вас спрошу! И спрошу не один раз, будь уверен!
— Да кто ты такой? — Шуйский отвел взгляд и посмотрел на Сафронова.
Однако, ответил не Сафронов. Вместо него слово взял Годунов. Он вылез со своего места и тонко крикнул:
— Это царский сын Иван Фёдорович! Неужели не узнали, ваша милость?
Шуйский не убрал с ладони водяной шар, но зато его глаза распахнулись. Вот теперь он узнал меня. Узнал и понял, что дальше быковать не стоит. Он оглянулся на машину.
Оттуда вылезла девушка неземной красоты. Она словно сошла с подиума, где ей только что надели корону «Сударыня Россия» — самого престижного конкурса планеты. Лёгкий топик подчеркивал высокую грудь, шелковая юбка шаловливо оглаживала крутые бедра. На плоском животе ни грамма жира. Конская грива волос невероятной волной падала на плечи. А губы…
Вот сколько миров я посетил, в скольких постелях одержал любовные битвы, но чтобы такое сокровище просыпалось на руке, разметав шикарные кудри по подушке… Я невольно сглотнул.
Такое чудо я видел впервые! Эта девушка собрала в себе лучший генофонд этой планеты!
— Господин, может вы перестанете так отчаянно протирать глаза о спутницу господина Шуйского? — шепнул мне на ухо незримый Тычимба. — Иначе могут подумать что-то не то…
Во как, появился, когда не просят. В канализации от него ни весточки, ни слуха, а теперь, на улице взял и проявился. Слуга, называется…
От голоса Тычимбы я вздрогнул и перевёл взгляд на Шуйского, который покраснел, но не опустил руку с водяным шаром. Что же, его можно было понять — сейчас он выпендривался перед своей спутницей и не знал, как выпутаться из сложившейся ситуации. Склониться предо мной — означало признать себя виноватым, а вызвать на дуэль ведаря… Ну, это такое себе удовольствие. Даже если ты с детства обучался владению родовой магией, то вряд ли стоит выходить против того, кто сотни раз смотрел смерти в пустые глазницы и способен на всё, лишь бы выжить.
Против ведарей не выпускают людей даже на Арене Смерти. Только монстров…
— Мы перенесём наш разговор на более удобное время? — проговорил я лениво. — Или вы желаете продолжить беседу?
Ну, скажи же, что ты хочешь удовлетворения! Скажи и тогда я протащу твою холёную морду по асфальту прямо до ножек этой богини! Скажи же, чувырло!
— Как вам будет угодно, ваше величество, — чуть поклонился Шуйский, сразу же сбросив с руки водяной шар.
Шар разлетелся на сотни мелких брызг, намочив мои штаны.
— За это я тоже отдельно с вас спрошу, боярчик, — проговорил я с улыбкой. — И не стоит злиться, ведь Бездна рядом.
Да уж, теперь Бездна приблизилась донельзя близко. Даже в столице появились Омуты…
— Я всегда к вашим услугам, ваше величество, — чуть поклонился Шуйский, а потом направился к своей машине, даже не удостоив взглядом остальных.
Мне это не понравилось, поэтому я бросил ему вслед:
— Господин Шуйский, вы забыли заплатить за ущерб таксиста!
— Ой, вай-вай, нэ нада, тут чо? Тут царапына! — засуетился водитель.
Он как раз вылез и оглядывал повреждения своей «ласточки». Даже попытался приделать номер на повреждённый бампер.
Красавица в упор смотрела на меня, не сводя глаз. Она вроде бы была мне знакома, но… Когда я её мог видеть? Как давно? Не помню. Может быть, маленькими мы даже были знакомы, но потом… Потом ведарская выучка выбила из памяти все остальные ненужные воспоминания.
Шуйский оглянулся на меня, чуть дернул крыльями носа. Потом достал кошелёк, вытащил две пятисотенных купюры, скомкал их и швырнул к ногам водителя.
— Сдачи не надо! — цыкнул он и направился дальше.
— Сдачу получите позже, ваша милость, — едва слышно проговорил Сафронов.
Специально сказал негромко, чтобы уходящий не расслышал. Зато расслышал я и это заставило улыбнуться.
Шуйский сел в машину и унёсся прочь, увозя с собой обиду и самое прекрасное существо на свете…
«Ведарь не должен никому доверять — друг запросто может оказаться врагом, а любовь обчистит кошелёк»
Кодекс ведаря
В Сергиев Посад мы успели почти к отходу поезда. Таксист чуть ли не в ноги мне упал, когда я вытащил кошелёк:
— Чито вы, нэ нада! Тот боярин уже запалатил! Мне на ремонта многа. Так чито могу вас па дружбе!
Он даже попытался мне всучить пакет с курагой, уверял, что это родные прислали сушёные фрукты его сада:
— Кампот будит, ммм, валшибство! Сварите, напиётеся и будите живот гладить и Рахима добрым словом гаварить!
— Борис, ты же любишь добрые слова? Вот и бери пакет, — спихнул я новую ношу на плечи напарника.
— Но… — Борис растерянно посмотрел на нас.
— Чего «но»? Или ты хочешь огорчить уважаемого Рахима? Так он тебя и зарезать может!
— Да-да, а потом скажет, что так и было, — с серьёзным лицом подтвердил Сафронов.
Побледневший Годунов взял пакет. Блин, до чего же доверчивый! Ну да ничего — это моя маленькая месть за то, что он всю дорогу написывал по телефону. Явно докладывался своей благодетельнице о случившемся.
Сафронов тоже писал, но он вроде как ответственный за нас. В общем, не писал только я и таксист. Таксист был занят маневрированием на дороге, а мне просто некому было писать. Ведарскому Ковену было фиолетово на дальнейшую судьбу своего ученика, а я там особой дружбы ни с кем и не заводил.
— До свидания, уважаемый, — кивнул я водителю. — Спасибо за быструю поездку и за подарок тоже спасибо.
— Да? Это вам спасиба! Век не забуду! Ой, поезда фырчит! Ну, тогда всех благ, многоуважаемый, вам и вашим спутникам, — начал кланяться водитель.
Я подмигнул ему в ответ и поспешил к поезду. Не хватало, чтобы он снова ушёл без нас. Сафронов и Годунов поспешили за мной.
Пухленькая проводница средних лет удивлённо вскинула нарисованные бровки, но после предъявления Сафроновым удостоверения Службы Царской Охраны, она посторонилась со словами:
— А мы уж думали, что ваше купе будет пустовать.
— Вам не надо так думать — это всё в нашей компетенции, — канцелярским тоном проговорил Сафронов.
— Да-да, конечно, милости прошу, господа, — стушевалась проводница.
— Три чая нам принесите, когда тронемся, — скомандовал Сафронов безапелляционным тоном.
— И печенье, — попытался спародировать командирский голос Годунов.
Так себе пародия, честно говоря. Сразу видно, что его не обучали руководить. Ни стали в голосе, ни грозно нахмуренных бровей. Нужно будет при случае восполнить этот пробел.
— Всё будет исполнено. Как ваши милости пожелают, — поклонилась проводница, густо покраснев.
Мы вошли в вагон, нашли нужное купе, и я слегка обомлел от вида этого великолепия. Конечно, я
