«Пораа, смеертныый» — до чего же мерзкий голос! Подорвался с кровати так, что мой старшина в армии, прослезился бы. Блин, я вообще поспал хоть сколько-нибудь? — Едрить твою налево! Если так будить, то люди могут и не проснуться вовсе! Однако, сон как рукой сняло.
* * *
За окном была ночь, а комната слабо освещалась двумя горящими лампами. Не помню, чтобы зажигал их. Или они изначально горели? Хрен его знает. Осмотрел комнату. Дверь на засове, по углам пляшут тени о пламени ламп. Ну прям сцена из экранного хоррора, где главного героя не ждёт ничего хорошего. Немного успокоившись, я принялся вершить неописуемое. Извлёк огарки свечей и заранее припасённый кусок угля, подобранный ещё по пути от Хита.
— Да-а, это самая большая «дичь», которую когда-либо мне доводилось творить сознательно, — пробормотал я, скорее для собственного успокоения, чем констатации факта.
Для меня, человека эпохи технологий и инноваций, убеждённого атеиста-реалиста с рациональным складом ума, назвать происходящее иначе как «дичь», язык не поворачивался. Чем это ещё могло являться? Закрыв глаза, я вызвал образ той пентаграммы, отпечатавшийся оттиском печати в памяти, и принялся за дело. Минут через десять на полу красовалась «Сатанинская» звезда в идеально ровном круге (Никогда бы не подумал, что смогу так начертить, тем более углём, тем более на деревянном полу), в центре которой был изображён мудрёный символ.
Так, а дальше что? Надо было какое-нибудь пособие у Хита спросить. Типа методические рекомендации «Для начинающих Сатанистов». Свечи! Расставив их по вершинам звезды, зажёг. Уже несколько минут я тупо пялился в свой арт-андеграунд, в ожидании молний, всполохов пламени, грома и дьявольского хохота. Но ничего подобного не происходило. Как знал, что в фильмах ерунду одну показывают! Ну, и что дальше? Так, сейчас и огарки прогорят. Сплясать? Постучать в бубен? Так танцевать я не умею, да и бубна нет. Достав свой «инструмент» (Кхм, кинжал «Скорби» то есть), я сделал небольшой прокол на пальце, в очередной раз «восхитившись» реальностью ощущений.
В фильмах герои чуть ли не до кости режут свои ладони для подобных ритуалов. Я уже успел убедиться, что снимают и показывают нам одну шляпу. Нужна кровь? Да, пожалуйста! Не вены же вскрывать ради этого? Стоило капле крови коснуться пентаграммы, та тут же вспыхнула завораживающим ярко-голубым цветом. Я же внезапно вспомнил кучу трупов, обнаруженных при аналогичных обстоятельствах. Стало не по себе. Ох, и зря, чую, я в это всё ввязался.
Тьма по углам стала сгущаться, становясь всё плотнее и ближе, словно кто-то пустил густой, чёрный дым. Я подсел к пентаграмме, к свечам. Помогло это слабо, тьма уверенно надвигалась со всех сторон. Она была такой плотной, что пламя лампы у кровати пропало. Вдруг вспомнилось: «Доверяйте своим чувствам». Хм, прислушался к себе. Оказывается, чувства ничего не говорили, они просто орали на все голоса, чтобы я валил отсюда как можно быстрее и дальше! В то же время пришло понимание, что сей позорный акт будет бессмысленным и бесполезным. Я ощутил себя бараном, покорно и самостоятельно пришедшим на убой, ещё и с кинжалом в зубах.
Было ли мне страшно? Нет. Мне было кабздец, как страшно! Это был первобытный страх. Страх не самой темноты, а того, что может скрываться в ней, страх неизвестности. Тот самый, который испытывали далёкие предки, вздрагивая от молний в холодной пещере, не понимая природы этого явления. Тьма поглотила комнату полностью. Это произошло резко, будто лопнул мыльный пузырь. Пропали звуки, запахи, свет от ламп. Не было ничего, кроме тьмы и сидящего в ней одного жертвенного «барана».
Тишина начинала давить, стала подниматься вторая волна полноценной паники. И в этот момент комнату озарила яркая вспышка цвета. Голубой неон пентаграммы уже не казался таким приятным и восхищающим глаз. Это был чужой свет, не из этого мира. Всполохи и непрерывное движение, делали его «живым» и противоестественным. Не могу сказать, сколько длилась эта «дьявольская» иллюминация, время для меня замерло. А затем всё исчезло.
