– Не извольте беспокоиться, леди Мара! У нас на заднем дворе прекрасная конюшня, – сладким голоском пропела тетушка Хильда. – Я вижу, вам курочки мои приглянулись? Какую зажарить? Пеструшку? Или белую?
Я махнула рукой в знак того, что и это оставляю на ее усмотрение, и отправилась на постоялый двор, где меня уже заждался Зверь. По дороге размышляла о том, что будет со мной в человеческой стране. Люди любят деньги. Это я уже поняла. Немного золота или серебра – и они станут называть леди хоть орку, хоть ятуна, хоть самого морта лысого. Среди орков больше всего ценится умение хорошо охотиться и воевать. Или владение каким-нибудь мастерством. Например, старый Гунвальд, делающий лучшие луки, – один из самых уважаемых членов племени. А здесь любого оценивают по количеству монет. Интересно, что такого люди находят в золоте? Ведь мягкий же металл! Меньше всего ценятся медные деньги – риттоны. По-моему, это несправедливо. Медь обладает гораздо большим количеством полезных свойств. Ну да, как говорится, не ходи в чужое племя со своими законами. Нужно лишь сделать так, чтобы у меня водилось достаточно монет. И тогда все будет в порядке.
Добравшись до постоялого двора, я тут же пошла за конем. Зверь смотрел укоризненно, словно говоря: «На кого ж ты меня оставила?» Я вывела его и, держа в поводу, зашагала к пансиону тетушки Хильды. Там действительно имелась удобная конюшня. Поручив жеребца заботам конюха, прошла в дом. Меня встретила хозяйка и с поклонами проводила в комнату, а сама убежала хлопотать с обедом. Я осмотрелась. Не знаю, хорошо это жилье или плохо. Вроде бы здесь было чище, чем на постоялом дворе, а комната просторней и светлее. И больше ненужных вещей, которым люди придают значение. Широкая кровать с двумя подушками, стол, скамейки. Или как они называются? На окне болтались розовые тряпки, такие же зачем-то висели на стене. На полу лежал ковер. Но больше всего меня удивила стоящая посреди комнаты огромная бочка, полная горячей воды. Она-то что здесь делает? В дверь постучали, и в комнату вошла девушка с большим кувшином в руке. Она присела передо мной в нелепом поклоне.
– Хозяйка прислала меня помочь вам, леди.
– Помочь? – Я даже немного растерялась.
– Да… совершить омовение. Ведь вы с дороги. Сейчас я принесу мыло и полотенца.
Девушка вышла. Так вот для чего эта бочка! До чего же изнежены люди! Мы купаемся в озере, даже летом его вода почти ледяная. А зимой не до омовений. Мы даже спим, не раздеваясь. Что ж, меня сюда никто не звал. А раз собралась жить среди людей, надо привыкать к их правилам. Только вот как надо совершать это самое омовение? Выручила подоспевшая служанка. Она принесла какие-то маленькие посудинки и большие куски мягкой толстой ткани.
– Помочь вам раздеться, леди?
– Я сама.
Скинув одежду, я погрузилась в горячую воду, в которую служанка вылила какую-то тягучую жидкость. Напрасно она это сделала. Запахло цветами, и я тут же принялась чихать. Надо отдать должное девушке: возможно, она и считала странную постоялицу дикаркой, но, получив серебряную монетку, старалась вовсю.
– Какие у леди прекрасные волосы, – щебетала она, намывая мою несчастную голову. – Такие густые, черные, длинные. Если их поднять и завить, выйдет очень красивая прическа.
Представив себя с таким же, как у здешних женщин, сооружением на голове, я фыркнула, о чем тут же пожалела. В нос попала пена, что вызвало новый приступ чихания. Между тем служанка наконец оставила в покое мои волосы и принялась за тело.
– К вашей оливковой коже, леди, очень пойдет платье сиреневого цвета, – говорила она, натирая меня чем-то жестким и колючим.
С платьем она, конечно, погорячилась, а вот новые штаны и рубаху придется купить. Только в какой же лавке я найду одежду на свой рост?
