— Это я — сказал Никки. — Ты пахнешь львом — Он приложил руку к моему лицу, чтобы я почувствовала слабый запах льва на его коже, привлеченный к поверхности моей близостью. Моя львица зарычала и зашипела от этого запаха. Это тоже было неправильно; это должно было успокоить ее. Большой самец рядом с ней издал кашляющий рев — не тот, который, как мы все думаем, единственный рев голливудского льва, а более типичный кашель.
— Что бы ни случилось, моему льву это совсем не нравится — сказал Никки.
— Самец кашлянул, взревел — сказала я.
— У тебя внутри не может быть льва, Анита — сказал он.
— Львица хочет его.
— Я прямо здесь — сказал Никки.
Я почувствовала, как моя голова качается, когда я смотрела в янтарные глаза львицы. — Ты моя невеста; ты не можешь быть моим львом зова; не можешь быть и тем, и другим.
— Я знаю это.
Я смотрела в ее янтарные глаза, пока не упала в них, почти как в глаза вампира; так много невозможного. Я позволила себе упасть, позволила прислониться своим лбом к ее так, как домашняя кошка ударяет головой. Я чувствовала мех ее морды под моей рукой; на секунду это было более реально, чем стена, о которую я опиралась. Она и я на мгновение прислонились друг к другу, и я знала, что она пытается мне сказать.
Она исчезла во тьме, как дым, и я знала, что большой самец уйдет с ней, потому что он был не таким реальным, как она; он был не таким реальным, как другие движущиеся, как густые тени в темноте: леопард, волк, крыса, гиена и радуга тигров. По какой-то причине львица была самой настоящей из них. Я не знала, согласились ли они на это между собой, или она была такой сильной. Это было из-за ее потребности, которая была сильнее их. Она была внутри меня дольше, чем крыса или гиена, и они были единственными, у кого не было приятеля снаружи меня. Львица искала льва зова.
Я открыла глаза, совершенно спокойная, и рассказала Мике, Никки и всем остальным в коридоре, что случилось.
— Может ли она это сделать? Я имею в виду львицу? Может ли она создать самца… партнера внутри Аниты? — Спросил Натаниэль.
— Нет — сказал Никки.
— Ты почувствовал запах второго льва на ее коже? — Спросил Мика.
— Нет, только ее львицу.
— Это все, чем я могла пахнуть, потому что самец не был настоящим.
— Ее львица сильнее, чем обычно, потому что Анита сильнее, чем обычно — сказала Родина.
— Раньше такого никогда не было — сказала я.
— Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь мог сделать это, — сказал Мика.
— Наша старая королева могла вызывать всех кошачьей ликантропии — сказала Родина.
— У Моровен были тюлени как животное ее зова — сказала я.
— Она была миледи, а не нашей темной королевой.
— Моя сестра хочет сказать Мать Всей Тьмы — сказал Ру.
— Какое это имеет отношение ко всему этому? — спросила я.
Брэм сказал — Я думаю, она имеет в виду, что твои кошачьи формы, возможно, получили заряд силы от того, что ты убила темную мать.
— Я убила ее пару лет назад; ничего подобного тогда не было.
— Но ты убила Моровен всего несколько месяцев назад, меньше года — сказала Родина.
— Я не думала, что получила какую-то силу от этого; Я имею в виду, что даже не я убила ее.
— Моровен верила, что когда ты убила Мать Всей Тьмы, ее сила рассеялась, разыскивая вампиров, подходящих для каждой силы. Она думала, что получила всю власть, кроме той, что досталось старому члену совета, Любовнику смерти и тебе. Ты убила его, и его сила досталась тебе, поэтому она собиралась убить тебя и получить всю силу.
— Я помню, как она произносила свою злодейскую речь и объясняла все это, пока я была прикована цепью — сказала я, нахмурившись.
— Что, если сумасшедшая сука была права? Что, если, когда она умерла, ты действительно получила больше силы от нашей темной и злой королевы?
Я покачал головой. — Я не чувствовала себя по-другому, а я чувствовала себя по-другому, когда умерла Мать и Любовник смерти.
— Ты использовала некромантию, чтобы контролировать тысячи призраков. Ты бы почувствовала прилив большей силы во всем этом? — спросила она.
