот раз он запомнил.
Да, конечно, Бранко прав, рудную черту закрывать, кроме него, некому. Но и это дело – Всеволод покосился на густые потеки, исходившие резкими алхимическими испарениями, на округлые бока громовых шаров с обвисшими фитилями – доверить он сейчас тоже не мог никому. Какой прок запирать границу миров, если за спиной остается Черный Князь со сворой воинов-умрунов да Черная Княгиня в придачу.
Стонал клинок, втиснутый за запорную скобу. Трещала покореженная дверь, которую уже не просто били – рубили изнутри.
– Шел бы ты отсюда, а Бранко? Не задерживал бы. Над душой не стоял бы… Дорогу ведь знаешь…
Волох покачал головой:
– Ты совершаешь большую ошибку, русич. Лучше выпусти Бернгарда и не рискуй собой.
Всеволод досадливо сплюнул. Поставил сифон. Положил руку на меч.
– Уходи, волох. В последний раз добром прошу. Мне ведь с тобой сейчас препираться недосуг. Срублю да спалю вместе с темными тварями – и дело с концом.
Не станет ведь разумный Бранко обнажать сейчас против него свою сабельку. А коли рискнет – что ж, ему хуже…
Волох сверкнул глазами. Но – сдержался. Повернулся, зашагал прочь от склепа. Внял-таки! Вот и добре, вот и славно. Не сжигать же упрямца с нечистью заодно, в самом деле!
Бранко шел недовольный, злющий. А и пусть его! Переживет, авось. Не затоптал бы вот только дурень валашский огненную дорожку. Не напакостил бы исподтишка! Но нет, на извилистый след пролитой по-над стенкой огненной смеси волох не покушался.
Всеволод поспешил следом. Тяжелый бронзовый сосуд снова оттягивал левую руку. В правой потрескивал факел.
Начало извилистой линии, выписанной греческим огнем, он отыскал под дверью алхимической лаборатории. Томас настоятельно советовал удлинить зажигательную дорожку. В сифоне – вон – еще булькает горючая смесь. Но хватит ли ее, чтобы удлинить достаточно?
На миг сомнение все же охватило Всеволода. Может, правильно советовал ему Бранко? Может, разумнее не рисковать? Носитель древней сильной крови, единственный человек, способный перекрыть дорогу тварям иного мира, умеющий, знающий как… он ведь, по большому счету, уже не принадлежал себе. Ибо думать в первую очередь обязан о судьбе всего обиталища. Которое либо сбережет, либо – нет. И если Всеволод не выйдет из подземелья – значит, нет, не сбережет, значит.
Ознакомительная версия.
