Яхор отвлек Изабеллу каким-то вопросом, увел за собой. Мальчик всегда так делал, когда жил у них в доме - позволял супругам побыть вдвоём. Милый такой. Вроде бы Вики должно быть стыдно, но стыдно не было. Опираясь на предложенную мужем руку, она поднимается по лестнице так степенно и медленно, словно и в самом деле намеревается лечь в постель только для того, чтобы выспаться. Степенность длится недолго. Стоит только им свернуть в коридор, как муж впечатывает ее в стену, накрывает губами ее рот, толкаясь в него языком и рывком задирает юбку.
- А до спальни не дотерпеть? - шипит Виктория, вырываясь и пытаясь его оттолкнуть.
- Нет, - честно признается Аяз, ощупывая ее ноги.
Со вздохом понимает, что все не просто: Вики явно утеплилась. Под юбкой ещё одна юбка, стеганная, плотные чулки и панталоны до колен. Ладно - тем интереснее будет ее раздевать. Пришлось опустить юбки обратно и, схватив ее за руку, потащить за собой по коридору. Вики хохотала, едва перебирая ногами и путаясь в длинном подоле. В конце концов он все же подхватил ее на руки, закинул на плечо и затащил в спальню.
- Мне надо помыться, - запротестовала Вики, когда Аяз принялся целовать ее шею. - Аяз, я с поезда сразу на поезд. Быстрее к тебе. Хорошо, что Макс сообразил взять билеты. Но я потная и вонючая, честно. И на самом деле умираю от усталости.
- Я сам тебя вымою, - тут же кивает мужчина. - И не спорь.
А она и не спорила, позволяя сильным и таким родным рукам снять с нее платье и теплое белье, а потом поставить в ванну.
- Волосы тебе помыть? - деловито спрашивает муж, и Вики мотает головой. Потом. Завтра. К бесу волосы.
Не выдерживает, обвивает его шею руками, затягивая к себе в ванну. Он смеётся, но послушно забирается к ней, быстро раздеваясь. Виктория проводит мокрыми руками вниз по его груди и животу, замечая, что он явно похудел. Ее охватывает порыв нежности, она прижимается к его плечу губами, облизывает его, кусает... Слышит сдавленное ругательство. Сильные руки быстро разворачивают ее лицом к стене, мнут её зад, скользят по животу между ног, явно проверяя, готова ли она принять... Принять горячий твёрдый член, что в следующее мгновение с силой толкается в ее лоно. Аяз на миг замирает, а потом начинает двигаться быстро и резко, крепко обхватывая ее одной рукой за талию, а другой настойчиво лаская бусину клитора. Знает, что надолго его не хватит, слишком давно они расстались, слишком сильно нетерпение, поэтому, стиснув зубы и тяжело дыша, дожидается, когда она всхлипнет и запульсирует внутри, и только потом несколькими длинными глубокими рывками позволяет себе достичь вершины наслаждения.
Вода из ванны расплескалась. Вики устало оседает, но на губах у нее блаженная улыбка. Аяз вытирает ее полотенцем, относит в постель и крепкими пальцами разминает ее тело: плечи, спину, поясницу. Резерв полон, настроение отменное, он едва не мурлычет, проверяя здоровье супруги. Синяк на плече - откуда? Суставы на руках не в порядке и пальцы опухли - надо подлечить. Оборотень ведь, у них это возрастное. Он помнит, что Вики уже не девчонка, но изменения в ней принимает даже с удовольствием. Да, бедра не такие стройные и грудь не слишком упруга, складочки на боках и животик имеется, но это его любимая женщина, такая нужная, такая родная. Как он мог вообще думать, что можно переспать с другой? Глупость какая, мерзость. Он прижимает спящую уже жену к себе, размещая её голову у себя на плече, гладит плечи и руки, вдыхает запах ее волос. Вообще-то он бы сейчас не отказался от продолжения любовных игр, но она и без того измучена. Пусть поспит. Он ведь не животное, чтобы думать только об одном. А отвары все же надо попить, потому что он же теперь жену затрахает до полусмерти. Но сначала пусть выспится, конечно.
Вики проснулась от того, что горячие губы целовали ее живот, спускаясь вниз, туда, где кожа такая нежная, такая чувствительная. Дыхание Аяза обжигало, язык, нырнувший между влажными складочками, начал сводить с ума. Увидев, что она проснулась, муж приподнял и широко развел её ноги, уже не осторожничая. Припал ртом к промежности, лаская, дразня, втягивая губами клитор. Вики застонала, вся дрожа, пятки скользили по простыням, ноги подгибались. А он стиснул руками ее ягодицы, раздвигая и проникая пальцами в анус, растягивая его. Бедра у Виктории дрожали и дергались, она закусила ладонь, чтобы сдержать крик, застыла, ощущая приближение волны... И тут же разочаровано выдохнула, когда его губы исчезли.
