— Если это все, что вы хотели сказать, давайте закончим этот разговор!
Принц тронул коня шпорой и подъехал ко мне совсем близко.
Его глаза серьезны.
— Отдайте мне Луизу, Грегори! Только я смогу ее защитить, когда с вами будет покончено.
— Зачем вам женщина, если вы любите мужчин?
Глаза принца сощурились.
— Для того, чтобы разнообразить любовные позиции, дорогой брат. Собираюсь осуществить любовь втроем…
Он нагнулся и зашептал мне почти на ухо, но нарочно громко:
— Я вхожу в любовника сзади, а он входит в женщину! Ощущения неземные…
Я был несколько ошеломлен описанной картиной.
Габриель ответила вместо меня.
— Поищите другие места для вашего грязного посоха, принц!
Несколько мгновений Габриель и Клермон мерились взглядами.
— Вы погибнете на костре, миледи, если отвергнете мою помощь! Вы — ведьма, и церковный суд после поражения Грегори первой возьмется за вас!
— Вначале нужно победить, дорогой принц!
— Тогда уже будет поздно! Рад знакомству! Если передумаете — вы знаете, где меня найти!
Принц поклонился и дал шпорами коню. Два всадника уносились к своему берегу в фонтанах брызг, летящих из-под копыт.
Мы смотрели вслед принцу пока он не скрылся из виду.
— Ему нужна не Луиза, а Лонгшир, моя дорогая.
— Между прочим — принц Франсуа Клермон в случае смерти Руперта — единственный потомок мужского пола короля Эдуарда.
— Я знаю, что они с Рупертом — кузены. Но то, что он единственный наследник?
— Ты не знал об этом? Повесь своего Фостера — он не докладывает тебе то, что следует!
ВСЕ В РУКАХ ЕГО…В ожидании подкреплений мои люди не бездельничали. Вокруг манора Хаттон вырыты многочисленные волчьи ямы. Сам манор превращен в крепость. Окна, направленные в сторону реки, заложены кирпичом — оставлены только бойницы.
Напротив брода насыпан вал и установлены бомбарды. Вдоль реки Мудди до самого Виллара несли службу конные патрули.
В моем лагере, конечно, знали о том, что армия короля Руперта превышает нашу почти в три раза. По утрам стали недосчитываться людей при перекличке — бежали в основном лонгширцы и честширцы. По артикулу за дезертирство предусмотрена смерть. Конные патрули горцев поймали почти всех беглецов, и их по приговору собранного суда офицеров провели через строй пик.
Солдаты, вооруженные пиками, встали в две шеренги лицом к лицу с пиками в руках. Осужденный, помолившись, должен пройти этим коридором смерти, получая с обеих сторон удары пик. Немногие вступили на этот путь сами. Почти всех беглецов пришлось заталкивать в этот коридор пик мечами и алебардами. Крики, мольбы о пощаде, слезы…
Я присутствовал при этой казни, и никто не был помилован. Для моих пехотинцев такая казнь была в диковинку. Солдат, воин, обычно убивает в пылу сражения, спасая свою жизнь или жизнь товарищей рядом. Среди бела дня колоть пикой бывшего товарища на глазах у всех — им было трудно. Поэтому осужденные умирали долго. Но никто не дошел до конца коридора пик.
Окровавленные, в многочисленных ранах, тела сбросили в яму у реки и забросали землей.
Больше дезертиров не было.
В левом крыле манора я занял весь второй этаж под свои апартаменты.
Грета забралась в гардероб хозяйки и нашла там тайник с украшениями, в основном из жемчуга и серебра.
Она принесла мне шкатулку и поставила на стол.
— Могу я что‑то взять себе?
Я в это время изучал карту юга королевства .
Глаза Греты блестели. Мольба и надежда…
Женщины как сороки любят все блестящее. Разве я могу ей отказать?
— Все твое, Грета, это трофей, твой трофей — распоряжайся им как желаешь!
— Благодарю вас, государь!
Она присела в почтительном поклоне, но губы расцвели улыбкой, смелой и открытой.
Я опять вернулся к карте.
Грета крутилась у зеркала в дальнем конце комнаты, меряя то одно, то другое украшение. Мне слышался то вздох, то приглушенный восторженный писк. Моя подруга явно в восторге, и теперь, насколько я понимаю женщин, ей необходима подруга, чтобы радость обладания ценностью была еще сильнее — нужна завидующая, но восхищающаяся подруга рядом.
Я подошел к Грете, когда она любовалась собой, надев на шею сразу три нитки жемчуга и вдев жемчужные серьги в уши.
— Вам нравится, Грегори?
Девочка разрумянилась, алели губы, сверкали глаза.
— Ты прелестна, моя радость…
Я обнял ее сзади и поцеловал в шею, а потом ее губы оказались рядом. От страстного, горячего поцелуя я тоже загорелся, разгораясь все более, как костер на ветру.
Украшения были позабыты. Я подхватил Грету на руки и отнес туда, где хотел ее видеть и ощущать — на широкую кровать под пышным балдахином…
— Я словно поднялась в небо… было так… так… замечательно… словно в раю… — Она шептала мне на ухо тесно прижавшись грудью, животом, бедрами ко мне с боку. Ее руки и ноги обвили меня. Объятия тесны и горячи. Грета как будто хотела оставить меня рядом навсегда, навечно.
А я думаю о сестре… О Сью… Ком стоит в горле, и слезы наворачиваются на глаза. Где ты, моя любовь?
Стук в дверь нарушил наше уединение.
Грета быстренько натянула на себя перинку.
— Кто там?
— Государь, это — Фостер! Важное известие!
— Войди!
Мой инспектор не скрывал удивления и радости на лице.
— Государь, умер король Руперт!
Я не поверил своим ушам.
— Не может быть?! Когда и как?
— Сегодня за обедом. Упал, выходя из‑за стола, и умер сразу же!
— Он разве был болен? Или это отравление?
— Все в руках господа…
Король Руперт умер. Умер мой противник, умер мой упорный враг…
Весть о смерти короля Руперта привез посланник от принца Клермона с предложением заключить перемирие.
НЕ ПУСКАЙ МЕНЯ…Я заключил перемирие, и на следующий день подошли тевтонцы Фрусберга.
На обширном зеленом лугу тремя квадратами выстроились три полка пестрых вояк. Двенадцать тысяч опытных воинов, соскучившихся в дни мира, готовых резать глотки за мое золото кому угодно.
Развевались разноцветные полковые и ротные знамена.
Вместе с князем я объехал ряды наемников.
— Парни отборные, государь, не пожалеете ни об одном талере!
Князь представил мне оберстов. По возрасту они годили мне в отцы, эти тертые жизнью и войной мужчины в латах.
— Уважаемые сьерры! Рад приветствовать вас в рядах моей армии. Вчера было заключено перемирие, но война не завершена. Сегодня же всем будет выдано жалование на три месяца вперед, до осени. С божьей помощью и вашей я сломлю врагов, и к началу сезона штормов вы все сможете вернуться домой. А ваше жалование как оберстов будет удвоено!
