– Арг, – недовольно ворчал Куф, – ты же знаешь правила! Внутри всего пятеро. Если хочешь, чтобы я на чтото там смотрел, зайди сюда и…
Тирада оборвалась. Дарада в нужнике уже не было. Стиснув зубы и размахивая кинжалом, Кэйдолан устремилась за ним.
Чуть ли не у порога, в щедром сиянии ламп, белел труп, распростертый на полу камеры. Герцогиня едва не споткнулась о тело. Противоположный от двери угол камеры застилал ветхий ковер, на котором все еще сидели трое тюремщиков. Схватившись за ятаганы, стражники молча начали подниматься на ноги. Еще один, оказавшийся расторопнее, уже атаковал Дарада. Ошеломленная Кэйд замерла у входа. Ей показалось, что время замедлило свой бег, и Дарад не вонзил, а воткнул, и неторопливо повернул в брюхе джинна клинок, отчего стражник осел на землю. Ухватившись за живот, он переваливался на спину, медленно сжимаясь в комок… Наваждение спугнул пронзительный вопль смертельно раненного тюремщика. Теперь Кэйд вновь обрела способность соображать.
Трупная вонь исходила от голого тела, пришпиленного к полу, как бабочка к картонке. Распухший, почерневший, гниющий заживо… Неужели он все еще жив? К счастью для него, несчастный был без сознания. Оглядевшись, Кэйд увидела, что Дарад отступает. Пещера, превращенная в камеру, была достаточно просторна, чтобы в ней могли биться в ряд три воина. Кроме ятаганов, у двоих из троих тюремщиков имелись кинжалы. Джинны уверенно наступали на гиганта, не обращая ни малейшего внимания на стенающего в корчах товарища, правда, стоять в полный рост никто из противников не мог – слишком низкие были своды пещеры, но Дараду это обстоятельство мешало еще больше, чем джиннам.
В юности Кэйд перечитала немало романов, изобилующих приключениями. Теперь ее вкусы изменились, но она хорошо помнила, что на героя всегда нападали троечетверо злодеев, которых он непременно побеждал: одного лягнет, другого стулом огреет, третьего мечом ткнет. Рэп както обломал стул о Дарада.
В этой камере стульев не было. Ни истертый до дыр коврик, ни подушки в метательные снаряды не годились, а два полутрупа на полу еще больше затрудняли свободу передвижения. В такой ситуации одному противостоять троим было невозможно, будь он хоть лучшим фехтовальщиком всех времен и народов. Вот если бы он застал джиннов врасплох…
Кэйд вспомнила, что сжимает в кулаке кинжал.
Но что может значить кинжал против ятагана? А Дарад все отступал… он стоял уже возле распятого на полу Рэпа… дальше двигаться было некуда. Готовясь к броску, герцогиня перехватила рукоять кинжала… и, шагнув влево, метнула клинок со всей силой, на какую была способна. Она целилась в ближайшего к ней джинна и не жалела о потере оружия. В любом случае другой раз ударить она бы никогда не смогла.
Возможно, воины заметили кинжал в руках старухи, но они явно не ожидали, что она воспользуется им. К тому же низкие своды помещения являлись серьезной помехой для броска. С такого близкого расстояния промахнуться было практически невозможно, но именно так почти что и случилось. Вообщето плеча стражника острие коснулось, но лишь скользь и, ударившись, отлетело в сторону. Изза этого джинн замешкался. Тюремщик отвлекся на краткий миг, но и этого хватило Дараду, чтобы победить.
Гигант бросился на центрального из нападавших и отбил меч в сторону. Сделав ложный финт в лицо правому, джотунн вынудил стражника отступить на шаг и, продолжая атаки, метнулся опять к центральному. Джинн еще не успел обрести равновесие, как Дарад распорол его правую руку от запястья до локтя. Теперь джотунн снова занялся правым воином. Молниеносно парировав его удар, Дарад остановил нападавшего, полоснув его по лицу. Раны сильно мешали джиннам двигаться. Дарад пронзил мечом джинна, раненного Кэйд, схватил его левой рукой за пояс и притянул к себе. Когда два разъяренных воина одновременно ринулись на него, гигант выставил тело убитого, как щит против одного из нападавших, парируя выпад другого, и тут же швырнул мертвеца на ятаган. Уклонившись от наскока правого, джотунн пронзил его мечом. Расправиться с последним противником для Дарада труда не составило.
Кэйд не в силах была шевельнуться, пока не убедилась, что победа на их стороне. Теперь, вздохнув посвободнее, она обрела способность видеть и слышать. По лестнице ктото спускался. Слышался грузный топот, а по прихожей перед камерами разливался яркий свет факелов.
Кэйд обернулась к двери, торопливо захлопнула ее с глухим стуком и принялась заталкивать в пазы огромный железный засов. Ей казалось, что она бьется над ним целую вечность, пока упрямый брус нехотя не заскрежетал, вставая на место. Через решетку все громче и отчетливее слышались шаги приближающихся людей, но Кэйд это уже больше не беспокоило.
Она повернулась к пленнику, упала рядом с ним на колени и прошептала:
– Рэп!
И Маделина с Порфире поспешно
Сбегают вниз, вдоль леденящих стен.
Им чудятся драконы в тьме кромешной –
И копья, и мечи, и страшный плен.
Но замок будто вымер…
Китс. Канун св. Агнессы (пер. С. Сухарева)
Часть третья
Прекраный план
Померкла утренняя заря, угас свет, поблекли сияющие звезды. Луговые жаворонки умолкли и попрятались в траве. Тьма вернулась и окутала все вокруг.
Только тьма и молчание – теперь еще глубже, чем прежде, потому что он смог прогнать боль, напрочь отмести ее в сторону. Совсем недавно он способен был лишь ненадолго отодвигать ее. Но она все равно возвращалась мучить его… все чаще и чаще… все сильнее и сильнее… потому что слабость истощала его волю, расчищая дорогу подползающей смерти. А теперь он обрел умение отключить чувства и отгородиться от боли. Это было хорошо. Лучше лучшего.
Теперь он мог приказать себе умереть.
Какая ирония! Он получил слово силы, она передала ему свое слово. На миг его захлестнула волна восторга – он стал магом! Маг способен на многое: например, заставить себя уйти из жизни. Утонуть в омуте небытия. Чем глубже, тем чернее и холоднее. Зато там, в темноте, – мир и покой.
Герцогиня Кэйдолан, тетушка Инос, как она громко кричит. Не годится герцогине так кричать. Ему очень хотелось, чтобы она замолчала и оставила его ухо в покое. Он так нуждался в покое.
Но покоя не было. Ктото колотил в дверь. Как же не нужен был ему этот дикий, нескончаемый грохот.
Вот и Сагорн. Мельтешит вокруг, мечется тудасюда, волнуется. Пусть старый пройдоха выпутывается как знает.
Он жаждал покоя. Старался обрести его. Казалось, вот он, рядом, желанный покой. После того, что сделали с его глазами, он конечно же не мог видеть; но чтобы видеть, ему не обязательно иметь глаза. Еще эти бесконечные мольбы герцогини.. Ну нет ему покоя…
