— Что ж малыш, у нас есть насчет тебя приказ. Не хочешь идти по-хорошему, пойдешь по-плохому, — грубо сказал горбун и презрительно плюнул в сторону Анри.
— Зря ты так, дружок, — вытягивая шпагу, добавил коротышка, — зря.
Анри насторожился, поглядывал то на одного противнка, то на другого, ладонь намертво впилась в рукоять сабли. Глаза чуть-чуть прикрыл, чтоб не заливал дождь, здесь, на краю плато дождь хлестал в спину и не мешал смотреть. И не смотря на то что за спиной пропасть, здесь безопаснее, так как вожда не заливает глаза. Тучи над головой сбиваются в громадную в кучу, громоздятся одна на другую, сжимаются, становятся тяжелее, плотнее, черней.
По всему западному краю полыхнуло белым огнем, полнеба сразу вспыхнуло, черные крылья туч загорелись и погасли, а секундами позже покатился их неистовый рев, словно возглас боли от огня, что жег их тела.
— Вы оба уже трупы — прошептал Анри злобно, — вам не жить.
Не дождавшись пока враги поймут невыгодность позиции маркиз швырнул мешок в одного из черных, горбун проворно уклонился от летящего в лицо предмета. Из полумрака блеснули его болезненно красные глаза хищного зверя, а из пасти вырвался животный рык. С топором наперевес горбун ринулся в бой. Анри ощутил движение воздуха и тяжелый запах тлена.
Быстро и умело, всего в два прыжка горбун продолел разделяющее их расстояние, лезвие топора мелькнуло у Анри перед глазами, и если бы не быстрота реакции, лежать голове на мокром камне. Анри контратаковал стремительно, нанося удары снизу вверх, чтобы горбуну тяжело было парировать топором. Первый же выпад отрубил противнику ухо.
Горбун взвыл от боли, метнул в Анри испепеляющий взгляд, ударил себя кулаком в круглую, как бочка, грудь. Кровь ручьем хлестала из глубокой раны на голове, смешиваясь с дождем, стекала по шее.
— Ты мне за это заплатишь!
Горбун бросился вперед снова, но уже не сам, а вместе с товарищем, который подобрался к Анри слева, где его тяжело достать саблей. Длинна оружия позволяла коротышке держать противника на почтительном расстоянии, чем он и собирался воспользоваться. Прижать Анри к обрыву и кода тому некуда будет отступать, разделать как тушу на части.
Но горбун судя по всему не догадался как намерен поступить его напарник, а может не видел того за стеною дождя. Топором нацелился точно в шею Анри. Отразить такой удар саблей невозможно, даже если клинок ударит по рукояти, лезвие секиры доберется до тела. Без раздумий Анри лихо крутанулся в приседе и нанес косой удар снизу вверх. Сабля прошла точно под руку, не встретив сопротивления. Хлынула кровь, внутренности горбуна склизкой кучей вывалились из пуза на камень. Повалил тошнотворный запах, Анри едва сдержал рвотный порыв.
Коротышка гневно взвизгнул, увидев, какая участь постигла напарника. Тонкое лезвие шпаги уже летело в грудь Анри. Как и горбуну глаза коротышке заливал дождь, видел он плохо. И хотя шпага вот-вот должна была пробить грудь ненавистного маркиза, в итоге пропорола лишь пустоту.
Сабля возникла словно из ниоткуда, и вот отрубленная кисть коротышки шлепнулась ему од ноги, глухо звякнула о камень оброненная шпага.
— Моя рука-а! — завопил он, — сволочь, что ты сделал с моей рукой!
Анри промолчал, размахнулся от плеча и могучим ударом снес коротышке голову.
Только теперь он понял, о чем рассказывала Ситара. О какой Силе говорила. По венам от сердца вместе с кровью разливалось могущество, от него в теле возникала дрожь и эйфория, сладкое наслаждение. Каждая клетка тела наливалась этой мощью и гудела от напряжения, в голове становилось ясно и просторно, но это длилось лишь миг. Спустя мгновение внутренности скрутило в узел, боль змеей вонзилась в даже самый тонкий нерв. Мышцы свела страшная судорога, хотелось кричать, но горло перехватило, воздух пробкой застрял в легких. Страдание длилось, казалось, целую вечность. Когда боль отступила, то Анри заметил что дождь давно прошел, а на горизонте зажигаются первые огни рассвета. Рядом у ног лежала отрубленная голова коротышки, остекленевшие глаза глядели куда-то в небо. Поодаль валялось и тело, в странной позе. Дождь смыл все следы крови, и казалось что это не труп, а просто брошенная кукла.
Тело горбуна лежало чуть поодаль, перевернутое на спину, уродливое брюхо разрублено лихим ударом. На лице застыла гримаса боли и удивления, скорченное тело казалось грудой мусора, а красноглазый обтянутый пятнистой кожей череп с жидкими волосами напоминал голову огородного пугала. В темноте горбун казался более приглядным.
Анри обвел взглядом все плато, ища хоть какие-то следы Ситары. В воздухе сильно пахнет свежестью, в небе не сталось и следа от черных туч, под порывами дикого ветра от них остались лишь мелкие клочки. Ливень омыл и небо и скалы и теперь мокрые исполины горели алым пламенем в лучах солнца. Холодное дыхание гор пронизывало тело насквозь, кожа покрылась пупырышками. Следом за вершинами гор заблестели и лужи на плато, словно кто-то тайком поджег их края.
Прокричала вдали птица, жалобно и пронзительно. Анри поглядел ей вслед, прошелся вдоль края пропасти, присел у громадного валуна, на котором еще вчера сидел вместе с прекрасной Ситарой. Немигающим взглядом Анри следил за тем как загорается небосвод. Рождался новый день, день которого Анри не хотел, время бежало вперед, а ему надо было назад, в тот момент, когда двое негодяев сбросили Ситару вниз, с этого самого утеса.
"Но сбросили ли? Последователи Черной ложи черпают свою силу в убийстве, а значит, эти колдуны должны были заколоть Ситару, а тогда я бы почувствовал ту мощь, ту недобрую Силу, что терзала меня всю ночь. Во всяком случае я не нашел тела, а значит не должен отчаиваться, я обязан найти ее, живую или мертвую!".
Руины Харна. Черный Океан.
Анри смотрел с утеса вниз, взгляд карих глаз становился все злее. Он на миг смежил веки и стиснул челюсти, представив, как это падать вниз с такой высоты. Смотреть вниз не хотелось, там распахнуло кривой беззубый рот ущелье, от высоты перехватывало дух, мир перед глазами начинал вращаться. Анри торопливо отступил от края пропасти, чтобы не свалится. Ноги его не слушались.
Взгляд маркиза еще раз пробежался по скрючившемуся телу горбуна. Тускло блеснули алым мертвые глаза, в них по прежнему светилось столько лютой злобы, что Анри поспешно отвернулся. Внимание привлекла уродливая рука, та, что плетью свисала вдоль тела, когда горбун еще дышал. Узловатые пальцы сжимали нечто небольшое. Анри пристально всмотрелся: в ладони мертвеца поблескивает черная как уголь вещица. И как ее не смыло ливнем, видно пальцы окоченели".
