— Безумец… — скорее ощутил, нежели услышал я стон Ю. Прости, мой ки-рин! Тебе тоже суждено подчиниться. Я помню, что говорил Тигр. Прости — не могу поступить иначе! А игрушкой в чужих руках делаться не хочу!
— Обязательно донесу ваш ответ до слуха господина, — поклонился Аоса — ниже, чем прежде. — И передам его решение. Я могу идти?
— Да. Постойте! Почему вы… с ним?
Некоторое время юноша колебался, отвечать или нет, однако произнёс:
— Потому что, в отличие от вас, у меня не было выбора.
Я устало покачал головой и вновь опустился на холодный камень. Прежде и сам так думал. Повезло: нашёлся тот, кто сумел доказать обратное.
— Самообман. Выбор есть всегда, и скоро вы это поймёте. Вы свободны, Аоса. И, — я оборотился к остальным, — оставьте меня наедине с советником. У нас мало времени.
Ю сидел на камне притихший, обратив лицо к тёмной глади озера. Ожидал чего угодно, от колкостей, скрывающих беспокойство, до открытого "не пущу!", но только не этой молчаливой отстранённости.
— Сердишься? — я положил ему руку на плечо. — Прости.
— Нет, не сержусь, — сдавленным голосом произнёс он, и я пожалел, что заговорил с ним — горло вдруг сжалось, словно в ответ, и я сел рядом, закрыв лицо руками. Не знаю, по ком лились слёзы: по Дзиро, брату или по тем немногим, что ещё живы, но, быть может, скоро покинут меня? А может, по Ю, несчастному моему ки-рину, обречённому служить убийце…
Никаких сомнений: мне не победить! До этого дня всё шло гладко благодаря множеству взаимосвязанных случайностей, за которыми скрывался тщательно продуманный план моего советника. Пускай не всегда ставившего новоиспечённого императора в известность — действовал-то он во благо страны, а не меня! И все его усилия оказались перечёркнуты несколькими опрометчивыми словами. Предоставить решение судьбы государства… чему? Случаю! Чести предателя. Делу, в котором моя слабость уступает лишь моей глупости. Поединку!
Только почему сделанный выбор всё равно кажется единственно верным?
— Будем страдать или думать? — Ю напоследок шмыгнул носом, но голос звучал уже бодрее. — Во-первых, немаловажен вопрос, насколько твоё предложение понравится Исаи…
— Он подлец, но не трус — иначе бы удовольствовался местом Верховного Судьи, — возразил я. — В отличие от него, я никогда не слыл хотя бы сносным бойцом, уж Аоса не преминёт доложить об этом. Так что Исаи обрадуется, можешь мне поверить! Ему лет сорок, он тяжелее меня, выше, и руки, как у обезьяны — до колен.
— Зато у него меч обычный, а у тебя…
— …малый, — оборвал я попытки меня ободрить. — Короче на треть. К тому же, мерзавец хорошо отдохнул, а я несколько дней в седле провёл, каждая жилка криком кричит! Не уверен, что выдержу хотя бы несколько взмахов, прежде чем выроню тати и засну на поле боя, унизив противника напоследок.
— Так вздремни сейчас! Враги подождут, им торопиться некуда.
— Некуда? А мне?!
— Кай. Если твоих родных пленили в Оваре, то держат уже несколько дзю, и день-другой ничего не изменят. Успокойся. Я всё понимаю, но тебе действительно надо поспать.
— Искупаться мне надо!
Слёзы приносят опустошение пополам с сонливостью, но не когда ты взбудоражен предстоящим боем. Глаза слипаются, а сон не идёт. Да и маловато времени. Только рассудок затуманю, а он мне нужен ясным. Ледяная водичка — то, что надо.
— Ты это всерьёз?! — всплеснул рукавами Ю, наблюдая, как я привожу слова в действия.
— Умирать — так чистым, — проворчал я, безуспешно дёргая завязки доспеха. — Сам затягивал — сам и распутывай! И попроси у Кенске лишнее одеяло.
Юмеми хотел что-то возразить, но только махнул рукой и принялся помогать со шнурами. Боги, как в этом драться? Руки не сгибаются!
Когда советник удалился, напоследок пригрозив убить меня собственноручно, если я сунусь в воду прежде, чем он раздобудет что-нибудь тёплое, я присел на сложенные в кучу доспехи и сосредоточенно уставился в воду.
— Риэ! — мой зов, едва слышный, казалось, проник в самые глубины — туда, где, по преданиям, обитает русалочий народ. Мелкая рябь пошла по поверхности. А может, это ветер заигрывал со мной? — Приди, Риэ! Приди!
— Зачем она тебе? — прошелестел тихий вопрос откуда-то сзади, и рябь исчезла.
— Чтобы не оставлять долгов, — ответил я, нехотя оборачиваясь. И вскочил. — Вы!
Женщина в зелёной накидке с улыбкой смотрела на меня. Норико из семьи Кото.
Я медленно приблизился к матери и обнял, опасаясь, что она окажется бесплотным видением. Напротив — руки были прохладными, но живыми, такими мягкими и нежными… От волос пахло корой и хвоей — аромат, знакомый с детства.
— Отец обыскался вас, — пробормотал я, зарываясь носом в густые чёрные пряди. — В Мире Живых, в Тэнне, даже в Макаи — нигде не нашёл! А я не догадался и после встречи в сухом лесу. Ведь дом ваш отныне — там, в Средоточии Роста и Увядания? Это вы замолвили за меня словечко перед Драконом, мама?
— Ты о многом не догадался, Кай, — ласково сказала она. — Я просила не только за тебя, но и за себя. Быть рядом с сыном, помогать, поддерживать — о чём ещё мечтает каждая мать? Присматривать ненавязчиво, — она рассмеялась, — исподволь. Прости. Светлячки — вредные, упрямые создания! Ты так забавно сердился, когда я пряталась к тебе в волосы — и только взгляни на себя сейчас! Поступаешь так же…
— Мама! Боги, и это вас я честил всеми словами! — в изумлённом раскаянии я прижал её к себе ещё крепче. — Но вы столь открыто предпочитали мне Юки… Защищали на Фунао, привели к нам… Кстати, что с ней?
— Волнуешься? Это хорошо… Ничего, скоро объявится, — искоса глянула на меня мать. — И не смей ревновать к моей будущей невестке, неблагодарный!
Сказать, что я обомлел — это ничего не сказать…
— Она хорошая девочка, — поспешила заверить меня Норико, как будто это всё объясняло. — Добрая, умная, красивая, воспитанная… Что касается мелких недостатков — вас, мужчин, всегда надо немножко обманывать, иначе о продолжении рода можно и забыть. Но с тобой она, пожалуй, будет честнее, чем с другими — и счастливее. А уж ты с ней будешь счастлив и подавно!
— Мнения жениха, как водится, никто не спрашивает! — ко мне, наконец, вернулся дар речи. Это же надо: притвориться светлячком и замышлять у меня за спиной самое страшное — супружество!
— А ты против? И можно подумать, твой радужный дружок больно твоего мнения допытывается, — едко ответила мать. Вот так, взяли мои камешки в захват…
— Но она ещё дитя! — возмутился я, решив зайти с другой стороны.
— Девушке почти шестнадцать. Я вышла замуж, будучи на два года младше, — строго напомнила моя родительница. — Не ищи оправданий — лучше признайся себе самому, что она тебе по сердцу и ты просто боишься ответственности. Мальчик мой, это ведь не Империя, а всего лишь жена… К тому же как правитель ты можешь завести, сколько душе угодно!