Это был хороший вопрос, умный вопрос. Именно такое мышление заставило нас оставить их обоих. Я посмотрела на Мику и Никки, которые все еще стояли ближе всего ко мне в коридоре. — Что вы думаете?
— Я думаю, это то, что мы должны обсудить с Жан-Клодом — сказал Мика.
— Да — сказал Никки.
— Вы говорите, что львица Аниты создала в ней настоящего самца-льва? — Спросил Натаниэль.
— Нет, — сказала Родина, — я думаю, что львица создала мысль или сообщение для Аниты.
Я кивнула. — Она хочет приятеля. Она хочет, чтобы я нашла льва-самца, который будет моим зверем. Она устала ждать, или нуждается в поддержке, или что-то в этом роде.
— Я почувствовал это, когда самец заревел в Аните. Я почувствовал это почти как удар — сказал Никки.
— Это типично, когда на тебя ревет другой лев? — Спросил Мика.
— Нет, я Рекс нашего прайда; ни у кого нет такой силы здесь.
— У Аниты есть — сказала Родина.
— Не так, она делает не как лев, — сказал Никки.
— Но она не просто оборотень, — сказал Ру. — Она наша злая королева возрожденная или перевоплощенная.
Родина кивнула. — У нашей злой королевы было достаточно силы, чтобы призвать любых кошек, больших или маленьких.
— Я действительно хочу, чтобы вы перестали говорить злая королева каждый раз и говорили просто королева.
Родина одарила меня улыбкой, которая была отчасти радостной и отчасти злой, той улыбкой, которая была у ее брата на лице, когда он поил меня кровью Домино. Я боролась изо всех сил, чтобы не задрожать, но потерпела неудачу. Она знала, что пугает меня. Она наслаждалась этим.
— Но, Анита, — сказала она сладким голосом, — мы не хотим справедливой королевы, чтобы просто следовать за ней. Мы, Арлекин, хотим вернуть нашу чертову королеву зла.
— Тогда я не та девушка.
— О, Анита, не скромничай. Я видела, как ты выпила жизнь одного из Селки, пока он не превратился в сухую кричащую шелуху. Это не белая магия, моя королева.
— У меня не было других вариантов, чтобы спасти наши жизни — сказала я.
— И ты была достаточно безжалостна, чтобы использовать черную магию.
— Это не черная магия — сказала я.
— Ну, это точно, как и ад не белый.
— Это экстрасенсорные способности, а не магия.
— Скажи помидор или томат; но это все еще красный, мягкий овощ.
— На самом деле, это ягода — сказал Брэм.
Мы все посмотрели на него.
Он выглядел более близко к смущенному, чем я когда-либо видела его. — Ну, это ягода.
— Хорошо — сказала я.
Родина засмеялась. — Ягоды или овощи, это все еще темная магия, и ты — первый полноценный некромант за тысячи лет, Анита. На YouTube есть видео о том, как ты подняла армию зомби в Колорадо.
— Любовник смерти собрал армию нежити. Я должна была что-то сделать, чтобы они больше не убивали людей.
— Твои мотивы были хорошими — сказала Родина.
— Ты спасла сотни жизней, Анита — сказал Мика.
— Я не сомневаюсь в этом — сказала Родина.
— Тогда в чем твоя проблема? — спросила я.
Она снова улыбнулась этой счастливо-злобной улыбкой. — У меня нет проблем с тем фактом, что ты — злая королева в этой истории; это у тебя есть проблема с этим.
— Анита не зло, — сказал Мика.
Родина пожала плечами. — Некромант, суккуб, может питаться гневом и высасывать жизненную силу прямо из кого-то. Что в этом списке делает ее не нашей злой королевой?
— Она не пользуется своей силой только для того, чтобы причинить нам боль, — сказал Ру мягким голосом.
Родина оглянулась на своего брата.
Он выглядел неловко, как будто что-то на ее лице не порадовало его, но он заговорил перед лицом неодобрения своей сестры. — Не сила делает кого-то злым; а то, что они делают с этой силой.
— Хорошая мысль, брат, но ты знаешь, что говорится о развращении власти.
— Да, но я был не так счастлив с нашей старой королевой, как ты и Родриго. Она была мелочной, вспыльчивой, безумной и имела достаточно силы, чтобы разрушить мир. Мы все ее боялись, даже ты.
