Дубравко практически сбил Даню с ног. Она ошеломленно наблюдала за испуганным лицом волкодлака. Его руки, казалось, были везде, ощупывая каждый участок тела на предмет повреждений. Он что-то бормотал, межая слова родного языка с русским, вставляя изредка словечки совершенно не имеющие литературного смысла. Если бы она не была так растеряна его появлением, то наверное посмеялась бы этому бурному речевому коктейлю.
Наконец, у молодой Яги хватило сил оторваться от созерцания Дубравко и обратить взор за его спину. Она вовремя это сделала.
Тот самый волкодлак, что выкрал ее, скрутил посланницу клана и удерживал, а Горан достал из-за пояса кол и уже занес его для удара. Доли секунды и оборвется жизнь.
— Стоять!
Волки ошалело уставились на девушку. Даня настойчиво отвела заботливые руки Дубравко от себя.
— Нельзя. Это — не суд и не самозащита. Это — убийство.
Горан недовольно глянул на брата. Дубравко оскалился.
И вдруг в комнате медленно появился еще один участник событий, участник, которого и призывала своим шепотом Даня.
Морок медленно оплыл комнату и остановился рядом с ней.
— То был древний наговор, Яга. Какой нарушитель потребовал моего прибытия?
Яков и Лиза, не знакомые со снотворцем пребывали в оцепенении. Даня взглянула в глаза своему нынешнему похитителю.
— Вы, Яков, я так понимаю, уже не разделяете взглядов начальницы?
Он скривился.
— Она мне не начальница, у меня теперь новый клан, — эти слова он снабдил невольным коротким взглядом в сторону Дубравко, словно желая убедиться, что тот все еще не передумал. Даня оглянулась на волкодлака, затем со смешком кивнула.
— Виновная перед тобою, Морок. В намерения ее входила моя смерть.
Горан сунул кол обратно за пояс и, что-то недовольно пробухтев, отправился на поиски своей жены. Даня задорно улыбнулась оставшимся в комнате. Морок проплыл до Лизы и остановился. Волчица взглянула в глаза снотворца и испуганно съежилась.
— Ты пойдешь со мной, — прошелестел его мягкий голос. — Царица сама решит твою участь.
Дубравко высвободил руку из-под головы спящей девушки и тихо поднялся.
"Ты куда?"
"Пробегусь. С тех пор как осели, не хватает мне движения. Столько лет в бегах были. Ну и поем заодно".
"Я тут подумал, я прощаю тебя".
Дубравко застегнул пуговицы на черной рубашке. Ботинки одевать не стал. Черная одежда лучше всего помогала слиться с темнотой, а вот обувь совершенно мешала при разбеге и хорошем прыжке. На замечание Кладенца он только усмехнулся.
"Не смей! Я отсюда слышу, как ты хмыкаешь! Сноб! Как она тебя терпит?"
"Она меня любит".
Дубравко бесшумно выскользнул в окно.
"Не пустить меня в драку! Как ты мог?"
"В тебе не было необходимости. Все равно никого не убили".
"Ха!"
"И даже не покалечили".
Ветер бил в лицо. Волкодлак перепрыгивал с крыши на крышу, наслаждаясь своим полетом.
"А жаль!"
Дубравко против воли засмеялся.
Яков отправился на обучение к Марье. Судьбу же Елисаветы Маржана решила на его взгляд не слишком хорошо. Отныне Лиза — личный волк царицы. Стоило ему представить, что могла сделать гадина с Даней, и на душе становилось муторно. Парень поежился. Давно с ним не происходило такого. Давно его не передергивало от внутреннего холода. Девушка, живая и столь же вечная как он, девушка, вернувшая ему мать, стала для него второй половинкой собственной сущности, его волчицей.
"Она — не волчица".
"Не лезь в мои мысли!"
"Извини, уж больно громки они! Не возражаешь, если выскажусь?"
Дубравко, скрестив ноги, сидел на перилах, не задевая многочисленных антенн девятиэтажки, спичкой торчащей над парком. Ему нравилось раскачиваться взад вперед, балансируя на тонкой железной перекладине.
"Раньше ты не спрашивал".
"Да, действительно. Чего это я? Так вот, был у меня хозяин, вдовец. Он всегда сравнивал себя с пауком без паутины. Любил он жену больно, она и другом его была, и любовницей, и матерью, и защитницей. Он всегда называл ее своей паутинкой. Мол, он — паук, когда надо паутинка — его мягкая перина, его тыл, когда надо — не поймает паук мошку, так та в паутинке застрянет. Во как говорил. Вот слушаю я вас и сразу вспомнилось".
Дубравко помолчал. Аналогия и вправду по душе пришлась.
"Вот видишь, по душе тебе. Так и подумал, что понравится"
"Ты снова слушаешь личное".
"Так ты сам неспокойный, думаешь больно громко. Сдается мне неспроста оно! Взволнован чем?"
"Нет".
"Хм. Хм".
Дубравко скрипнул зубами, но потом все же подумал.
"Хорошо. Да".
"И?"
"Я ей предложение сделаю".
"У-у-у!"
Против воли в голове волкодлака сформировались несколько не слишком приятных фраз.
"Да, ладно. Не кипятись! Я ж по-дружески. Нравитесь вы мне все. А предложение — это замечательно".
Неожиданно чуткое ухо Дубравко уловило звук быстрых легких шагов и тяжелой поступи, ветер донес запах страха.
"Я пошел".
"Ага. Война, войной, а обед по расписанию?"
Меч тихо хмыкнул в волчьих мыслях, но тот его уже не слушал, охотничий инстинкт взял верх.
Ни Лиза, ни Яков не появлялись. Никаких известий от них не приходило. Сколько не ждал Петр сестру, тщетно. И Тома куда-то запропастился. Черт бы его побрал! Он давно должен был вернуться с известиями о сестре.
Дверь роскошного кабинета с треском распахнулась. На пороге стоял мрачный охотник. Петр сдержал рвавшуюся наружу ярость и нетерпение.
— Ну?
— Враги живы. Лиза и Яков пропали.
В комнате повисла мрачная тишина. Каждый знал, что означает это известие. Больше не будет посланников. Клан выйдет на охоту и Петру суждено вести его.