- Собака степная, - буркнула она недовольно.
Он фыркнул мягко, поворачиваясь на бок и закидывая ее ноги на себя, вошёл в нее спокойно и плавно, ощущая, как она дернулась, нетерпеливо вскидывая бедра.
- Нет, лапушка, - шепнул он. - Быстро не будет.
Его вдруг охватила хмельная злость. Понимал, что она не виновата ни в чем, но хотелось наказать её за собственную слабость. Почему ему так плохо без неё - причём на всех уровнях? Почему он завязал всю свою жизнь на ней? Разве он не мужчина? Разве не должен быть самодостаточным? Вон отец его научился жить с половиной сердца. Отчего же он, Аяз, первенец хана, не смог? Разве плоха была бы его жизнь без Виктории? Ну не стал бы он целителем. Ерунда. Стал бы архитектором. Всю Степь бы городами застроил. Все женщины его бы были. А теперь вот - одна она ему нужна. И без неё - хоть умирай, до того плохо. Зато с ней - чистый, незамутненный кайф. С ней - лучше и представить нельзя. Он медленно, размеренно двигался, понимая, что и Вики полностью доверилась ему - и сейчас, и в жизни. А ведь она тоже могла не знать его. Стать любовницей короля, фавориткой. Родить Эстебану детей, других детей, не таких дурных, как Раиль и Лили. Быть придворной дамой, живущей в особняке на улице Трех Ветров, негласной королевой Галлии. А вместо этого - шаталась с ним, зачастую мерзким и упрямым, по разным странам, терпела запахи крови и гноя, кормила его, вечно голодного, выслушивала потоки глупостей - он ведь порой бывал невероятно болтлив. И всегда смотрела на него восхищенными глазами, и от ее взгляда у него на сердце теплело.
- Никуда тебя больше не отпущу, - шептал он, притягивая ее к себе и влюбленно, как в юности, заглядывая в родное лицо. - Душа моя, сердце моё...
Виктория изумленно расширила глаза - ее муж был не слишком склонен к сентиментальности. Более того, это ей совершенно не понравилось, он показался ей слишком потерянным, слишком уязвимым.
- Ты разбудил меня среди ночи, чтобы признаться в вечной любви? - вскинула бровь она. - Так мог бы и до утра подождать.
- Нет, я просто хотел тебя трахнуть, - хмыкнул Аяз, оживая. - Я вообще-то тут без резерва сидел и без секса... почти три недели.
- Ой-ой, как будто у меня секс был, - надула губы Вики. - Ну ладно, я спать буду... ты разбуди меня... когда надумаешь перейти к более активным действиям.
Она откинулась на постели, закрывая глаза, прекрасно зная, что подобное оскорбление не сойдёт ей с рук, но никак не ожидала, что он прищурится так, что и без того узкие глаза станут как щелки, и оттолкнет ее в сторону. Она села на постели, не понимая и лихорадочно подыскивая слова извинений, поглядела на него растерянно и жалобно, а он неожиданно вытащил из-под кровати кнут, обмотал вокруг руки и щёлкнул им в воздухе.
- К активным действиям, говоришь, - нехорошо усмехнулся он. - Кто-то забыл, с кем разговаривает. Правильная степная жена не должна возражать мужу.
- Так я и не возражаю, - заверила его Вики, облизывая пересохшие губы.
- Да? Я не заметил особой покорности.
Он приподнял рукояткой кнута ее подбородок, с удовольствием замечая и прерывистое дыхание, и румянец на щеках, и продолжил:
- Волосы завяжи. Встань. На колени возле кровати. И подушку не забудь, - увидел, что Вики положила подушку на край постели, явно намереваясь уткнуться в нее лицом, и улыбнулся краешком губ. - Вообще-то я имел в виду - на пол. Но так тоже можно. Руки на кровать.
Оглядел белую спину и призывно отставленный зад, фыркнул и взмахнул запястьем. Кнут послушно щелкнул и ласково прикоснулся к ягодицам женщины, оставляя розовую полосу. Вики дернулась, всхлипнув. Следующий удар лег на другой стороне ее попки, а больше он не стал ее мучить, потому что куда интереснее послать кнут вперёд так, чтобы он обвился вокруг ее талии, дернул к себе, надавить на плечи, заставляя прогнуться и войти в нее рывком. Вики все же уткнулась в подушку, заглушая стоны. Сам факт того, что он взял этот бесов кнут, сводила ее с ума. Ей будто снова было двадцать пять, когда они смело давали ход самой странной, самой извращенной фантазии. Он рычал ей в затылок, покусывал плечи, а она только и могла, что прогибаться и скулить от сладких судорог, раз за разом скручивающих ее тело.