Наконец омовение завершилось. Закутав меня в полотенца – тоже новое слово, – девушка подала мне гребенки.
– Зеркало здесь, леди. – Она раздернула розовые тряпки на стене, обнажив большое, во весь рост, отражающее стекло.
– А зачем оно закрыто тканью? – искренне заинтересовалась я.
– Как, леди не знает? – Служанка испуганно округлила глаза и таинственно прошептала: – Говорят, в зеркалах живет Лак’ха. И если долго смотреть в глаза своему отражению, можно увидеть судьбу. Особенно опасно поворачиваться к зеркалам спиной, богиня может обидеться. Поэтому и принято закрывать зеркало занавесками.
Я недоверчиво хмыкнула. Делать больше нечего Лак’хе, как пялиться из зеркала на кого попало.
– Я расчешусь сама, можешь идти.
Девушка вручила мне два гребня и вышла. Я подошла к зеркалу. Вот еще одно бесполезное человеческое изобретение. Некоторые наши мужчины, желая порадовать жен, привозили из людских земель маленькие кусочки отражающего стекла. Я никогда в них не смотрелась. Какой смысл бесцельно любоваться на себя? Но сейчас мне неожиданно стало интересно. Захотелось понять, как я выгляжу в глазах людей. Я уставилась на свое отражение. Да… конечно, я резко отличаюсь от окружающих. В общем-то понятно, почему на меня так реагируют. Смоляные, как грива Зверя, волосы, черные, недобро поблескивающие глаза, густые брови, прямой нос, высокие скулы. Если улыбнуться, то из-под верхней губы будут видны острые белые клыки. Кожа… как сказала девчонка? Оливковая? Не знаю, что это значит. Но почему орков называют зелеными? Зеленые листья на деревьях, трава под ногами. А моя кожа просто очень смуглая, с зеленоватым отливом. Тело, хм, почти как у человеческой женщины, только вот самая высокая из них вряд ли достанет мне до плеча. И еще у них нет таких мышц, как у меня. А так…
Вдруг я ощутила, что не могу оторвать глаз от своего отражения. Не то чтобы оно мне очень нравилось, но сверкающее стекло притягивало взгляд, завораживало, не отпускало. Я внимательно вглядывалась в его глубины, и постепенно мое лицо в зеркале бледнело, растворялось, подергивалось туманом, из которого появилась движущаяся картинка. Всадница в блестящем доспехе, на гнедом коне, стремительно неслась ко мне из странного зеркального мира. За нею скакал целый отряд… нет, войско. Огромное, бесконечное, могучее. В странном безмолвии оно летело в мою сторону. Женщина приблизилась настолько, что я могла разглядеть ее черные глаза и зеленоватую кожу. Это была я. Во главе человеческого войска. Неужели служанка права и Лак’ха действительно являет в зеркале свой лик, указывая нашу судьбу? Мне захотелось отойти от серебристого стекла, не испытывать всесильную богиню, но ноги перестали слушаться. Так я и стояла, в странном оцепенении, глядя на новую себя.
Вдруг сквозь эту картину проступили два бледных зеленых пятна. Они становились все ярче, приобретали блеск, и наконец я поняла, что смотрю в чьи-то глаза. Сияющие, ярко-зеленые, они не могли принадлежать ни человеку, ни тем более орку. Это были глаза эльфа. И в них читалось изумление, смешанное с ужасом. Мне и самой стало жутко. Я никогда не испытывала подобного чувства. Всадница исчезла, и я осталась наедине с чужим взглядом. Не знаю, сколько прошло времени, когда я сумела поднять онемевшие, словно неживые, руки и прикрыть лицо ладонями. Когда рискнула снова взглянуть в зеркало, увидела только свое отражение. Тело снова начало меня слушаться. С хриплым стоном, в котором сама не узнала бы собственный голос, я поспешно задернула розовую занавеску и рухнула на кровать. Что это было? Вправду мое будущее, показанное великой богиней? Видение? Чье-то колдовство? А может, померещилось с голоду? Так или иначе, а я больше в зеркало смотреться не стану! Всегда подозревала, что эта штука до добра не доведет!