И тьма, и голубое свечение и сама пентаграмма. Словно и не было ничего. На полу продолжали гореть только свечи, доказывая, что это не было наваждением. Закончилось? Я наклонился вперёд и провёл рукой, где секунду назад сияла «Сатанинская звезда». Ничего, даже пятен крови не осталось. Может, действительно привиделось? Игры разума, лунатизм и всё такое.
— Тыы ждёшшь кого-то, смеертный? — говоривший, точнее, даже шипящий, стоял за моей спиной у двери.
Голос шёл из-под потолка, высота которого была тут не менее трёх метров. Значит, говорило со мной что-то жуткое и большое. Не ожидавший такого вопроса, да и вообще любого, тем более этим «голоском», я рванул туда, куда была направлена моя голова — в сторону кровати. Делать это мне пришлось из положения сидя. Тратой времени на подъём, решил пренебречь. Подумаешь, ерунда какая.
Исходя из заданных условий, передвигаться пришлось на руках, что при должной стимуляции оказалось не таким уж и сложным делом. Обезьяны, вон, как-то же справляются? Я же, вершина эволюции! Я всё могу. Со стороны, вероятно, это и выглядело забавно, но мне было не до смеха. Да, никогда бы не подумал, что способен так быстро двигаться таким способом.
Взрезавшись в кровать, я резко развернулся на руках, прижался к ней и только затем посмотрел в сторону двери. Колотившееся в груди сердце на миг замерло, когда увидел Это. У двери стояло нечто окутанное густым чёрным, как копоть дымом. Он струился вниз, растекался в разные стороны на полу и исчезал. На меня смотрело две пары глаз. Вырывающиеся из них тонкие длинные языки этого голубого пламени, заставляли кровь стынуть в жилах.
Вместо носа две узкие щели, расположенные по диагонали. Губы на широком рте отсутствовали, открывая «прекрасный» вид на одинаковые, белоснежно-белые, длинные и острые клыки. Такой «хлеборезкой» наверняка лом пополам перекусить можно. Остальные части тела скрывала клубящаяся тьма. И слава яйцам! Пасть приоткрылась и растянулась, обнажая ещё большее количество «бивней». Надеюсь, это улыбка, но жути она нагоняет ещё больше.
— К-кто… или что ты такое? — слова давались с трудом из-за пересохшего горла.
— Ри’Иссшах Раха’Асс, — произнесённое этим голосом название монашеского Ордена, звучало несколько иначе. Более «правильно», что ли.
— А можно как-то поразвёрнутей, — я начинал приходить в себя.
— Ри’Иссшах Раха’Асс, смеертный, — каждый раз, когда Это принималось шипеть на человеческом языке, спокойствие покидало меня.
— Прошу, а можно говорить иначе? А то это может затянуться.
— Каак смеешшь, смертный?! — последнее слово было произнесено вполне человеческим, но негромким, почти без эмоциональным голосом.
Тьма, клубившаяся вокруг существа, резко увеличилась в размерах, а затем схлопнулась. Передо мной осталась фигура с вполне человеческими очертаниями. Среднего роста, облачённая в иссиня-чёрный балахон. Глубоко накинутый капюшон полностью скрывал лицо и не скажу, что горел желанием его увидеть. Фигура прошла через комнату и села на стул у стола, пригласив жестом на соседний. Шагов, кстати, я не услышал. Сидеть на полу в присутствии гостей было явно дурным тоном, но сесть предпочёл на кровать. Чем дальше, тем комфортнее и спокойней. «Гость» повернул голову на догорающие на полу свечи.
— Ждёшь кого-то, смертный?
— С чего такой вывод? — опешил я.
— Свечи. Они горят на полу. В твоём мире так ждут женщин или мужчин, когда хотят совокупиться, разве нет?
— Вообще-то, я поджигал их для тебя.
— Чего? — голова фигуры резко повернулась в мою сторону, а по углам начала сгущаться тьма.
— Бля! — вырвалось у меня, когда пришло осознание прозвучавшего, — В том смысле, что элемент часть ритуала твоего же призыва! — скороговоркой выпалил я, вот это конфуз вышел, однако.
— Ты юродивый, что ли, смертный? — по интонации было непонятно, серьёзно «оно» спрашивало или нет.
