могилы, затем отпели принца и его воинов той же молитвой, которой я день за днём в Терравине оплакивала Микаэля. Выходит, напрасно, раз он жив?
Мои ногти впились в ладони. На кого злиться, на богов, Лию, на самого Микаэля? Или на то, что когда-то я была уважаема при дворе, а теперь беглянкой прячусь в тени за деревом? Боюсь показать лицо, выйти к могиле и обратиться к богам? Никогда не думала, что паду так низко.
Панихида закончилась, первых дочерей отпустили к семьям, и толпа стала неспешно расходиться. Я выискивала лицо тётушки, хоть и глупо было надеяться, что она бросит королеву в скорби и явится сюда. Брина с Реганом я спрашивать о ней опасалась. Она держалась правил во всём и вбивала их мне с первого дня в цитадели. Подумать страшно, как она относится ко мне теперь: ведь я не просто нарушила привычный ход вещей, а содействовала измене!
Брин и Реган поговорили сначала с одной, потом с другой вдовой в трауре и, наконец, двинулись в нашу сторону. Шагали осторожно: пусть нас и дальше считают скорбящими.
Подойдя, оба вопросительно глянули на Берди.
— Не волнуйтесь, Берди можно доверять, — поспешила заверить я. — Она любит Лию не меньше нас и хочет помочь.
— А тайны она хранить умеет? — Реган продолжал смотреть с подозрением.
— Как никто другой, — ответила Гвинет.
Берди искоса прищурилась на Регана.
— А вам-то самим доверять можно?
В ответ он слегка поклонился с усталой улыбкой.
— Извините меня. Последние дни выдались трудными.
— Понимаю. — Берди сочувственно кивнула. — Соболезную вам. Лия так тепло отзывалась о вашем брате.
Брин нервно сглотнул, Реган закивал в ответ. Без брата и сестры оба казались опустошёнными
— Вы говорили с родителями о Лие? — продолжила я.
— Не успели, — пояснил Брин. — Сначала пришла весть о Вальтере, затем слёг отец. Мать убита горем, из покоев выходит только к нему, но лекари говорят, она ничем не поможет и только тревожит его понапрасну.
На вопрос Берди о состоянии короля Брин ответил, что всё как прежде: слаб, но держится. По словам лекарей, сдало сердце. Он поправится, нужен лишь покой.
— Вы, кажется, хотели что-то рассказать? — напомнила Гвинет.
Вздохнув, Брин откинул со лба тёмные волосы.
— Солдат, который принёс весть об измене Лии, умер.
— Почему? Говорили, он не был ранен, — изумилась я. — Только измучен дорогой. Как же так?
— Не знаем. Сами забросали лекарей вопросами. Твердят, что, скорее всего, приступ случился от обезвоживания, — ответил Реган.
— Обезвоживания? — смутилась Гвинет. — Он же через десяток ручьёв и рек переправлялся.
— Вот именно, — кивнул Реган. — А перед смертью его успел допросить один только канцлер.
— Думаете, власти скрывают, о чём рассказал солдат? — нахмурилась Берди.
— Или, пуще того, к смерти гонца руку приложили? — добавила Гвинет.
Реган поскрёб щёку. Его взгляд омрачился беспокойством.
— Мы этого не говорили. Просто события летят так быстро, а ответов у нас нет. Будьте осторожнее, пока мы не вернёмся.
— Откуда?
— Об этом мы и хотели сказать. На той неделе нас посылают в Град Священных Таинств. Оттуда мой отряд направится в Гитос, а Брина в — Кортенай. По пути будем останавливаться в больших городах.
— Вы оба уезжаете?! — воскликнула я, на что Гвинет остерегающе кашлянула. Я понизила голос: — Вам позволят покинуть Сивику? Вальтер мёртв, король так слаб. Ты — прямой наследник трона, Брин следующий в линии. По правилам, один из вас всегда должен…
— Настали трудные времена, Паулина. — Брин взял меня за руки. — Морриган шатается. Малые королевства увидели, что между нами и Дальбреком пробежала чёрная кошка. Наследный принц, а вместе с ним и цвет знати, убиты. Отец болен, сестра, как считают, спуталась с врагами. Начальник стражи говорит, не время забиваться в угол, надо показать силу и решительность. Министры посчитали, так будет лучше. Мы с Реганом противились, но отец одобрил их решение.
— Вы с ним говорили? — удивилась Берди.
Братья переглянулись. Что-то недосказанное промелькнуло между ними.
— Да, — ответил Реган. — На вопрос о приказе он кивнул.
— Король ведь болен! — оторопела Гвинет. — Себя не помнит… а случись худшее, престол опустеет!
— Лекари уверяют, нам можно ехать. Да и начальник стражи говорит, никто не воодушевит войска лучше, чем королевские сыновья. И соседние королевства пускай смотрят.
На лицах братьев смешивались противоречивые чувства. Воодушевить войска — не главная цель.
— Вы едете доказать, что сами ещё верны короне, — догадалась я.
— Разлад в семье прочит страх и анархию. Это сейчас нам нужно меньше всего.
И верно, зёрна страха уже дали ростки. Миссия в самом деле имела смысл, но всё равно казалась неправильной. Я заметила опасение в их глазах.
— Вы же по-прежнему уверены в Лие?
— Не думай сомневаться, Паулина. — Взгляд Брина смягчился. — Мы знаем и любим сестру, можешь нам поверить.
В его тоне проскользнуло что-то странное. Гвинет тоже заметила и глянула с подозрением.
— Вы что-то недоговариваете.
— Нет, — отрезал Реган. — Всё так и есть. — Он посмотрел на мой живот, едва скрытый свободным плащом. — Обещайте, что затаитесь. К цитадели и шагу не ступите. Мы вернёмся, как только сможем.
Мы с Гвинет и Берди переглянулись и кивнули.
— Вот и славно, — заключил Брин. — Мы проводим вас до ворот.
Кладбище уже почти опустело, задержались только редкие скорбящие. Народ разошёлся по домам, чтобы готовиться к вечерним поминовениям. У памятника остался всего один юноша. Вооружённый, в полном доспехе, он застыл на коленях и склонил голову, всей позой выдавая смертельную душевную муку.
— Кто это? — поинтересовалась я.
— Андрес, сын вице-регента, — ответил Реган. — Единственный, кто остался из отряда Вальтера. Лежал в лазарете с горячкой, когда отряд уехал. С первого дня зажигает у памятника свечи. Вице-регент говорит, его сын мучается оттого, что не был с товарищами.
— Чтобы умереть?
Брин помотал головой:
— Чтобы дать остальным хоть шанс.
Глядя на него, все мы, наверное, гадали: изменил бы хоть что-то один солдат?
Когда братья скрылись из виду, я сказала Гвинет и Берди, что отлучусь и попросила подождать. Я очень хорошо понимала Андреса с его чувством вины. Знала, как мучительно вспоминать мгновения, когда всё могло пойти иначе. Когда Лия пропала, я ещё много недель подряд проживала то роковое утро: меня снова и снова волокли в заросли, и надо было выхватить у напавшего нож, отпихнуть, сделать хоть что-то! Тогда он пригрозил нам смертью, и я оцепенела от ужаса, но представься второй шанс, не струсила бы.
Когда я вернулась, Андрес ещё стоял у памятника. Возможно, получится убить двух зайцев и помочь нам обоим. Если он настолько любил свой
