— Господин, вашу лошадь подковали.
Не сказав ни слова, он вскочил на лошадь и поехал вдоль медленно выезжающих на дорогу телег. Я быстро запрыгнул в нашу телегу, опасаясь, что уедут без меня. Дервуш, покосившись на монаха, спросил у меня:
— Ты поесть-то успел?
— Да нет, пока подковывали коня, думал, перехвачу чего-нибудь, но не успел.
— Вот, возьми, я тебе оставил, — протянул мне небольшой узелок.
Почувствовав запах еды, мой желудок стал издавать подозрительно громкие звуки. Я с жадностью принялся, есть нехитрую снедь, монах глянул на меня и покачал головой. Вдоль дороги все чаще попадались лесистые участки. После обеда меня разморило, и я ненадолго задремал.
Вдруг я почувствовал, что лечу. Потом меня сверху придавило чем-то тяжелым. Выбравшись из-под упавшего на меня мешка с вещами, увидел, что у нашей повозки соскочило колесо. Из-за этого весь караван остановился, а к нашей повозке скачет Ассирх. И от других повозок начали подходить погонщики. Караванвожатый приказал рабам приподнять телегу и закрепить колесо на место. Мы втроем стали поднимать повозку, а Дервуш попытался установить колесо.
— Быстрей! — одного из держащих телегу рабов хлестнул кнутом раздраженный внезапной остановкой Ассирх.
Мы быстро поставили колесо на телегу и продолжили путь. Я ехал молча, размышляя о том, что здесь жизнь человека ничего не стоит. К вечеру достигли небольшого постоялого двора, расположенного возле дороги.
Ассирх оставил пару воинов следить за порядком и охранять имущество, все остальные зашли внутрь. Рабы расположились возле своих повозок. Через некоторое время им вынесли еду, и я подошел за своей порцией. Кто-то протянул мне тарелку с кашей. Я присел на бревно и принялся ужинать. Посидев немного, пошел к нашей телеге и лег.
Из постоялого двора уже не раздавались пьяные крики, зато были негромко слышны музыка и пение. Похоже, выступал менестрель. Его песня была грустной, о любви какого-то бедного юноши к прекрасной дочери барона. Чем она закончилась, я так и не узнал, так как заснул раньше.
— Хорошо, сегодня к обеду будем на границе с Империей, — протянул Дервуш, разворачивая телегу в сторону дороги. Монаха рядом не было, наверное, остался в постоялом дворе. Окружающий ландшафт постепенно менялся. Дорога все чаще и чаше петляла, ныряла в небольшие рощи. Пару раз проезжали через поселения, состоящие из нескольких десятков домиков, срубленных из дерева. Все местные жители испугано прятались, завидев наш караван, видно, люди здесь натерпелись лиха и от разбойников, и от любителей приключений. Как и обещал Дервуш, к обеду мы подъехали к заставе.
Дорога здесь ныряла между двух довольно высоких холмов с крутыми склонами. На вершинах холмов стояли большие круглые башни, сложенные из серого камня, казалось, будто они нависают над дорогой. По верху ближайшей башни, поблескивая шлемом на полуденном солнце, ходил часовой. Чуть дальше была расположена и сама застава, дорогу перегородила невысокая стена с аркой ворот, сложенная из того же серого камня, что и башни. Возле арки стояли пара десятков груженых телег каких-то крестьян. Несколько солдат в доспехах проверяли повозки.
Али Исим Бай вместе с Ирбин Асином подъехали к старшему караула, тот был одет в такие же доспехи, как и его подчиненные, только на его рукаве вышиты две полоски. Некоторое время они о чем-то разговаривали, купец даже жестикулировал руками, что-то доказывая солдату. Потом Ирбин Асин вернулся к каравану и приказал съехать на обочину дороги. Погонщики, выполнив распоряжение, стали собираться кучками, кто ел, а кто и просто разговаривал. Охранники тоже расположились, чуть в стороне. Я подошел ближайшей группе.
— Я тебе говорю, нас здесь до вечера продержат! — доказывал чернявый погонщик.
— А я думаю, наши купцы договорятся, и нас пропустят раньше, — не соглашался с ним невысокий крепыш.
— А почему нам приказали съехать с дороги? — осторожно спросил я у споривших возниц.
Чернявый ответил:
— Сегодня, как назло, попалась смена лейтенанта Сума. А он дотошный малый, с ним договориться очень тяжело. В прошлый раз нас почти день продержали перед заставой.
— Да ну тебя, я думаю, через склянку поедем, — сказал крепыш.
— Посмотрим, — ответил первый возница.
Забравшись на нашу телегу, я принялся жевать черствую лепешку. Когда пропускали очередную проверенную телегу в открывшиеся ворота, оттуда вышел невысокий человек с темными волосами, в светлом балахоне. Он подошел к все еще спорящим купцу и лейтенанту, и что-то сказал. Али Исим Бай аж руки потер от радости, а лейтенант нахмурился, но промолчал.
— Это маг, — шепотом поведал мне сидевший рядом Дервуш.
В том, что магия здесь существует, я уже давно убедился, но мне приходилось сталкиваться только с изделиями магов: светильники, несгораемые костры. А тут увидел первого живого мага, правда, он меня совсем не впечатлил. Обычный пожилой человек, никаких чудес не творил, стоял в сторонке с купцом и о чем-то договаривался.
Наконец, их разговор окончился, и купец почти незаметно передал магу небольшой мешочек. Потом вернулся к каравану и подозвал Ассирха и Ирбина Асина. Некоторое время они разговаривали. Минут через двадцать к ним подошел один из солдат. Сразу же нам приказали по одной телеге подъезжать к воротам на досмотр. Телеги осматривали, неторопливо щупали тюки. Наши купцы стояли рядом и наблюдали, как солдаты проводят досмотр.
Недалеко, в тени небольшого дерева, в удобном кресле сидел маг. Кресло и столик ему принесли два солдата. Рядом сидел и начальник караула, аккуратно занося что-то в небольшую книгу. Досмотр всех телег продлился где-то часа четыре. Когда осматривали нашу телегу, маг глянул на меня.
Маг встал и направился к нашей телеге, от его взгляда у меня прямо мурашки побежали по телу.
— Парень, ты, случаем, не маг? — спросил он озадаченно.
— Нет, господин, я писарь у господина дастона Саи Ас Молина, — ответил я поклонившись.
— Езжайте, — махнул маг Али Исим Баю.
Наш караван медленно тронулся по дороге через ворота. Справа от дороги, возле склона холма, был разбит целый военный лагерь, огороженный рвом и валом. По валу шел частокол из заостренных кольев. Виднелось несколько длинных крыш, скорее всего — бараки.
— Почему так много солдат? — спросил я у Дервуша.
— Здесь расположен небольшой гарнизон имперских войск, для защиты ближайших деревень от разбоя степняков, — ответил он.
— И часто степняки нападают?
— Да не очень часто. Но иной раз сбиваются в большие группы, переходят границу, и начинают жечь деревни. Уводят скот и захватывают крестьян в рабство. Потом продают на невольничьем рынке у нас, в Южном Халифате. Работорговля официально запрещена в Торийской империи.
