— Ты все еще думаешь о своей художнице? — усмехнулась Виктория, поднимаясь с постели.
Француз попытался удержать ее. Тонкая талия на миг задержалась в его руках. Она ожидающе откинула голову, но любовник опять вернулся к мыслям о позоре. Это мгновенно охладило Викторию и, все же поднявшись с постели, она стояла обнаженная, смотря на него.
— Зачем ты выставил себя сегодня таким идиотом? — Повысила демоница голос. — Я не для того возводила тебя в фавор, что бы ты потом подшатывал мою репутацию! Что за смешная история с порезами на ногах? Да пусть она хоть без ног сюда приползет, но она обязана быть здесь на Представлении.
Сдерживая гнев, Виктория подошла к туалетному столику, собрала светлые кудрявые волосы и закинула их через левое плечо. Француз уже знал дальнейший сценарий событий. Он заворожено наблюдал, как она, держа в тонких пальцах серебряный нож, поигрывала им, расставив длинные ноги.
— А меня волнует другой вопрос, моя Королева, — Попытался он отвести разговор в другое русло. Потешить ее самолюбие. Может, она расслабится и не станет вымещать на нем свой гнев. — Что вам говорил этот Даниил?
Стараясь делать вид оскорбленного и бешено ревнующего любовника, француз даже ударил кулаком по кровати. Королева проглотила наживку. Она кокетливо надула губки.
— Мишель, дорогой, не хочешь же ты сказать, что ревнуешь меня? — Изумленно смотрела она на него своими широко раскрытыми наивными глазами. — Ты же знаешь, что я Королева и принадлежу своему народу.
— Я один хочу обладать тобой. — Прошипел француз, продолжая играть роль.
— Боюсь, что это слегка проблематично. — Она продолжила возиться со своими волосами, смотря на него. — Ты же не ревнуешь меня к смертным.
— Смертные — это пища, моя Королева. Ревновать к ним глупо.
О, если бы она только знала, как он хотел оторвать эту ее миленькую головку. Ревье едва себя сдерживал иногда. Если Королева умрет, не оформив с ним отношения, власть в свои руки загребет Совет. И тогда все планы рухнут.
— Мне нравится любоваться вашей гибкостью, грацией, Ваше Величество.
— А мне нравится, когда меня не подставляют, Мишель. — Сталь в ее голосе могла перерезать его горло. Она не собиралась отказываться от запланированного сценария.
Ревье незаметно дрогнул. Держать себя в руках! Остались считанные дни, и все поменяется. Когда он станет членом Высшего Совета, эта стерва уже не будет нужна ему. И тогда, он ее…
— Ты же понимаешь, Мишель, что без моей поддержки тебя выкинут прозябать на улице, где ты будешь жрать крыс?
Голос ее звучал равнодушно, но выражение голубых глаз было хищным. Ревье не любил, когда она так на него смотрела. Это могло значить только одно — Королева жаждет крови. Она вновь взяла в руки нож, резко кинула его в Мишеля, распоров вену на внутренней стороне его бедра. Ее черты лица исказились, клыки стали чуть длиннее. Мягко, как кошка она опустилась на кровать, заворожено смотря, как кровь стекает по ноге. Она прикоснулась губами к губам Ревье, смотря в его глаза, налитые кровью.
— Веди себя хорошо, ведь, это я вытащила тебя из забвения.
Она резко вытащила нож. Демоны не умирают ни от ранений, ни от потери крови, но они так же чувствуют боль. Серебро не убивает, но от него испытываешь очень неприятные ощущения, как скрип ногтями по меловой доске. Кровь стекала на красные атласные простыни. Королева испытывала экстаз, причиняя боль Ревье. Она смазала пальцем ручеек крови и облизала его неаккуратно, что бы кровь размазалась по подбородку.
— Скоро мы сможем пить кровь вервольфов, отрывать клочья от вампиров, разрывать на куски людей. — Шептала она. — Мне так нравиться, как люди нас представляют. — Шептала она, целуя француза в шею и кусая его кожу до крови. — О, ты же знаешь, как меня это возбуждает.
Ревье, собрав волю в кулак, стиснул зубы. Он очень плохо переносил боль после того, как его отправили отбывать наказание в пустыне. Одиночество и голод приносили ужасную физическую невыносимую боль, заставляющую кричать, питаясь собственной энергией. Ревье чуть с ума не сошел там. Но вытерпел. И теперь заставлял себя терпеть. Терпеть все, что она делает с ним. После ее зубов и губ раны оставалась рваными. И если бы Мишель был смертным, он не выдержал бы и получаса подобных королевских развлечений. Терпя, он думал о том, что сделает с ней, когда власть перейдет в его руки. Он заставит ее выпить отравленной крови человека. И, когда она станет жалкой смертной, он будет убивать ее медленно, наслаждаясь каждой секундой, каждым ее криком, каждой кровавой слезой. А потом он бросит ее изуродованное, некогда прекрасное тело на съедение ее любимой кошке.
03:33, церковь Пресвятой Богородицы, Прага
Даниил ожидал, сидя на той лавке у церкви, на которой еще вчера почти в это же самое время сидела Аня. Он почти чувствовал ее тепло. Но вместо нее, к величайшему сожалению, рядом сидел священник из Аргентины, отец Пабло.
— Я не могу вывести ее, Даниил. Ты хоть и друг мне, насколько это возможно между Воином и Демоном, но я не могу так рисковать жизнью Ани.
Даниил все еще был одет в дурацкий длинный плащ. Он опустил голову на руки, в отчаянии. Он понимал, что Пабло прав. Сможет ли он сдержаться и не впиться в нее после того, что почувствовал и узнал? Но увидеть Аню было практически жизненной необходимостью. В демоне боролись две личности. И если одна из них так и осталась демоном, то вторая никак не могла быть ангелом. Это противоестественно.
— Ты мне не доверяешь? — Спросил он отца, зная, что вопрос глупый. Демон сам себе не доверял в том, что касалось Ани.
— А с чего вдруг демону понадобилось смотреть на жертву Ревье дю Геклена? — Наигранно изумился Пабло. — Ты можешь отравить ее кровь, чтобы наконец-то убрать ненавистного щеголя с поля боя. Ты же работаешь на Высший Совет. И не смотри так на меня, я в курсе того, что у вас там твориться.
Даниил хмыкнул.
— Я смотрю, разведка у вас хорошо работает.
Пабло пожал плечами.
— Что до меня, то я, как священник и Воин Света, да и просто человек, обязан ее защитить. А тебе, зачем ее видеть?
Даниил за миг придумал тысячи причин. Но ни одна не казалась ему правдоподобной. Хотя и правда-то сама со стороны казалась ложью. Но демон решил рассказать правду. Любыми путями он должен увидеть Аню.
— Я люблю ее. — Слова вылетели так просто, что показались демону самой истиной. Ложь так легко не слетает с губ.
Пабло уставился на Даниила, раскрыв рот. Потом он начал тихо хихикать.
— Ты меня заикой оставишь, Даниил. Ей Богу, не морочь мне голову.
