— Знаешь, Влад, это так глупо, что может и удаться… — хмыкнул Ярополк. — Но тогда нам нельзя терять времени. Парнишка уже одной ногой за гранью. Ну-ка, посторонись…
Староста вынул засапожный нож и присел рядом с троллем.
Тролль очнулся, когда вся процедура по извлечению постороннего предмета, идентифицированного Ярополком, как правый клык матерого вепря никак не моложе десяти лет, была успешно завершена. Какое-то время великан бездумно хлопал глазами, наводя резкость после нокаута, а потом обижено простонал:
— Я жив… Ты — не убил… Убей…
— Да погоди ты убиваться, парень, — сунулся поперед меня староста, держа в руке самый большой мухомор, который только удалось обнаружить вблизи. — Разве ты ничего не чувствуешь?
Вообще-то субординацию надо соблюдать в любых условиях, но только совершенно бесчувственный чурбан, мог не дать человеку насладится законным триумфом. Особенно, после того, как он битый час провозился в заднице тролля. Причем, в самом буквальном смысле этого слова. Вынимая, промывая и штопая…
— Больно… — кратко резюмировал великан. — Не могу больше… Убей…
— Вот заладил, — возмутился Титыч, как всякий эскулап, недовольный, что его работу не оценили по достоинству и не бросились целовать руки, незаметно рассовывая по карманам халата конверты с благодарностью от счастливых родственников. — Ты внимательнее прислушайся…
Тролль честно замер на какое-то время, а потом неуверенно прогудел.
— Не дергает… Щиплет…
— Ясен пень, шесть швов, — с ноткой гордости за себя родного проворчал Титыч. — Держи, — протянул троллю мухомор.
— Зачем… — отвернул морду тот, пряча голодный блеск глаз. — Я хочу умереть… Стыдно…
— И чего же ты стыдишься? — я решил, что пора принять участие в завязавшейся беседе. — Того, что вепря раздавил?
Видимо, такая трактовка великану в голову не приходила.
— Держи мухомор, болезный, — опять вылез Титыч. — Прожуй не спеша. Скоро совсем отпустит.
Он и стоя был вровень с сидячим троллем. А вообще, если брать не по весу, а только исходя из объема, то из одного горного великана можно было изготовить пяток старост, да еще и на старостенка б осталось, чуток.
Глядя на этого Штепселя с Тарапунькой, я вспомнил давнюю хохму.
Во времена всеобщего дефицита, высокопоставленный чиновник достал кусок дорогой ткани на костюм и пошел с ним к портному. Тот измерил товарища и отказался шить. Объяснив, что на такую крупную фигуру материала маловато. А вслед — еще несколько мастеров выдали тот же вердикт. И когда чиновник уже совсем плюнул, знакомые посоветовали съездить в Одессу. Мол, там такие закройщики, что хоть чехол на авианосец спроворят. Поехал. Зашел в мастерскую. Портной его измерял и сказал приходить через два дня. В назначенный срок чиновник зашел в мастерскую и ему вынесли готовый костюм. Примерял — в сам раз… Чиновник удивился. Спрашивает: 'Как вам это удалось? Меня все уверяли, что на такую большую фигуру ткани не хватит'. 'Это вы у себя в столице большая фигура, — хмыкнул портной. — А в Одессе вы поц. Нате вам еще и шапочку из того же материала'.
Великан протянул лапу, взял гриб, принюхался, словно выискивал подвох. А может, так оно и было. И только после этого сунул мухомор в пасть.
— Глотать не спеши, — напомнил староста.
— Угу-мгу, — согласился тролль, старательно работая челюстями. Будто ему не гриб дали, а, по меньшей мере, березовое полено.
— Ты вот что скажи мне, парень, ты почему с занозой по лесу бегал, а не поспешил домой за помощью? И вообще — как тебя угораздило на секача десятилетнего усесться?
— Угу-гу-гу…
— Дай ты ему пожевать спокойно, — оттащил я чуток старосту. — А лучше сам объясни: с чего ты его все время парнем кличешь?
— Ну, так разве ж не видно: что не девка? — даже растерялся тот. — Ты чего, Влад?
Я открыл рот, объяснить, что интересуюсь возрастом тролля, а не полом, когда сообразил, что: во-первых, сам знаю ответ (уши еще и пухом не покрылись), а во-вторых, как близко был от провала собственной легенды. Рейнджер недоучка…
— Понимаешь, — надо было срочно спасать ситуацию, и я попытался на ходу слепить хоть чуть-чуть правдоподобную версию. — Мой отряд больше эльфами занимался… 'Попробуйте только не выдать мне всю инфу заблаговременно! Гррр!' Поэтому тролля…
— Ого! — с непритворным восхищением воскликнул Титыч, даже не дослушав новую версию.
'Слава, Богу, кажись, подфартило и опять в масть'.
— Так ты, Влад, оказывается не просто 'барс', а — 'пантера'. Наслышан, о ваших делах. Наслышан… А как же. 'Пантера'! То-то я гляжу: двигаешься как-то непривычно мягко, не легионерским шагом. Темнила…
'Ух, глазастенький ты наш! М-да… Ничего не скажешь, уел. Строевой я в своей прошлой службе и в самом деле, особо не заморачивался, все больше короткими перебежками увлекаясь'
— Слушай, — не на шутку разошелся староста, аж глаза заблестели. — А расскажи: как вы у Звенящего ручья…
— Потом, — непререкаемым тоном остановил я Ярополка. — Не время здесь, да и не место для воспоминаний.
— Верно, верно, — с готовностью закивал тот. Похоже, авторитет мой только что взлетел в такие заоблачные высоты, что уже ничто не сможет уронить его обратно. — Ты хотел что-то спросить?
— Да… Как ты определяешь его возраст?
— Так по ушам… — пожал плечами староста.
— И что в них не так?
— А ты взгляни внимательнее. Видишь?
— Скажи, Титыч, — таинственным полушепотом поинтересовался я, одновременно выводя носком сапога нечто замысловатое. — Ты определишь, на глазок, чем АКМ от АК74 отличается?
— А… нет, — честно признался староста. — А…
— Вот и не выделывайся, — пресек я на корню попытку выяснить значения аббревиатуры. — Говори, по существу: что в ушах данного тролля позволяет занести его в юношеский разряд? Или ты думаешь: я твои познания проверяю?
— Ну, — чуть обиделся тот и ответил с едва заметной подковыркой. — Если тролли не научились брить уши, то ответ прямо перед тобой.
В общем-то, мне уже и так все объяснили, но разговор надо было довести до логического завершения. Странности запоминаются…
Тем временем тролль закончил с мухомором и выжидательно уставился на нас. Пришло время приступать к вербовке или дрессировке. В зависимости от наличия и размера IQ у великана.
* * *
— Полегчало? — поинтересовался я.
— Да…
Собственно, улучшения были видны и невооруженным взглядом. Серость кожи постепенно сменялась на естественный бурый окрас.
