В пылу боя Тонгор даже не задумывался о собственной безопасности. Но при первом же захроде летающих лодок на таракусский флот и первых взрывах северянин забеспокоился: ясно, что пилоты не разберут сверху, кто есть кто, и будут уничтожать все корабли без разбора.
Крикнув сражающимся рядом, чтобы они удерживали носовую палубу и путь к отступлению, Тонгор метнулся к мачтам, в самую гущу сражения.
Пепел и дым от горящих кораблей щипали глаза, и Тонгор с трудом разыскал Барима. Добравшись до него, валкартанец схватил рыжебородого воина за руку и крикнул ему прямо в ухо, чтобы перекрыть шум боя:
— Уходим!
Барим кивнул. Поднеся к губам висевший у него на поясе серебряный рог, он протрубил сигнал по которому все, оставшиеся до сих пор в живых, матросы «Ятагана» стали пробираться на носовую палубу, чтобы вернуться на свою галеру.
Тонгор, Карм Карвус и Барим Рыжая Борода последними покинули палубу «Красного Волка». В тот же миг весла и багры уперлись в борт пиратского флагмана, нос «Ятагана» выскользнул из пробоины в борту, и черная галера отошла от огромного, некогда грозного, но теперь уже обреченного корабля.
«Красному Волку», как оказалось, было не суждено спокойно затонуть, набрав в трюм хлынувшей в пробоину воды. Едва «Ятаган» отошел от его борта, как в палубу пиратского флагмана вонзился огненный шар, пущенный с одной из воздушных лодок. Разом вспыхнули кормовая надстройка и мачты. Две враждебные друг другу стихии — вода и огонь — объединились, чтобы быстрее уничтожить «Красного Волка».
Теперь и самому «Ятагану» угрожала не меньшая опасность оказаться жертвой меткого выстрела одного из пилотов. По приказу Барима Блай вытащил откуда-то из трюма большую простыню, которой заменили черный пиратский флаг на мачте галеры в знак капитуляции. Повинуясь ставшему к штурвалу Бариму, «Ятаган» быстро вышел из огненного хаоса, в который превратился обреченный флот пиратов.
Уже больше половины армады было выведено из строя — корабли горели и тонули. Многие бесцельно рыскали в разные стороны, оставшись без рулевого, или повинуясь вставшему к штурвалу безумцу — несчастному, попавшему под луч Серой Смерти.
Некоторые пиратские корабли в последних рядах армады стали разворачиваться, чтобы уйти из бухты. Но летающие лодки безжалостно преследовали беглецов и, не давая им уйти, поражали электрическими пушками и огненными ракетами.
Очень немногие экипажи решили сдаться, чтобы избежать гибели. Некоторые, правда, просто не успели прийти к такому решению и пошли ко дну вместе со своими кораблями.
Когда «Ятаган» бросил якорь у причала, к нему немедленно подлетел отряд стражников верхом на кротерах, чтобы разоружить сдавшихся пиратов. Каково же было удивление воинов Патанги, когда вместо молящих о пощаде таракусцев они увидели на палубе галеры своего Повелителя, самого Тонгора. Выслушав приветствия командира отряда, валькар решил не уходить с причала, чтобы увидеть конец боя своими глазами.
Большинство кораблуй пиратов уже было уничтожено — сотни судов, тысячи жизней.
К тому моменту, когда зубцы на сторожевых башнях города солнце окрасило в алый цвет, битва закончилась.
Патанга была спасена.
Слово сказано.
Враг побежден.
Дружба доказана.
Мир — спасен.
Алая Эдда
В начале следующего месяца — амгора — первого месяца зимы, была прекрасная погода.
И хотя с Северных гор дули студеные ветры, срывающие последние красно-золотые листья с деревьев, днем солнце хорошо прогревало воздух, и казалось, что до по-настоящему холодного месяца кирамона — второго месяца зимы — еще очень далеко.
В один из таких солнечных дней по улицам Патанги двигалась величественная процессия. Она начала шествие от ступеней главного храма города — Храма Девятнадцати Богов, сделала круг по главной площади и вышла на широкую, прямую улицу, ведущую ко дворцу.
Впереди вышагивали герольды в костюмах, цвета которых соответствовали цветам-символам городов Империи: Золотой был знаком Патанги, алый — Царгола, зеленый — Таракуса, а серебристый — далекой Кадорны.
Затем верхом на кротерах скакал отряд стражников Патанги в парадных мундирах. На головах воинов были позолоченные шлемы, начищенные до блеска. Доспехи и упряжь украшали драгоценные камни. Длинные плюмажи развевались за спинами всадников. Во главе отряда ехал князь Дру, двоюродный брат саркайи Сумии, супруги Тонгора. Наследный даотар — командующий стражей, — он ехал во главе могучего эскадрона.
Вслед за ними чеканила шаг когорта Черных Драконов, которую вел их командир — Зед Комисом. С плеч воинов широкими складками спадали черные плащи. Солнце играло на шлемах в виде драконьих голов и на самоцветах, украшавших рукояти тяжелых двуручных мечей.
Затем ехала свадебная колесница, запряженная белоснежным зампом. Колесницей одной рукой правил Карм Карвус, другую руку он не снимал с плеча Яан из Кадорны, лишь несколько минут назад объявленной его женой у подножия огромного алтаря главного Храма.
Далее ехал сам Повелитель Запада в колеснице, влекомой двумя вороными зампами. Над его колесницей развевалось знамя Империи. Рядом с Тонгором стояли улыбающаяся Сумия, восторженно сияющий наследник — Тарт и счастливый князь Касан — Правитель Кадорны, отец саркайи Яан.
Череда колесниц следовала за экипажем Повелителя Империи. В этих колесницах ехали почетные граждане, жрецы, аристократы и важные чиновники. В одной из них находился и Барим, явно чувствовавший себя не в своей тарелке. Зеленый бархат, символизирующий королевский цвет Таракуса, сменил привычные капитану грубый черный плащ, латы и боевой топор. Серебряная диадема с изумрудами была водружена на голову Барима, а в одной руке вместо оружия он сжимал скипетр Повелителя города. Да, …бариму приходилось терпеть все страдания. Но держался он достойно, как и подобает вновь испеченному князю. Да, только что, у подножия алтаря, Тонгор провозгласил своего старого друга Барима Правителем Таракуса. А Рыжая Борода, склонив колени перед Черным Ястребом, признал его своим Великим Повелителем, правителем Империи и поклялся в верности Трону Патанги. Итак, пират, честный и отважный моряк, Барим стал одним из князей Запада, а Таракус — седьмым городом, вошедшим в империю Тонгора Могучего.
Проезжая по роскошным улицам Патанги, Барим вспомнил богатые событиями последние дни. После сражения, в котором воллеры сожгли все не пожелавшие сдаться корабли пиратов, война перенеслась к стенам Таракуса. Осада не была ни долгой, ни сложной. Несомненно, летающий флот Тонгора мог бы разрушить город пиратов до основания, но валкар решил обойтись без напрасных разрушений. Кроме того, Каштар взял в поход на Патангу всех мало-мальски стоящих солдат, оставив в Таракусе лишь стариков-ветеранов да тех, кому имел основания не очень доверять. Само собой, гарнизон не смог бы отразить серьезного нападения, и после нескольких дней осады пираты сдались и ворота Таракуса были открыты легионам Тонгора.
